Идентичность и этнические установки Русских в своей и иноэтнической среде

Саха (Якутии) такая готовность русского населения  в тот же период выросла с 8% до 27%, практически

сравнявшись с готовность у якутов; такой она  оставалась и в 2007 г. В Москве - готовность к жесткой

мобилизации проявляли 35% респондентов.

Вместе  с тем, по результатам исследований в республиках, положительные установки  на деловые контакты

у русских  в 1990-е и 2000-е гг. колебались в пределах 70 - 80% опрошенных и в 2000-х гг. они  несколько

усилились [25, с. 88 - 89]. Полученные нами сведения почти  не отличались от данных Левада-Центра по

стране  в целом (70 - 72%). А в районах с  доминирующим русским населением установки  на повседневное

деловое общение были в тенденции чуть заметнее. В Москве 84% респондентов готовы были принять

людей другой национальности как коллег по работе; в Саратове, Екатеринбурге, Томске - близкие

показатели [25, с. 212]. Очевидно, русские в своей  этнической среде реже могли проводить  сопоставления,

чувствовать конкуренцию. Их установки реже, чем  у этнофоров в республиках, проходили испытание на

толерантность.

Отметим, что в республиках солидаристические установки у русских в известной мере были как бы

"оборонительными", ответными. Например, в Татарстане  они усилились и сближались  с такими же

установками татар, у которых они не уменьшались, а в Саха (Якутии) несколько уменьшились  к середине

первого десятилетия 2000-х гг., ибо и у  якутов они стали заметно меньше.

С чем  связаны невысокие солидаристические этнические установки русских в сравнении с титульными

национальностями? Нередко объяснение этому явлению  усматривают в более высокой  значимости для

русских общегосударственных интересов, что, очевидно, имеет основания. Но необходимо учитывать

следующее обстоятельство. По данным ВЦИОМ, в 1989 г. в ответах на вопрос, "что  связывается в первую

очередь у Вас с мыслью о вашем народе", ответ "государство, в котором  я живу", шел на втором месте  из

14 предложенных  вариантов. Однако к концу 1999 г. значение государства для  этнической идентичности

заметно снизилось

стр. 56 [6, с 144]. И в республиках, в частности  в Саха (Якутии), "единое государство" на первые места в рейтинге

объединяющих  факторов по этносоциальному признаку тоже не выходило, уступая таким "интеграторам",

как "язык", "родная земля", "культура". А  вот как консолидирующий фактор гражданской идентичности у

русских "единое государство" действительно  занимало ведущее место, и на вопрос, "что объединяет Вас с

другими гражданами России", они чаще всего (33%) называли именно государство.

Постепенно  и в республиках, и в "русских" регионах для русских гражданская  идентичность стала иметь

большее значение, чем этническая. Так, с гражданами России в Саха (Якутии) в 2007 г. идентифицировали

себя 97,4% респондентов-русских, а с людьми своей национальности - 88%. Ощущали  близость с

гражданами  России "в значительной степени" 82,6%; близость в той же степени  по этническому признаку

чувствовали 57,3%. Живя в республиках, русские  чувствовали себя, например, якутянами, татарстанцами и

т.д., но общероссийская идентичность совершенно очевидно росла и стала превалировать.

Подводя итоги, отметим: этническая идентичность у русских оказалась устойчивой, она не потеряла

значения  даже в условиях активной критики  прошлого и перенесения ответственности  за дела советского

режима  на русских. Она росла и в 1990-е  г. даже превзошла уровень государственно-гражданской

идентичности, которая переживала кризис. Восстановление последней произошло у русских исторически

достаточно  быстро - к концу 1990-х гг. В 2000-е  гг. стало меняться соотношение общероссийской

(гражданской)  и этнической идентичностей. Опросы  по проекту "Будущее России..." показали: во второй

половине  первого десятилетия 2000-х гг. в  районах с доминирующим русским  населением этническая

идентичность  уже не превалировала. Как правило, у русских она совмещалась  с государственно-

гражданской идентичностью, но не заменялась ею. И  в республиках наблюдалась та же тенденция.

Отличие в идентичностях у русских  в республиках было в том, что  этническая идентичность у них была

более акцентированной (ответы "никогда  не забываю, что я русский", встречались  чаще). Но ориентация на

этническую  солидарность (выбор ответа "человеку важно чувствовать себя частью своей  национальности")

у русских  уступала аналогичной у титульных национальностей. Как видно из результатов анализа, у

русских в республиках она корреспондировала  с ростом этнической солидарности титульных

национальностей, что имело особые стимуляторы. Имеется  в виду, прежде всего, активность этнических

элит  ряда республик, которые сумели, можно  сказать, вовремя, дистанцироваться от радикальных групп и

остаться  достаточно авторитетными в глазах масс. (Об этом, во всяком случае, свидетельствует опыт

Татарстана, Саха (Якутии)). В этом было одно из отличий их от русской элиты. Последняя в глазах и

русских, и представителей других национальностей  олицетворялась главным образом  элитой Центра. Она

боялась или была неспособна взять на себя очищенные от шовинизма и этницизма идеи

нациестроительства. А когда начинала использовать их, то они были очень похожи на великодержавные.

