Социальная мобильность, ее формы и флуктуации

 
СОЦИАЛЬНАЯ МОБИЛЬНОСТЬ, ЕЕ ФОРМЫ И ФЛУКТУАЦИИ

I. Концепция социальной мобильности; ее формы

  Под социальной мобильностью понимается любой переход индивида или социального объекта (ценности), то есть всего того, что создано или модифицировано человеческой деятельностью, из одной социальной позиции в другую. Существует два основных типа социальной мобильности: горизонтальная и вертикальная. 'Под горизонтальной социальной мобильностью, или перемещением, подразумевается переход индивида или социального объекта -из единой социальной группы в другую, расположенную .на одном и том же уровне. Перемещение некоего индивида из баптистской в методистскую религиозную группу, из одного гражданства в другое, из одной семьи (как мужа, так и жены) в другую при разводе или при повторном браке, с одной фабрики на другую, при сохранении при этом своего профессионального статуса, — все это примеры горизонтальной .социальной мобильности. Ими же являются перемещения социальных объектов (радио, автомобиля, моды, идеи коммунизма, теории Дарвина) в рамках одного социального пласта, подобно перемещению из Айовы до Калифорнии или с некоего места до любого другого. Во всех этих случаях "перемещение" может происходить без каких-либо заметных изменений социального положения индивида или социального объекта в вертикальном направлении. Под вертикальной социальной мобильностью подразумеваются те отношения, которые возникают при перемещении индивида или социального объекта из одного социального пласта в другой. В зависимости от направления перемещения, существует два типа вертикальной мобильности: восходящая и нисходящая, то есть социальный подъем и социальный спуск. В соответствии с природой стратификации есть нисходящие и восходящие течения экономической, политической и профессиональной мобильности, не говоря уж о других менее важных типах. Восходящие течения существуют в двух основных формах: проникновение индивида из нижнего пласта в существующий более высокий пласт; или создание такими индивидами новой группы и проникновение всей группы в более высокий пласт на уровень с уже существующими группами этого пласта. Соответственно и нисходящие течения также имеют две формы: первая заключается в падении индивида с более высокой социальной позиции на более низкую, не разрушая при этом исходной группы, к которой он ранее принадлежал; другая форма, проявляется в деградации социальной группы в целом, в понижении ее ранга на фоне других групп или в разрушении ее социального единства. В первом случае падениё напоминает нам человека, упавшего с корабля, во втором — погружение в воду самого судна со всеми пассажирами на борту или крушение корабля, когда он разбивается вдребезги.

Случаи индивидуального проникновения в более высокие пласты или падения с высокого социального уровня на низкий привычны и понятны. Они не нуждаются в объяснении. Вторую форму социального восхождения, опускания, подъема и падения групп следует рассмотреть подробнее.

Следующие исторические примеры могут служить в качестве иллюстраций. Историки кастового общества Индии сообщают нам, что каста брахманов навсегда находилась в позиции неоспоримого превосходства, которую она занимает последние два тысячелетия. В далеком прошлом касты воинов, правителей и кшатриев не располагались ниже брахманов, а, как оказывается, они стали высшей кастой только после долгой борьбы. Если эта гипотеза верна, то продвижение ранга касты брахманов через все другие этажи является примером второго типа социального восхождения. До принятия христианства Константином Великим статусы христианского епископа или христианского служителя культа были невысокими среди других социальных рангов Римской империи. В последующие несколько веков социальная позиция и ранг христианской церкви в целом поднялись. Вследствие этого возвыш

