Предпосылки возникновения социологии как науки

Первая  стадия, хотя сначала необходимая  во всех отношениях, должна отныне всегда рассматриваться как чисто предварительная; вторая представляет собой в действительности только видоизменение разрушительного  характера, имеющее лишь временное  назначение - постепенно привести к  третьей; именно на этой последней, единственно  вполне нормальной стадии, строй человеческого  мышления является в полном смысле окончательным.  

1. ТЕОЛОГИЧЕСКАЯ  ИЛИ ФИКТИВНАЯ СТАДИЯ  

3. В  их первоначальном проявлении, неминуемо  теологическом, все наши умозрения  сами собой выражают характерное  предпочтение наиболее неразрешимым  вопросам, наиболее недоступным  всякому исчерпывающему исследованию  предметом.  

В силу контраста, который в наше время  должен с первого взгляда казаться необъяснимым, но который в действительности был тогда в полной гармонии с  истинно младенческим состоянием нашего ума, человеческий разум в то время, когда он еще был неспособен разрешать  простейшие научные проблемы, жадно  и почти исключительно ищет начала всех вещей, стремится найти либо начальные, либо конечные, основные причины  различных поражающих его явлений  и основной способ их возникновения, словом, стремится к абсолютному  знанию. Эта примитивная способность  естественно удовлетворяется, насколько  этого требует такое состояние, и даже насколько она действительно  могла бы когда-либо удовлетворяться, благодаря нашему извечному стремлению облекать все в человеческие образы, уподобляемые всякие наблюдаемые нами явления тем, которые мы сами производим и которые в силу этого начинают нам казаться вследствие сопровождающей их непосредственной интуиции достаточно известными. Для того, чтобы лучше  понять чисто теологический дух, являющийся результатом все более  и более систематического развития этого первобытного состояния, не нужно  ограничиваться рассмотрением его  в последнем фазисе, заканчивающемся  на наших глазах у наиболее передовых  народов, но представляющемся далеко не наиболее характерным - необходимо бросить  истинно философский взгляд на весь его естественный ход, дабы оценить  его основное тождество во всех последовательно  свойственных ему трех главных формах.  

4. Наиболее  непосредственным и наиболее  резко выраженным фазисом является  собственно фетишизм, заключающийся  преимущественно в том, что  всем внешним телам приписывается  жизнь, существенно аналогичная  нашей, но почти всегда более  энергичная вследствие их обыкновенно  более сильного действия. Поклонение  небесным светилам характеризует  наиболее возвышенную ступень  этой первой теологической стадии, вначале едва отличающейся от  умственного состояния, на котором  останавливаются высшие породы  животных. Хотя эта первая форма  теологической философии постоянно  с очередностью выступает в  интеллектуальной истории всех  наших обществ, она господствует  теперь непосредственно только  среди самой немногочисленной  из трех великих рас, составляющих  человеческий род.  

5. В  своем втором основном фазисе  теологическое мышление, отливаясь  в настоящий политеизм, очень  часто смешиваемый современными  народами с предыдущей стадией,  ясно представляет свободное  умозрительное преобладание воображения,  между тем как раньше инстинкт  и чувства имели перевес в  человеческих теориях. Первоначальная  философия в этом состоянии  подвергается наиболее глубокому  преобразованию, какому доступна  совокупность ее реального назначения - преобразованию, выражающемуся в  том, что материальные предметы, наконец, лишаются навязанной  им жизни, мистически переносимой  на различные вымышленные, обыкновенно  невидимые существа, беспрерывно  активное вмешательство которых становится отныне прямым источником всех внешних, а затем даже и человеческих явлений.  

Изучение  теологического духа в этот период, который здесь развивается столь  полно и однородно как никогда  после, является во всех отношениях временем его наибольшего расцвета, одновременно умственного и социального. Большинство  нашего рода не вышло еще из этой стадии, на которой упорно продолжает оставаться теперь, кроме выдающейся части черной расы и наиболее передовой  части белой, наиболее многочисленной из трех человеческих рас.  

6. В  третьем, теологическом, фазисе  монотеизм в собственном смысле  слова начинает собой неизбежный  упадок первоначальной философии,  которая, вполне сохраняя за  собой в течение долгого времени  большое социальное влияние, хотя  более кажущееся, чем действительное, претерпевает отныне быстрое  уменьшение ее интеллектуального  значения в силу естественного  следствия, само собою вытекающего  из характерного упрощения, благодаря  которому разум начинает все  более и более сокращать прежнее  господство воображения, давая  постепенно развиваться до тех  пор почти незаметному всеобщему  чувству, говорящему о необходимом  подчинении всех явлений неизменным  законам. Эта крайняя форма  предварительного порядка вещей  в ее чрезвычайно различных  и даже совершенно несо-гласимых видах продолжает еще оставаться более или менее прочной у громадного большинства белой расы. Но, хотя наблюдение ее должно было быть таким образом более легким, тем не менее личные предубеждения, мешающие достаточно разумному и достаточно беспристрастному ее сравнению с двумя предыдущими формами, слишком часто препятствуют и теперь ее справедливой оценке.  

