Экономическая социология

    ГЛАВА 2. ПРЕДМЕТ ИЗУЧЕНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОЦИОЛОГИИ, ОСНОВНЫЕ ШКОЛЫ 

    2.1 Новосибирская и минская школы

    Горючим веществом, приводящим в движение социальные группы, у вышеупомянутых Т.И. Заславской и Р.В. Рывкиной выступают потребности, интересы и ориентации, которые определяются, с одной стороны, социальным положением человека (то есть его статусом), с другой – культурной средой, в которой он вырос и прошел социализацию. Стремление удовлетворить свои потребности вынуждает человека заняться работой, творческим трудом или любой формой деятельности, которая приносит заработок и вместе с тем позволяет самореализоваться, поддержать или повысить престиж, гордиться своим занятием. В процессе экономической и трудовой деятельности возникают довольно сложные, нередко очень прихотливые и замысловатые узоры человеческого поведения – совокупность прямых линий, зигзагов, разной формы кривых поведения. По словам Заславской и Рывкиной, реализация этих линий группами, занимающими определенные места в сфере экономики, формирует системы межгрупповых взаимодействий. Правильные линии поведения, которые одобряются обществом, поскольку приносят ему пользу, обществом же и стимулируются в виде морального и материального вознаграждения. Неправильные или неприемлемые линии поведения пресекаются, не поощряются, наказываются. Трудовые почины и участие в социалистическом соревновании – одобряемые линии поведения, прогулы и пьянство – неодобряемые. Государство на своем уровне, а администрация предприятия на своем вынуждены как-то регулировать систему поведения, направлять ее в нужное русло. Экономика и общество, согласно такой концепции, не просто тесно взаимосвязаны, но практически существуют в некоем симбиозе, категорично разделить который невозможно.

    На  поведение людей в сфере труда  и экономики влияют мощные неэкономические возмутители: семья, микрорайон, город, круг общения, культура общества в целом, а в предельном варианте – даже политика страны. В результате трудовое и экономическое поведение как в зеркале отражает бытовое поведение и повседневный образ жизни, а экономическая структура отражает социальную: «положение, занимаемое группами в экономике, это «проекция» социальной структуры общества. Деятельность и поведение, осуществляемые группами в сфере общественной экономики – это лишь один аспект их образа жизни. Потребности и интересы групп – лишь один аспект общественного сознания. Система управления экономикой – лишь один аспект, одна сторона более «емких» подсистем: сферы политики, сферы управления обществом, сферы права, идеологии, культуры»[ Заславская Т.И., Рывкина Р.В. Социология экономической жизни: Очерки теории с 58-59].

    Идеи  новосибирских социологов продолжает в своем учебнике минский исследователь экономической социологии Г.Н. Соколова.

    По  ее мнению, «предметная область экономической социологии – социальные механизмы, регулирующие протекание тех или иных экономических процессов и обусловливающие формирование тех или иных экономических структур. В центре внимания экономической социологии находится природа и способность социальных механизмов регулировать протекание экономических процессов»[ Там же, с. 56–67].

    Автор говорит о том, что в предмет  экономической социологии, помимо указанных явлений, входит также изучение общественных законов (разделения труда, перемены труда, конкуренции и др.), которые имеют многовековую историю развития. Они и сегодня определяют жизнедеятельность мирового сообщества. Их игнорирование приводит к тяжелейшим социально-экономическим и социально- психологическим последствиям. Судя по структуре книги Г.Н. Соколовой, крупных общественных законов, которыми могла бы заинтересоваться экономическая социология, всего четыре:

1. закон разделения труда;
2. закон перемены труда;
3. закон социалистического соревнования;
4. закон конкуренции.

    В концепции Г.Н. Соколовой объектом экономической социологии выступает взаимодействие двух основных сфер общественной жизни – экономической и социальной и, соответственно, взаимодействие двоякого рода процессов – экономических и социальных. Это означает, что две другие сферы, а именно политическая и духовная, выпадают из области научной компетенции экономической социологии. Сюда она не вторгается, поэтому, например, вмешательства государства в экономику, внешнеэкономической деятельности правительства, формирования олигархии или проблемы недофинансирования культуры она касаться не имеет права. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