ения представители духовенства и, особенно, высшие церковные сановники также поднялись до самых высоких страт средневекового общества. И наоборот, падение авторитета христианской церкви в последние два столетия привело к относительному понижению социальных рангов высшего духовенства среди прочих рангов современного общества. Престиж папы или кардинала еще высок, но он, несомненно, ниже, чем был в средние века³. Другой пример — группа легистов во Франции. Появившись в XII веке, эта группа быстро росла по своему социальному значению и положению. Очень скоро в форме судейской аристократии они вышли на позицию дворянства. В XVII и особенно в XVIII веке группа в целом начала "опускаться" и наконец вовсе исчезла в пожарище Великой французской революции. То же происходило и в процессе восхождения аграрной буржуазии в средние века, привилегированного Шестого корпуса, купеческих гильдий, аристократии многих королевских дворов. Занимать высокое положение при дворе Романовых, Габсбургов или Гогенцоллернов до революции означало иметь самый высокий социальный ранг. "Падение" династий привело к "социальному падению" связанных с ними рангов. Большевики в России до революции не имели какого-либо особо признанного высокого положения. Во время революции эта группа преодолела огромную социальную дистанцию и заняла самое высокое положение в русском обществе. В результате все ее члены в целом были подняты до статуса, занимаемого ранее царской аристократией. Подобные явления наблюдаются и в ракурсе чистой экономической стратификации. Так, до наступления эры "нефти" или "автомобиля" быть известным промышленником в этих областях не означало быть промышленным и финансовым магнатом. Широкое распространение отраслей сделало их самыми важными промышленными сферами. Соответственно, быть ведущим промышленником — нефтяником или автомобилистом — значит быть одним из самых влиятельных лидеров промышленности и финансов. Все эти примеры иллюстрируют вторую коллективную форму восходящих и нисходящих течений в социальной мобильности.

2. Интенсивность (или скорость) и всеобщность вертикальной социальной мобильности

  С количественной точки зрения следует разграничить интенсивность и всеобщность вертикальной мобильности. Под интенсивностью понимается вертикальная социальная дистанция или количество слоев — экономических, профессиональных или политических, — проходимых индивидом в его восходящем или нисходящем движении за определенный период времени. Если, например, некий индивид за год поднимается с позиции человека с годовым доходом в 500 долларов до позиции с доходом в 50 тысяч долларов, а другой за тот же самый период с той же исходной позиции поднимается до уровня в 1000 долларов, то в первом случае интенсивность экономического подъема будет в 50 раз больше, чем во втором. Для соответствующего изменения интенсивность вертикальной мобильности может быть измерена и в области политической и профессиональной стратификации.

  Под всеобщностью вертикальной мобильности подразумевается число индивидов, которые изменили свое социальное положение в вертикальном направлении за определенный промежуток времени. Абсолютное число таких индивидов дает абсолютную всеобщность вертикальной мобильности в структуре данного населения страны; пропорция таких индивидов ко всему населению дает относительную всеобщность вертикальной мобильности.

  Наконец, соединив интенсивность и относительную всеобщность вертикальной мобильности в определенной социальной сфере (скажем, в экономике), можно получить совокупный показатель вертикальной экономической мобильности данного общества. Сравнивая, таким образом, одно общество с другим или одно и то же общество в разные периоды своего развития, можно обнаружить, в каком из них или в какой период совокупная мобильность выше. То же можно сказать и о совокупном показателе политической и профессиональной вертикальной мобильности.

3. Подвижные и неподвижные формы стратифицированных обществ

  На основании вышесказанного легко заметить, что социальная стратификация одной и той же высоты, а также одного и того же профиля может иметь разную внутреннюю структуру, вызванную различиями в интенсивности и всеобщности горизонтальной и вертикальной мобильности. Теоретически может существовать стратифицированное общество, в котором вертикальная социальная мобильность равна нулю. Это значит, что внутри такого общества отсутствуют восхождения и нисхождения, не существует никакого перемещения членов этого общества, каждый индивид навсегда прикреплен к тому социальному слою, в котором он рожден. В таком обществе оболочки, отделяющие один слой от другого, абсолютно непроницаемы, в них нет никаких "отверстий" и нет никаких ступенек, сквозь которые и по которым жильцы различных слоев могли бы переходить с одного этажа на другой. Такой тип стратификации можно определить как абсолютно закрытый, устойчивый, непроницаемый или как неподвижный. Теоретически противоположный тип внутренней структуры стратификации одной и той же высоты, а также одного и того же профиля — тот, в котором вертикальная мобильность чрезвычайно интенсивна и носит всеобщий характер. Здесь перепонка между слоями очень тонкая, с большими отверстиями для перехода с одного этажа на другой. Поэтому, хотя социальное здание также стратифицировано, как и социальное здание неподвижного типа, жильцы различных слоев постоянно меняются; они не остаются подолгу на одном и том же "социальном этаже", а при помощи огромнейших лестниц они в целом передвигаются "вверх и вниз". Такой тип социальной стратификации может быть определен как открытый, пластичный, проницаемый или мобильный. Между этими основными типами может существовать множество средних или промежуточных типов.

