Идентичность и этнические установки Русских в своей и иноэтнической среде

"россиянами" идентифицировали себя 76 - 80% опрошенных. Доля русских с акцентированной

государственной идентичностью в республиках  тоже увеличивалась, и очень значительно - в 1,5 - 2 раза

(см. табл. 1). Добавим, что ученые ИКСИ, проводившие под руководством М. К. Горшкова исследование в

2004 г., просили  респондентов назвать не более  трех самоидентификаций из десяти. "Граждане России" -

таков был один из наиболее часто даваемых ответов (45,4% в мегаполисах и 51,4% в  провинции). Как

видим, для многих российская государственно-гражданская  идентичность была не просто номинальной,

называемой, но и значимой.

Для быстрого восстановления данного вида идентичности у русских были основания. Субъективная

значимость  его у них корреспондировала  с этнической идентичностью, особенно у тех, у кого она была

актуализирована. Уже первые социологические исследования в начале 1990-х гг. давали основания сделать

выводы  о связанности идентичности русских  с социально-государственной системой политических

институтов [9].

В исследованиях, которые мы проводили в республиках  Саха (Якутия), Татарстан, Тува, Северная Осетия в

1994 г., по  проекту "Посткоммунистиеский национализм",                                                                         стр. 51 Таблица 2

Российская  идентичность русских в Саха (Якутии) с разной этнической установкой (в % к числу

опрошенных по установкам)

Кем Вы себя ощущаете в большей Этнические установки

степени?

"Не  обязательно

чувствовать себя частью

национальной  группы"

"Нужно  ощущать себя

частью  национальной

группы"

Якутянином 15,8  9,8

Россиянином 27,5  45,1

И тем, и другим в равной степени 53,0  39,2

Ни тем, ни другим 1,2  2,9

Затрудняюсь ответить 2,4%  2,9%

были  выделены русские с актуализированным  этническим самосознанием (те, кто выбирал  суждение

"никогда  не забываю, что я русский", которое предлагалось в паре с альтернативным высказыванием "для

меня  не имеет значения моя национальность"). При этом у них наблюдалась  значимая сопряженность

этнической  идентичности с общероссийской. Оказалось: чем прочнее у респондентов

этноконсолидирующая установка (у тех, кто выбрал ответ "необходимо ощущать себя частью своей

национальности"), тем выше они имели показатели государственно-гражданской идентичности [см. 10]. Та

же тенденция  проявлялась в 2000-е гг. Пример идентичностей  в Саха (Якутии) свидетельствует  об этом (см.

табл. 2).

Русские с этноконсолидирующей установкой, чаще чувствующие себя россиянами и реже ассоциирующие

себя  с жителями республики, имеют сдвоенную  идентичность (они и россияне, и  якутяне). В то же время

якуты при этноконсолидирующей установке чаще чувствуют себя якутянами и реже россиянами. В 2007 г.

при ответе на вопрос "Про кого можно сказать - "это мы" - и русские, и почти 90% якутов выбрали ответ

"мы - граждане России" [см. 11].

Итак, когда  рухнула государственная идентичность советского времени "граждане СССР", этническая

идентичность  выросла, выполняя компенсирующие функции. С конца же девяностых годов и  в начале XXI

в. традиционная для России роль государства как  конструирующей и консолидирующей  силы в российской

идентичности  вновь стала осознаваться людьми. Не случайно, по данным ВЦИОМ и наших  исследований,

в республиках  потребность в "наведении порядка" стала одной их приоритетных. Слова "государство",

"держава"  вызывали положительные эмоции  у 69 - 73% респондентов-россиян в  2001 г. [см. 12].

Идеологические  структуры власти очень быстро осознали возможность опереться на чувства  людей для

укрепления  своей легитимности и интеграции общества. Контент-анализ Посланий Президента РФ

Федеральному  собранию показал, что в 2000 г. идея государственной  общности, которой хотят придать

смысл гражданской нации, стала очевидной. В таком значении в 2000 г. в президентском  Послании данная

идея  использована 10 раз, в 2007 г. - 18 раз. Она  находила выражения в таких определениях, как

"российская  нация", "граждане России", "мы  как нация", "мы - народ России" [13]. В официальной

идеологии усиливался образ "сильного государства", "великого народа", страны, которая  должна обладать

существенным  экономическим, интеллектуальным, моральным  преимуществом.