Без ясных  идеологических ориентиров гражданской  направленности этническое и гражданское

самосознание  русских оставалось противоречивым, вариативным по регионам с разным этнокультурным

составом  населения и уровнем конфликтности.

Этническая  идентичность русских в результате особенностей исторического развития, в том числе

советского  периода, мало связана, как показали материалы исследований, с культурными маркерами и

больше  базируется на государственности, зависит  от политического контекста, доверия  к власти. При

идеологической  нечеткости отношения к прошлому и проектов на будущее, в том числе  в сфере

этнонациональной политики, массовое сознание русских может еще долго оставаться не

консолидированным на позитивных ценностях, а чаще опираться на оборонительные, защитные

настроения.

стр. 57 СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Русские.  Этносоциологические очерки. Гл. VI / Отв. ред. Ю. В. Арутюнян. М., 1992; Национальное

самосознание  и национализм в Российской Федерации  начала 90-х гг. / Отв. ред. Л. М. Дробижева. М.,

1994; Гудков  Л. Негативная идентичность. Статьи 1997 - 2002. М., 2004; Данилова Е. Н. Через  призму

социальных  идентификаций // Россия реформирующаяся. Ежегодник 2004 / Отв. ред. Л. М. Дробижева, М.,

2005; Российская  идентичность в условиях трансформаций / Отв. ред. М. К. Горшков, Н. Е. Тихонова. М.,

2005; Национально-гражданская  идентичность и толерантность.  Опыт России и Украины в  период

трансформаций / Отв. ред. Л. М. Дробижева, Е. И. Головаха. Киев, 2007; Гражданские, этнические и

религиозные идентичности в современной России / Отв. ред. В. С. Магун. М., 2006; Российская

идентичность  в социологическом измерении / Отв. ред. М. К. Горшков. М., 2008; Дробижева Л. М.

Национально-гражданская  и этническая идентичность: проблемы позитивной совместимости // Россия

реформирующаяся. Ежегодник. Вып. 7. / Отв. ред. М. К. Горшков. М., 2008; Арутюнян Ю. В. Об этнических

компонентах российской идентичности // Социол. исслед. 2009. N 5.

2. Руководитель  проектов Л. М. Дробижева; участники проектов, разрабатывавшие проблемы

идентичности, Рыжова С. В., Солдатова Г. Г. Объем  выборочной совокупности по республикам  составлял

1002 - 1260 чел. Выборка рассчитана М.  С. Косолаповым. Величина погрешности  не превышала 5%.

3. Руководитель  Л. М. Дробижева. Объем выборочной совокупности в Москве 1126 чел., Саха (Якутии)

1128 чел. 

4. Объем  выборочной совокупности по территориям  600 - 732 чел. Ресурсная группа Института  социологии

РАН - Дробижева Л. М., Черныш М. Ф., Чирикова А. Е.

5. Так,  в исследовании "Будущее России ..." анализировались ответы на  вопрос, ощущает ли респондент

близость  с перечисленными общностями "в  значительной степени" - "небольшой  степени" - "не ощущает

близости", что позволило в известной  мере нивелировать ситуационный фактор.

6. Гудков  Л. Д. Негативная идентичность  М., 2004. С. 142.

7. Данилова  Е. Н. Через призму социальных  идентификаций // Россия реформирующаяся.  Ежегодник 2004.

М., 2004. С. 240 - 241.

8. Дробижева Л. М. Социальные проблемы межнациональных отношений. М. 2003. С. 341 - 344.

9. Гудков  Л. Д. Русское национальное  сознание: потенциал и типы консолидации // Куда идет Россия? М.,

1994. С. 176.

10. Суверенитет  и этническое самосознание: идеология  и практика. М., 1995. С. 273, 281.

11. Российская  идентичность в центре и регионах. М., 2009. С. 237 - 242. Выборка для Саха (Якутии) в 2007

г. составляла 1520 человек.

12. Общественное  мнение 2006. М., 2006. С. 17 - 20.

13. Подсчитано  с помощью поисковой функции  в программе Microsoft World (Ctrl+F).

14. Абельс Х. Интеракция, идентичность, презентация. Введение в интерактивную социологию. Пер. с нем.

Головина  Н. Л. и Козловского В. В. СПб: Изд-во "Алетейя", 2000. С. 26 - 27.

15. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис, М. 1996; его же Детство и общество. СПб., 1996.

16. Общественное  мнение 2006. М., 2006. С. 161; Общественное  мнение 2008. М., 2008. С. 124. 17. Социальное  неравенство этнических групп / Отв. ред. Л. М. Дробижева. М., 2002. С. 61 - 191;

Общественное мнение 2005. М., 2005. С. 131 - 135.

18. Pettigrew T.F., Meertins R.W. Subtle and Blatant Prejudice in Western Europe // European Journal of Social

Psychology. 1995. Vol. 25. P. 57 - 75.

19. Проект ESS-Россия. Опрос в 150 населенных пунктах во всех округах РФ, 2400 единиц наблюдения. -

http://www.European socialsurvey.org.

20. Общественное  мнение 2008. М., 2008. С. 135, 140.

21. Гудков  Л., Дубинин Б. Своеобразие русского  национализма // Pro et contra N 2 (29), 2005.