  Выделив типы вертикальной мобильности и социальной стратификации, обратимся к анализу различных обществ и временным этапам их развития с точки зрения вертикальной мобильности и проницаемости их слоев.

4. Демократия и вертикальная социальная мобильность

  Одна из самых ярких характеристик так называемых демократических обществ — большая интенсивность вертикальной мобильности по сравнению с недемократическими обществами. В демократических структурах социальное положение индивида, по крайней мере, теоретически, не определяется происхождением; все они открыты каждому, кто хочет занять их; в них нет юридических и религиозных препятствий к подъему или спуску по социальной лестнице. А это все лишь способствует "большей вертикальной мобильности" ("капиллярности" — по выражению Дюмона) в таких обществах. Большая социальная мобильность, вероятно, одна из причин веры в то, что социальное здание демократических обществ не стратифицировано или менее стратифицировано, чем здание автократических обществ. Ранее мы видели, что это мнение не подтверждается фактами. Такая вера суть своего рода помрачение ума, случившееся с людьми по многим причинам, в том числе и оттого, что социальный слой в демократических группах более открыт, в нем больше отверстий и "лифтов" для спуска и подъема. Естественно, все это производит впечатление отсутствия слоев, хотя они конечно же существуют.

  Выделяя значительную мобильность демократических обществ, следует сделать оговорку, что не всегда и не во всех "демократических" обществах вертикальная мобильность больше, чем в "автократических"'. В некоторых недемократических обществах мобильность была большей, чем в демократических. Это не всегда заметно, так как "каналы" и методы подъема и спуска в таких обществах не столь явные, как, скажем, "выборы" в демократических обществах, да и еще существенно от них отличаются. В то время как "выборы" суть заметные показатели мобильности, другие выходы и каналы часто упускаются из виду. Поэтому создается подчас ложное впечатление устойчивого и неподвижного характера всех "невыборных" обществ. В дальнейшем будет показано, что этот имидж далек от реальности.

5. Общие принципы вертикальной мобильности

  Первое утверждение. Вряд ли когда-либо существовали общества, социальные слои которых были абсолютно закрытыми или в которых отсутствовала бы вертикальная мобильность в ее трех основных ипостасях — экономической, политической и профессиональной. То, что внутренние слои первобытных племен были вполне проницаемыми, следует из того факта, что внутри многих из них наследование высокого положения отсутствует как таковое; вождей часто избирали, а сами структуры были далеко не постоянными, и личные качества индивида играли решающую роль при подъеме или спуске по социальной лестнице. Ближе всех приближается к абсолютно неподвижному обществу, то есть безо всякой вертикальной мобильности, так называемое кастовое общество. Его наиболее ярко выраженный тип существует в Индии. Здесь воистину вертикальная мобильность очень слаба. Но даже в применении к этому обществу нельзя сказать, что она отсутствует в нем вовсе. Исторические хроники показывают, что при сравнительно развитой кастовой системе случалось, что члены самой высокой касты брахманов, король или члены его семейства свергались или осуждались за преступление. Из-за нежелания прослыть благопристойными погибали многие правители вместе со всем, что им принадлежало. И напротив, даже лесные отшельники завоевывали королевства. Из-за скромности погибли короли Нахуша, Шудас, Сумука, Неви. С другой стороны, изгнанники после должного покаяния восстанавливались в правах, а индивиды, рожденные в низших стратах общества, могли войти в касту брахманов — вершина социального конуса Индии. Благоразумием Приту и Ману добились суверенитета, Кубера — положения бога богатства, а сын Гади — класса брахманов. Благодаря возможности смешанных межкастовых браков сохранялся путь медленного продвижения вниз или вверх из одной касты в другую даже в течение многих поколений. Приведу цитату из юридического текста, подтверждающую высказанную мысль. В "Гаутаме" читаем: "От брака брахмана с кшатрией рождается саварна, от брахмана с вайшьа рождается нишада, от брахмана и шудры рождается парасава". Таким путем возникали межкастовые подразделения. Но: "В седьмом поколении человек изменит свою принадлежность к той или иной касте, поднимаясь или опускаясь по социальной лестнице". "В силу возможности сохранения и в зависимости от семени, из которого они произошли, смешанные расы в последующих поколениях достигают или более высокого, или более низкого ранга". Статьи, касающиеся деградации и исчезновения каст как примера нарушения кастового правила, буквально пронизывают все священные книги Индии. Само собой разумеется, что поддерживается и процесс социального восхождения. По крайней мере, в период раннего буддизма мы встречаем много случаев, когда брахманы и князья выполняли физическую работу и занимались ремеслом. В средних классах родители, желающие лучшей профессии для своих сыновей, говорят в основном о кастовых профессиях, но при этом занятия отца даже и не упоминаются. То есть социальная градация и экономические занятия далеко не совпадали друг с другом. Труд передавался по наследству, а мобильность и инициатива были всего лишь устойчивыми его проводниками. Более того, рожденные слугами короли известны в истории, хотя и запрещены законом. Человек низкого происхождения у власти был нередким явлением в Индии. Так, Чандрагупта — низкого происхождения, сын Маура, впоследствии ставший основателем могущественной Маурийской империи (321—297 гг. до н. э.) — один из самых ярких примеров подобной мобильности'.