7. Каким  бы несовершенным не должен  казаться теперь такой философский  метод, весьма важно неразрывно  связать нынешнее состояние человеческого  разума со всем рядом его  предшествовавших состояний, признавая,  что теологический метод должен  быть долгое время столь же  необходимым, как и неизбежным. Ограничиваясь здесь простой  умственной оценкой, было бы  прежде всего излишне долго  останавливаться на невольной  тенденции, которая даже теперь  совершенно очевидно увлекает  нас к тому, чтобы давать объяснения  по существу теологические, коль  скоро мы хотим непосредственно  коснуться недоступной тайны  основного способа образования  явлений и, в особенности, образования  тех, реальные законы которых  мы еще не знаем. Наиболее  выдающиеся мыслители могут констатировать  в тех случаях, когда это  незнание мгновенно сочетается  у них с какой-либо ярко выраженной  страстью, их собственное естественное  расположение к наиболее наивному  фетишизму. Если же все теологические  объяснения подверглись у новых  западноевропейских народов возрастающей  и разрушительной критике, то  это единственно потому, что таинственные  исследования, которые имеют ввиду  объяснения, были все более отвергаемы  как совершенно недоступные нашему  уму, постепенно привыкшему непреложно  заменять их знаниями более  действительными и более соответствующими  нашим истинным способностям. Даже  в эпоху, когда истинный философский  дух одержал верх в вопросах, касающихся наиболее простых  явлений и столь легкого предмета, как элементарная теория столкновения  тел, - памятный пример Мальбранша  напомнит всегда о необходимости  прибегать к непосредственному  и постоянному вмешательству  сверхъественной силы всякий раз, когда пытаются восходить к первопричине какого-либо события. Но с другой стороны, такие попытки, насколько бы ребяческими они теперь справедливо не казались, составляют поистине единственное первоначальное средство определять беспрерывный подъем человеческих умозрений и само собой выводят наш ум из глубокого порочного круга, в котором они по необходимости были заключены сначала вследствие коренного противодействия двух одинаково настоятельных условий, ибо, если современные народы должны были провозгласить невозможность основать какую-либо прочную теорию иначе, как на достаточном фундаменте соответственных наблюдений, то не менее бесспорно, что человеческий разум не мог бы никогда ни сочетать, ни даже собрать эти необходимые материалы, если бы он не руководствовался всегда некоторыми предварительно установленными спекулятивными взглядами.  

Эти первобытные  концепции могли, очевидно, явиться  продуктом только философии, по своей  приоде чуждой всякой сколько-нибудь продолжительной подготовки и способной, так сказать, самопроизвольно возникать под единственным давлением непосредственного инстинкта, как бы нелепы ни были умозрения, лишенные таким образом всякого реального основания. Таково счастливое преимущество теологических принципов, без которых, необходимо это признать, наш ум не мог бы никогда выйти из своего первоначального оцепенения и которые одни только могли позволить, руководя его спекулятивной деятельностью, постепенно подготовить лучший строй мысли. Этой основной способности, впрочем, сильно благоприятствовала врожденная склонность человеческого разума к неразрешимым вопросам, которыми преимущественно занималась эта первобытная философия. Мы могли познать объем наших умственных сил и, следовательно, разумно ограничить их назначение лишь после достаточного их упражнения. А это необходимое упражнение не могло сначала иметь места в особенности относительно наиболее слабых способностей нашей природы, без страстности, которая присуща таким исследованиям, где столько плохо просвещенных голов упорно продолжают еще искать наиболее быстрое и наиболее полное решение самых обычных вопросов. Дабы победить нашу врожденную косность, нужно было даже долгое время прибегать к заманчивым иллюзиям, самопорождаемых такой философией, о почти бесконечной власти человека видоизменять по своему желанию мир, рассматриваемый тогда как устроенный главным образом в интересах человека и о том, что никакой великий закон не мог еще избавиться от верховного произвола сверхъестественных влияний. Едва прошло три века, как у избранной части человечества астрологические и алхимические надежды - последний научный след этого первобытного мышления - действительно перестали служить мотивом для повседневного накопления соответствующих наблюдений, как это показали Кеплер и Бертоле.  