Представления русских о себе к 2000 г. тоже, конечно, изменились. Судя по сопоставимым

репрезентативным  опросам ВЦИОМ, русские стали  несколько реже видеть свой народ  непрактичным,

миролюбивым; заметно чаще в образе "своих" появлялись такие характеристики, как  энергичные (9% в

1989 г., 20% - в 1999 г.), трудолюбивые (соответственно 27 и 35%), открытые, простые (59% и  67%), хотя

ленивым и непрактичным продолжали считать свой народ от трети до одной пятой опрошенных. Правда,

себя  лично ленивыми и непрактичными  признавали всего 8 - 9%. И совсем мало                                 стр. 52 кто определял "своих" как "забитых и униженных". Это  означало, что "образ народа" идеологически

ориентируется. Еще более об этом свидетельствовали  представления об "образе других" [см. 6, с. 136, 137].

Этническая  идентичность и межэтнические установки

Со времен исследований Ч. Кули и Дж. Мид известно, что идентификация индивида происходит в

сопоставлении с "другим" [14]. Этот "другой" совсем не обязательно "чужой" и тем более враждебный. Э.

Эриксон, который и ввел термин "идентичность" в интердисциплинарное поле исследований, обратил

внимание  на взаимосвязанность процесса становления  и трансформации идентичности с  вопросами

общественного и культурного развития, идеологии [15].

Представляется  принципиально важным в воображаемом поле социальности, на которое, конечно же,

влияют  идеологические структуры (власть, образование, СМИ, оппозиционные группы и т.д.), выделить ту

часть, которая задается рациональными  смыслами опыта общения или вообще не включает сегменты

этнокультурной различительности, носит нерефлексируемый характер. Не случайно, даже в самые сложные

для русских  ситуации 1990-х годов, в кризисные 2000-е годы, враждебные установки  на общение с людьми

других  национальностей, у большинства  населения страны не фиксировались. Чувство враждебности к

"другим" "очень часто", "довольно  часто" испытывали в 2002 - 2008 гг. - 10 - 17%, а "редко" 25 - 32%,

никогда не испытывали в эти годы 53 - 60% [16].

Негативные  установки на приток иммигрантов, на межэтнические контакты в трудовой и

непроизводственной  сфере, быту, "культурные барьеры" были реакцией на комплекс обстоятельств: 1)

ограниченные  ресурсы выживания (почти пятая  часть населения в эти годы "едва сводила концы с

концами, денег не хватало даже на продукты"; у 40% денег хватало на еду, но покупка  одежды вызывала

серьезные затруднения), 2) опасение за сохранение своих жизненных интересов (конкуренция  в трудовой

сфере, непривычность нового культурного  пространства), 3) неуверенность в  будущем, недоверие к

социальным  институтам [17]. Феномен межэтнического неблагополучия на основе восприятия групповой

угрозы  был описан Т. Петтигрю и Р. Меертенсом [18].

Негативные  установки, которые в 1990-е - начале 2000-х  гг. особенно проявлялись по отношению  к

чеченцам (на них проецировались последствия  конфликта в Чеченской республике), а также к

национальностям Кавказа, к сожалению, становились  для русских и в целом части  российского населения

некой солидаризирующей основой, разрушающей нормальную и гражданскую, и этническую

идентичности. Под нормальной идентичностью имеется  в виду позитивные представления  о своей

национальности  и сопутствующие им эмоции, понятия  чести, достоинства, защищенности, благополучия,

близости  к своим. Мы относим сюда и патриотизм, не переходящий в фаворитизм, толерантные установки

к "другим". Негативная идентичность конструируется на основе представлений о себе как  неспособных

изменить  жизнь к лучшему, обиженных, обделенных, живущих "в кольце врагов", солидаризирующихся на

основе  враждебного отношения к "чужому". Такой идентичности свойственна  подавленность мотивации к

достижениям, апатия, страхи, равнодушие к политическим событиям, ущемленная национальная гордость,

комплексы неполноценности.

Механизмы идентификации сложны - это динамический процесс, полный противоречий, чутко

реагирующий на разнообразные мотивы, интересы, ситуации в обществе. Часто приходится наблюдать

расхождения между установками на объект и  ситуацию (М. Рокич). Известен парадоксальный эксперимент

Р. Лапьера: профессору на обращение в 252 отеля о возможности разместить этнически смешанную группу

ответили 128, и в 90% из них содержался отказ. Между тем во всех отелях, за исключением  одного, их

благожелательно приняли.

В нашей  громадной стране в результате этнической мобилизации, конфликтов в Закавказье и на Северном

Кавказе "южане" и "кавказцы", как их именовали, во мно-

стр. 53 гих местах стали новым населением. Они были приняты от Краснодара до Архангельска. Россия по числу

приема  иммигрантов, большинство которых  были иноэтничными для русских, стала третьей страной мира

после США и Германии. Но для нее такой  новый приток был непривычным  явлением и воспринимался на

фоне национальных движений и распада Союза. Тем не менее, по данным Европейского социального

исследования, в России категорическими сторонниками запрета на въезд иноэтничным мигрантам было