И в последние десятилетия мы наблюдаем ту же картину. Слабое течение вертикальной мобильности проявляется по-разному: либо путем зачисления в одну из высокопоставленных каст тех, кто разбогател и смог получить санкцию на то от брахманов, либо путем создания новых каст, либо изменяя свой род занятий, либо путем межкастовых браков, либо путем миграции и т. д. Лишь недавно большую роль стало играть образование, религиозные и политические факторы. Очевидно, 'этому, несмотря на тот факт, что кастовое общество Индии, вероятно, самый яркий пример непроницаемого и наиболее устойчивого стратифицированного организма, тем не менее даже внутри него существовали и существуют слабые и медленные течения вертикальной мобильности. Если так обстоит дело с кастовым обществом Индии, то ясно, что в других социальных организмах в той или иной степени должна присутствовать вертикальная социальная мобильность. Это утверждение подтверждается фактами из истории Греции, Рима, Египта, Китая, средневековой Европы, где вертикальная социальная мобильность была еще более интенсивной, чем в кастовом обществе Индии. Абсолютно неподвижное общество есть миф, никогда не реализованный в истории. Второе утверждение. Никогда не существовало общества, в котором вертикальная социальная мобильность была бы абсолютно свободной, а переход из одного социального слоя в другой осуществлялся бы безо всякого сопротивления. Это утверждение логично вытекает из приведенной выше посылки, что любое организованное общество суть стратифицированный организм. Если бы мобильность была бы абсолютно свободной, то в обществе, которое получилось бы в результате, не было бы социальных страт. Оно напоминало бы здание, в котором не было бы потолка-пола, отделяющего один этаж от другого. Но все общества стратифицированы. Это значит, что внутри них функционирует своего рода "сито", просеивающее индивидов, позволяющее некоторым подниматься наверх, оставляя других на нижних слоях, и наоборот.

  Только в периоды анархий и большого беспорядка, когда вся социальная структура нарушена, а социальные слои в значительной степени дезинтегрированы, мы имеем нечто, напоминающее нам хаотическую я дезорганизованную вертикальную мобильность. Но даже в такие периоды существуют препятствия для ничем не ограниченной социальной мобильности — частично в форме быстро развивающегося "нового сита", частично в форме остатков "сита" старого режима. Спустя короткий промежуток времени если такое общество не погибнет в пожарище собственной анархии, то новое "сито" быстро займет место старого и, между прочим, станет таким же с трудом проницаемым, как в ему предшествующее. Что понимается под "ситом", будет объяснено позже. Здесь достаточно сказать, что оно существует и действует в той или иной форме в любом обществе. Утверждение это настолько очевидно, а в дальнейшем мы подкрепим его и фактами, что сейчас нет необходимости на этом задерживаться.