8. Решающее  значение этих различных интеллектуальных  мотивов могло бы быть сверх  того сильно подкреплено, если  бы характер этого трактата  позволил мне в достаточной  мере указать на непреодолимое  влияние важных социальных потребностей, которые я надлежащим образом  рассмотрел в моем упомянутом  выше сочинении. Можно таким  образом сначала вполне доказать, насколько теологический дух  должен был долгое время быть  необходимым в особенности для  постоянного сочетания моральных  и политических идей еще в  более сильной степени, чем  для всяких других сочетаний  идей как в силу их большей  сложности, так и потому, что  соответственные явления, первоначально  очень слабо выраженные, смогли  приобрести заметное развитие  лишь после чрезвычайно продолжительного  роста цивилизации. Странной непоследовательностью,  едва объяснимой бессознательной  критической тенденцией нашего  времени, является стремление  признавать, что древние не могли  рассуждать о простейших предметах  иначе, как в теологическом  духе, и в то же время отрицать  в особености у политиков наличие настоятельной потребности в аналогичном образе мышления в области социальных вопросов. Но нужно, кроме того, понять, хотя я не могу установить это здесь, что эта первоначальная философия была не менее необходимой как для предварительного развития нашей общественности, так и для подъема наших умственных сил, либо с целью примитивного построения известных общих доктрин, без которых социальная связь не могла бы приобрести ни обширности, ни постоянства, либо для само собой осуществляемого единственно мыслимого тогда духовного авторитета.  

2. МЕТАФИЗИЧЕСКАЯ  ИЛИ АБСТРАКТНАЯ СТАДИЯ  

9. Как  ни кратки должны быть здесь  общие объяснения о временном  характере и подготовительном  назначении единственной философии,  действительно соответствующей  младенческому состоянию человечества, они могут легко дать понять, что этот первоначальный образ  мышления резко отличается во  всех отношениях от того направления  ума, которое, как мы увидим, отвечает зрелому состоянию человеческой  мысли, и что это различие  слишком глубоко, для того чтобы  постепенный переход от одного  метода к другому мог впервые  совершиться как у индивида, так  и у целого рода без возрастающей  помощи посредствующей философии,  по существу ограниченной этой  временной функцией. Такое специальное  участие собственно метафизической  стадии в основной эволюции  нашего ума, который, не терпя  резких изменений, может таким  образом подниматься почти незаметно  от чисто теологического до  открыто позитивного состояния,  хотя это двусмысленное положение  по существу приближается гораздо  более к первому, чем ко второму.  Господствующие умозрения сохранили  на этой стадии существенный  характер направления, свойственного  абсолютным знаниям: только выводы  подвергаются здесь значительному  преобразованию, способному более  облегчить развитие положительных  понятий.  

В самом  деле, метафизика пытается, как и  теология, объяснить внутреннюю природу  существ, начало и назначение всех вещей, основной способ образования всех явлений, но вместо того, чтобы прибегать  к помощи сверхъестественных факторов, она их все более и более  заменяет сущностями (entiles) или олицетворенными абстракциями, истинно характерное для нее употребление которых позволяло часто называть ее именем онтологии. Теперь очень легко наблюдать этот способ философствования, который, оставаясь еще преобладающим в области наиболее сложных явлений, дает ежедневно, даже в наиболее простых и наименее отсталых теориях, столько заметных следов его долгого господства.  

Историческое  значение этих сущностей прямо вытекает из их двусмысленного характера: ибо  в каждом из этих метафизических существ, присущих соответствующему телу и в  то же время не смешивающихся с  ними, ум может по желанию и в  зависимости от того, находится ли он ближе к теологическому или  к позитивному состоянию, видеть либо действительную эманацию сверхъественной силы, либо просто отвлеченное наименование рассматриваемого явления. Господствующее вложение чистой фантазии тогда прекращается, но и истинное наблюдение не является еще преобладающим, только мысль приобретает большую остроту и незаметно подготовляется к метафизической стадии; умозрительная часть оказывается сначала чрезвычайно преувеличенной вследствие упорного стремления аргументировать вместо того, чтобы наблюдать, стремления, которое во всех областях обыкновенно характеризует метафизический образ мышления даже у его наиболее знаменитых выразителей. Гибкий порядок концепций, который никоим образом не терпит постоянства, столь долго свойственного теологической системе, должен (к тому же, очень скоро) достигнуть соответственного единства путем постепенного подчинения различных частных сущностей единой общей сущности -природе, предназначение которой заключается в том, чтобы представлять собою слабый метафизический эквивалент смутной универсальной связи, вытекающей из монотеизма.