Флавий Клавдий Юлиан, последний император из язычников

Ю. предпринял попытку вернуться к традиционной государственной религии, упорядочив политеизмсредствами платонической философии. В 362 он подтверждает эдикт о веротерпимости, чемвосстанавливает права языческого культа в масштабах всей империи; издает ряд законов о восстановлениикульта языческих богов, открытии храмов и жертвенников, при этом лишая духовенство и храмы христианпривилегий и субсидий, установленных прежними правителями. Идеологией империи должен был статьсинтез митраизма и неоплатонизма; по аналогии с христианством Ю. предполагал создать в новой религиисвою иерархию священства, в которой верховным жрецом должен был стать император. Провозглашаяверотерпимость, Ю. имел в виду поддержку религий всех населяющих империю народов, - так, в послании кеврейской общине, подвергавшейся притеснениям со стороны Констанция, он обещает восстановитьразрушенный Иерусалимский храм (89Ь195-200).     

Критика христианства. Ю. в своих текстах называет христиан «галилеянами», для него они прежде всегобезбожники, люди нечестивые (8υσσ€β€Ϊς) и приверженные суеверию (δ€ΐσιδαιμ,ονία), лишенные здравогорассудка (употребляются слова μωρία, глупость, и απόνοια - безумие), эта лексика характерна и дляпредшественников Ю. в этой области (Цельс, Порфирий). В отличие от них Ю. как император мог своиубеждения воплощать в практические действия, но именно по этой причине он декларирует по отношению кхристианам гуманность; в его письмах можно встретить свидетельства о первоначальном намеренииизбежать преследования христиан, желании преодолеть христианство путем «убеждения и дружескогоувещевания» (Ер. 60), затем пробуя излечить заблуждающихся «как лечат безумцев, даже против их воли» (Ер. 61, ср. 83а).    

Антихристианская полемика Ю. в соч. «Против галилеян» в 3-х кн. (традиционное название «Противхристиан», Ката γρισηἀνων) известна по цитатам из ответного соч. «Против Юлиана» еп. КириллаАлександрийского, благодаря чему восстанавливается содержание первой из трех книг, посвященной критике Ветхого Завета как источника христианского вероучения. В частности, Ю. обсуждает сотворениемира в Книге Бытия и сопоставляет его с учением Платона; указывает на гнев, вспыльчивость и завистьветхозаветного бога, несовместимые с понятием о высшем божестве; обсуждает сказание об Адаме и Еве,их изгнании из рая в связи с ролью Бога как их создателя и т. д. Для Ю., как и для большинства языческихкритиков, христианство — безбожное учение; он подчеркивает, что христиане на самом деле обожествилисмертного человека, но «ничто человеческое не может быть нетленным» (Ер. 89Ы98).    

Как бы в ответ на христианскую критику языческого идолопоклонства, т. е. почитания культовыхизображений богов, в «Письме жрецу Феодору» (Ер. 89а-89Ь) Ю. проводит следующее характерное дляшколы Ямвлиха различение: существуют боги невидимые (бестелесные), видимые (небесные тела) и образыбогов - статуи (αγάλματα); статуи, алтари, поддержание неугасимого огня суть от предков установленныесимволы присутствия богов, и не их считают богами, но посредством них почитают богов, ведь людисуществуют в телесном образе, потому и воздают богам посредством тел (89Ы37-149). Статуи - не боги, нои не просто камень и дерево; любящий бога радуется образу бога, как сын рад увидеть любимый образотца, и благочестивый со страхом и трепетом стоит перед образом (εΐκών), понимая, что невидимые богивзирают на него (Ь165-175).     

Практическим закреплением идеологической критики христианства стал эдикт от 17 июля 362 озапрещении христианам преподавать риторику и прочие образовательные дисциплины, разъясняя которыйЮ. указывал на необходимость единства «мысли и слова»: если христиане веруют в Иисуса Христа иБиблию, зачем им преподавать эллинскую ученость, т. е. то, во что они не веруют, и зарабатывать такимобразом деньги? По мнению Ю., в основе классической античной культуры лежит мифология и толковатьтексты Гомера, Гесиода, Исократа, Демосфена и др. можно только если верить в одних с ними богов,принадлежать одной пайдейе, иначе такое занятие бессмысленно (άτοπον - Ер. 61с24-42).     

Главные религиозно-философские произведения Ю. - речи-гимны «К Царю Солнцу» (Εἰς τον βασιλέα"Ηλων πρὸς Σαλούστων, Or. XI Bidez) и «К Матери Богов» (Εἰς την μητέραν τῶν θεών, Or. VIII), в которых онславословит и воспевает демиургическую, космогоническую роль божества.     