    Московская  школа

    В.И. Верховин считается одним из ведущих  представителей школы кафедры социологии труда и экономической социологии социологического факультета МГУ. Ему удалось сформулировать достаточно оригинальную концепцию экономической социологии, в которой сочетаются фундаментальное знание классической философии, современной психологии и социологии. Программным стоит считать следующее заявление В.И. Верховина: «При определении предмета экономической социологии мы исходим из предпосылки о множественности представлений о статусе и функциях данной науки. Это объясняется одновременным сосуществованием нескольких научных парадигм, подходов и традиций, в рамках которых излагаются нередко противоположные концептуальные схемы и точки зрения. Как показывает практика, жесткое определение предмета любой науки непродуктивно, так как суживает или искажает ее проблемное поле, сводит его к шаблонному набору теоретических предпосылок и концептуальных схем. В результате исчезают из поля зрения новые теоретические ракурсы, что служит поводом для появления других наук и концепций, которые начинают конкурировать с экономической социологией, отстаивая свой специфический предмет»[ Верховин В.И. В поисках предмета экономической социологии // Социол. исслед. 1998, № 1, с. 45.]. Проанализировав множество отечественных и зарубежных подходов к определению предмета, В.И. Верховин приходит к выводу, что ни за рубежом, ни у нас нет общепринятой парадигмы, и каждый ученый предлагает собственную версию.

    Для В.И. Верховина исходным основанием в определении предметного поля экономической социологии служит категория экономическое поведение. Оно является «социальной субстанцией» всех процессов, которые в совокупности составляют то, что называется хозяйственной жизнью общества. Это связано с тем фактом, что в основе обращения экономических ценностей (благ, услуг, информации) лежат массовые акты поведения людей, которые направляют эти блага ради удовлетворения своих потребностей. Таким образом, «экономическое поведение – это система социальных действий, которые, во-первых, связаны с использованием различных по функциям и по назначению экономических ценностей (ресурсов) и, во-вторых, ориентированы на получение пользы (выгоды, вознаграждения, прибыли) от их обращения»[ Там же, с. 8–10]. При этом Верховин не отказывается от самого древнего подхода, разделяемого практически всеми экономистами, а именно максимизационного подхода. Его суть кроется в хрестоматийном определении экономики как техники получения максимальных доходов при минимальных затратах. На максимизационных позициях стоят М. Вебер, Т.И. Заславская, Р.В. Рывкина, Г.Н. Соколова, В.В. Радаев. К ним можно добавить Ю. Веселова и Г. Беккера, а теперь и В. Верховина. Таким образом, в двух основных моментах своей концепции он вовсе не первый – в признании категории экономического поведения ключевой и принятии на вооружение принципа максимизации. К тому же он разделяет вместе с другими миф об «экономическом человеке» (во всяком случае, готов считаться с ним как с важным теоретическим конструктом). Во всех теоретических моделях, которые придумали в рамках классического и неоклассического подходов, предполагается, утверждает Верховин, что человек действует рационально, преследуя конкретную экономическую выгоду. Она же определяется множеством факторов: 1) экономическими ресурсами, имеющимися в распоряжении людей; 2) институциональными и социокультурными рамками, в которых они находятся; 3) традициями, обычаями и стереотипами, которые задают определенный способ поведения; 4) принятыми и приемлемыми в данном обществе технологиями достижения результата; 5) способностями экономических агентов просчитывать свою выгоду и действовать в законодательных границах. 
 
 
 
 
 
 

    Зарубежные  подходы.

Один из обзоров  зарубежных подходов к определению  и трактовке предмета экономической  социологии представлен в указанном выше учебнике Г.Н. Соколовой. Наибольший вклад в развитие этого направления, по мнению автора, внес известный американский социолог Н.Дж. Смелзер, которого считают основоположником науки экономической социологии в ее западном варианте. По его определению, «экономическая социология представляет собой приложение общей системы отсчета социологических переменных и объяснительных моделей социологии к исследованию комплекса различных видов деятельности, касающихся производства, распределения, обмена и потребления ограниченных материальных ресурсов»[ Смелзер Н. Дж. Социология экономической жизни. М., 1965, с. 69.].

    Раскрывая объект изучаемой нами науки, Смелзер  пользуется двумя классификациями. Во-первых, он подразделяет общественную жизнь на две сферы – экономическую и неэкономическую (к последней он относит политику, культуру, этнические общности и родство, стратификацию); во-вторых, вводит понятие «социологические переменные», разделяя их на две группы: действующие в сфере экономики и в неэкономических сферах. На этой основе он дает представление о круге объектов, подлежащих экономико-социологическому изучению. По мнению Г.Н. Соколовой, применение социологической «системы отсчета» позволяет Смелзеру изучать с помощью социологических переменных как объективные ролевые функции общностей и групп в экономической и неэкономической сферах, так и субъективную сферу мотивации их поведения в этих сферах. На мой взгляд, ничего особо оригинального в суждениях Н. Смелзера нет. Его высказывание «приложение общей системы отсчета социологических переменных и объяснительных моделей социологии» означает лишь то, что традиционный для общей социологии аппарат переменных, которым всю жизнь пользуются социологи-эмпирики, а также практикуемый здесь методический инструментарий с успехом можно применять к сфере экономики, составными частями которой являются выделенные еще К. Марксом производство, распределение, обмен и потребление. Четырехчленную формулу состава экономики, как и определение ее в качестве инструмента деятельности человека в ситуации ограниченных ресурсов, можно найти в любом учебнике экономики. На сходных позициях стоят последователи Н. Смелзера, американские социологи-экономисты Р. Сведберг и М. Грановеттер, которые видят назначение социологии экономической жизни в том, чтобы объяснить, способы, при помощи которых общество выбирает среди огромного выбора альтернатив те, которые приносят максимальную выгоду, при использовании незначительных производственных ресурсов.