Гимн «К Царю Солнцу», посвященный неоплатонику Саллюстию, представляет собой образец школьноготекста, искусно построенного на цитатах из Платона и Ямвлиха. Зачин речи исполнен ритмизованнойпрозой: «Сей божественный космос, прекраснейший космос, от высот небосвода до концов последних землибога незыблемым промыслом вкупе хранимый, - он от вечных рожден нерожденно и останется в будущемвечен» и т. д., А. Ф. Лосев отмечает характерный для Ю. «гиперболизм в связи с гелиоцентрическойромантикой» (с. 463), «солнечно-монотеистический энтузиазм». Во вступлении (130Ь—13Id) Ю. говорит онеобходимости рассмотрения Солнца, его сущности, происхождения, сил и энергий, явных и сокровенных, облаге, которое оно приносит миру (132Ь). Следуя иерархической онтологии неоплатонизма (и прямоиспользуя классический для формирования «метафизики света» текст Платона - Resp. VI, 508-509), Ю.изображает постепенное восхождение от дольнего к горнему вплоть до первопричины бытия, которая «поту сторону сущности», и полагает во главе всего Солнце-Благо, вокруг него - богов умопостигаемых(νοητοί), затем -мыслящих (νοεροί), после которых следует мир одушевленный и чувственный. Т. обр., Ю.говорит о трех мирах и трех венчающих их солнцах, как и миры соподчиненных одно другому (великоеСолнце = Единое, умное солнце = Зевс-демиург, и чувственное данное нам солнце). Говоря о силах иэнергиях Солнца, он полагает его божественную «сущность»-си)а/а, «силу»-8г5^а/х1с и «энергию»-€Уе'/оу€1а нераздельными, и описывает его как всемогущего бога: «чем захочет быть - то он и есть, и ожет, иосуществляет действительно» (?στι καὶ δύναται καΐἐνεργεί), так что, рассматривая явленные нам силы иэнергии, мы тем самым рассматриваем божественную сущность (силы Солнца: привнесение тождества вумопостигающий мир, сила демиургическая, сила простоты мышления, постоянство сущности итождественное действие), и связывает с верховным богом-Солнцем других античных богов (Афину,Афродиту, Аполлона, Диониса, Харит, Ор, Сераписа), показывая частный характер их демиургическойдеятельности в отличие от всеобщей демиургии единого начала, великого Солнца (148с-150d). Далее онподробно разбирает действия Солнца в чувственно воспринимаемом мире (145d-157b). Солнце - посредник(μβσότης), связующее звено между миром умопостигаемым и чувственным. Молитвой к Солнцу Ю.заканчивает свою речь.     

Учение Ю. о Солнце как начале и отце было развитием платоновских идей (Plat. Resp. VI 508а-509а),воспринятых через посредство философии Ямвлиха (о чем говорит сам Ю., 157d), определенное влияниебыло оказано и «Халдейскими оракулами»; ср. также ряд положений из философии 1-3 вв. н. э.:отождествление Гелиоса и Аполлона у стоика Корнугпа, Гелиос как эманация Аполлона у платоникаПлутарха из Херонеи, отождествление Солнца, о котором говорят поэты, и Бога, о котором говорятфилософы, у Максима Тирского. Близкое к Ю. учение о Царе Солнце - у Макробия в «Сатурналиях» I, 17.     

Гимн «К Матери богов» (фригийской Кибеле, римской Великой Матери) интересен неоплатоническимметодом символического толкования «священного мифа», позволяющим усматривать в мифологическихперсонажах и сюжетах (Аттис, любовь Аттиса и Матери богов, оскопление Аттиса, Галлы и пр.) отражениеиерархического устройства универсума. Тайный (символический) смысл древних мифов, по Ю., появился врезультате стремления наших предков побудить людей последующих поколений искать причины явленийвидимого космоса, которые были открыты им самими богами.     

После изложения истории появления фригийского культа Матери богов в Греции и Риме (158с—159с), Ю.начинает с толкования Аттиса как порождающего и созидающего ума, «третьего демиурга» (161с—162а),разъясняя свой тезис с помощью экскурса в историю греческой мысли (162а-163а) и показывая рольумопостигаемого бытия в процессе возникновения материального природного мира (163а-164Ь). Далеедается толкование основных сюжетов мифа в духе платонического учения: Мать богов как началоумопостигаемого мира, Аттис как бог-Солнце и принцип умопостигаемого мира, сходящий в мирчувственный для дарования ему порядка и плодородия, - после чего следует разъяснение символикирелигиозного праздника, посвященного Матери богов и приходящегося на равноденствие (168с-169d). Как иречь к Солнцу, речь к Матери богов завершается молитвой.     

Воин, царь, философ, священник в одном лице, посредник между божественным и человеческим, - все этоосталось если не воплощенным, но по мере возможности обдуманным идеалом поведения Ю. Задав себевопрос «молчать или бороться?», Ю. сделал свой выбор, сочтя первое «глупым, рабским и богомерзким», авторое — «делом справедливым, смелым и свободным» (Ер. 14,28—30). Основное влияние сочинения идеяния Ю. оказали на его современников, при этом часть из них были его непримиримыми противниками(ср. упоминания о Ю. в полемических контекстах у христианских богословов и церковных историков), и почтиникакого - на следующее поколение платоников. Действительно, представленная у Ю. эмоционально-риторическая разработка иерархической онтологии платонизма в целом не была близка универсальнойсистематике времен Прокла и Дама

Внутренняя политика юлиана фурман

Император Юлиан, его жизнь, религиозная реформа и борьба с церковью, причины его перехода в «язычество», до сих пор привлекают внимание исследователей.