    Его подразделение общественной жизни на две сферы – экономическую и неэкономическую – прямо восходит к М. Веберу, а потому оригинальным теоретическим вкладом в экономическую социологию не является. Не менее популярна парадигма «новой экономической социологии» американского социолога Р. Сведберга, в которой он предлагает не ограничивать экономическую социологию микроанализом, а подняться до межстранового и чуть ли не цивилизационного уровня. Методологическая ориентация Р. Сведберга, как и А. Стинчкомба – сравнительные исследования между странами, постановка вопросов, затрагивающих не отдельные социальные группы, а целостные социальные системы, проблемы мировой системы, политики стран и их разных групп, проблемы мировой экологии, развития технологии, организации экономических связей, демографии. Сегодня зарубежные экономсоциологи много внимания уделяют рынку труда с его многообразием трудовых контактов и колебаниями предложения и спроса на рабочую силу, механизмам повышения гибкости в использовании рабочей силы («флексибилизации»), проблемам оплаты труда и безработицы, системам гибкого рабочего времени, характеру спроса на труд и изменениям в самой природе труда, поведению потребителей, адаптации компаний к спросу на товары и сервисные услуги с учетом их качества и количества.

    Если  проанализировать современные учебники и хрестоматии по экономической социологии, вышедшие за рубежом, то можно прояснить круг проблем и категорий, которые составляют предметную сферу этой дисциплины. Она охватывает не только методологию, теорию и историю вопроса, но также описание экономики как подсистемы социальной системы, вопросы цены и стоимости, благосостояния общества, бизнес и общество, социальную природу труда, социальный взгляд на организацию, отрасли индустрии (сравнительные подходы), контрактную систему как главный экономический институт, труд и занятость, трудовую организацию и профсоюзные роли (включая классификацию профсоюзных ролей), профсоюз и коллективный договор, собственность и контрактные инвестиции, разделение труда, социальный и экономический обмен, институциональную структуру рынка, конкуренцию на рынках труда, виды рынков труда, потребительский рынок, рынок товаров и услуг, институциональную структуру этики, социологические подходы к этике (К. Полани), мотивацию экономической деятельности, институциализацию мотивации, рациональное поведение и вознаграждение, социальный контекст экономических процессов, институциональные изменения в экономике и теории экономического развития, отделение собственности от контроля над производством, влияние экономических изменений на общество, капитализм и социализм, экономическое действие и социальную структуру (М. Грановеттер), рынок, культуру и власть (анализ менталитета и организации), социологию экономических институтов, социологию фирм и индустриальных организаций, групповую динамику, бюрократию, культуру организаций.

    Социологический интерес на Западе, и здесь я  согласна с  Г.Н. Соколовой, касается как властных отношений на рынке  труда, так и социально-психологических  отношений на рабочем месте: захватывает  промышленный конфликт и возможности его разрешения; объясняет развитие «групп давления», профсоюзов и других ассоциаций; исследует различные социальные движения (например, требования десегрегации и поддержки повышения образования и обучения рабочей силы); изучает менеджмент, предпринимательство и корпоративное поведение; анализирует процессы социальных и технологических инноваций и процессы диффузии знания в ходе распространения технологических новшеств; выявляет ценностные ориентации, формирующие рыночное и потребительское поведение; раскрывает основные тенденции мобильности рабочей силы и флексибильности ее использования на рынке труда.

    Вывод: Предмет экономической социологии, как показывает анализ литературы, остается открытым полем для научного дискурса и научных изысканий. В этой дисциплине существуют самые разные подходы и парадигмы, и ни одна из них не может претендовать на абсолютную истину. Парадигмы конца XIX и начала XX в. сохраняют свой эвристический потенциал наряду с более поздними, появившимися уже в конце XX и начале XXI в. Пока марксистские подходы к экономической социологии столь же правомерны, как неомарксистские, структурно-функционалистские, постмодернистские и многие другие, которые уже существуют или возникнут в будущем. Предметная открытость экономической социологии, незавершенность категориального ряда, при помощи которого ученые пытаются осмыслить и познать реальность, быть может, гораздо более полезное состояние научной мысли, чем жесткая разлиновка научного поля на понятия, категории, теории, модели. Всегда приходится помнить, что даже самые красивые концепции предметной области не создаются ради самих себя.