Личность и политика Юлиана представляют собой яркое явление в истории IV в. Ко времени его прихода к власти в 361 г. н. э. казалось, что христианство уже полностью победило, а «язычество» — мертво. Но Юлиан восстанавливает все утраченные привилегии «язычества» и вступает в борьбу с церковью. Недолгое правление Юлиана отмечено бурной и разносторонней деятельностью. Наряду с борьбой против христианства Юлиан стремится реформировать древнюю религию. Он также пытается провести ряд административных реформ, развивает бурную литературную деятельность и готовится к походу на Иран. В этом походе, оказавшемся неудачным для римской армии, Юлиан гибнет. После него воцаряется христианин Иовиан, и недолгое время языческой реставрации заканчивается. Весь этот исторический эпизод ставит перед исследователем много вопросов: почему после почти 50 лет господства христианства вдруг происходит языческая реставрация, почему совершается она сравнительно безболезненно, без сколь-либо серьезного сопротивления христиан и также быстро и безболезненно прекращается со смертью Юлиана. Диссертант пытается в своей работе найти ответы на эти вопросы.

Диссертация состоит из введения, четырех глав и заключения. Первая глава посвящена анализу источников по теме диссертации и историографии проблемы.

История правления Юлиана освещена многочисленными литературными источниками. Но освещение это довольно односторонне. Литературные памятники Поздней Римской империи отражают сдвиги в области социальной психологии и идеологии, перемещение интересов в сферу религии. Поэтому религиозную деятельность Юлиана они освещают значительно лучше, чем другие стороны его внутренней политики. Оценки литературными источниками Юлиана определяются религиозной позицией авторов: «язычники» восторгаются его деятельностью, а христиане всячески поносят «отступника».

Из авторов-язычников на первом месте по значению для темы диссертации стоит сам Юлиан — талантливый и разносторонний писатель. Литературное наследство Юлиана очень ценно как в историческом, так и художественном отношении. Оно содержит панегирики, религиозно-философские трактаты, сатиру и переписку. Произведения Юлиана позволяют нам проникнуть во внутренние стимулы его деятельности.

Описание событий правления Юлиана содержится также в труде историка Аммиана Марцеллина. Аммиан — язычник, но его произведение отличается необычайной в литературе IV в. беспристрастностью (в том числе и в вопросах, касающихся религии). Аммиан дает объективное и неприукрашенное изложение событий.

Совсем в ином роде написанное об Юлиане знаменитым ритором IV в. Либанием. Либаний — страстный и активный язычник, близкий друг и соратник Юлиана. Его сообщения отличаются пристрастностью и риторическими преувеличениями. Юлиану в громадном литературном наследии Либания посвящены ряд писем и речей, в том числе — большая панегирическая биография — «Надгробная речь Юлиану».

Из произведений христианских авторов наиболее важными источниками по теме диссертации являются церковные истории Руфи-на, Филосторгия, Сократа, Созомена и Феодорита, дающие систематическое описание событий. Для церковных историй характерно сочетание сравнительной точности и документальности в изложении внутрицерковных событий и нагромождение самых диких небылиц, когда дело доходит до изложения деятельности Юлиана. Сообщаемые ими факты в сочетании со сведениями других церковных писателей этого времени позволяют восстановить картину вну-трицерковной борьбы в период правления Юлиана, тем более, что эти авторы принадлежали к разным религиозно-догматическим группировкам и освещали события с различных точек зрения.

Кроме церковных историков, ценные сведения дают произведения знаменитого писателя и теолога Григория Назианзина и прежде всего — две его речи, направленные против Юлиана. Несмотря на риторичность и тенденциозность этих произведений, они ценны тем, что Григорий — современник событий и писал в расчете на читателей, переживших царствование Юлиана. В ряде случаев он сообщает более верные сведения, чем церковные историки V в. Некоторые сведения разбросаны и в произведениях других христианских писателей — Иеронима, Августина, Василия, Амвросия.

Но при изучении внутренней политики Юлиана нельзя ограничиваться литературными памятниками. Источником, во многом восполняющим недостаточное освещение нерелигиозных аспектов внутренней политики Юлиана в литературных памятниках, являются кодексы Феодосия и Юстиниана, сохранившие ряд законодательных актов Юлиана. Определенную помощь в исследовании оказывают нумизматические и эпиграфические памятники, а также скульптурные изображения Юлиана. 

Победа христианства надолго исказила образ Юлиана в историографии. Клерикальные историки изображали (и изображают) Юлиана как тирана и безумца, его религиозную реформу — как подражание христианству, пересказывают все легенды, сохранившиеся в древней христианской литературе.

В борьбе с клерикализмом в начале нового времени пересматривается трактовка различных событий древней истории и правление Юлиана оказывается одним из тех исторических эпизодов, которые становятся как бы ареной борьбы между церковной и прогрессивной историографией.