Древние кельты

участие в делах богопочитания, наблюдают за правильностью общественных

 

жертвоприношений, истолковывают  все вопросы, относящиеся к религии; к ним же

 

поступает много молодежи для обучения наукам, и вообще они пользуются у

 

галлов большим почетом. Именно они ставят приговоры почти по всем спорным

 

делам, общественным и частным; совершено  ли преступление или убийство, идет

 

ли тяжба  о наследстве или о границах – решают те же друиды; они же назначают

 

награды и  наказания; и если кто – будет  ли это частный человек или  же целый

 

народ –  не подчинится их определению, то они  отлучают виновного от

 

жертвоприношений. Это у них самое тяжелое  наказание. Кто таким образом

 

отлучен, тот  считается безбожником и преступником, все его сторонятся,

 

избегают  встреч и разговоров с ним, чтобы  не нажить беды, точно от заразного;

 

как бы он того не домогался, для него не производится суд; нет у него и права

 

на какую  бы то ни было должность. Во главе всех друидов стоит один, который

 

пользуется  среди них величайшим авторитетом. По его смерти ему насле­дует

 

самый достойный, а если тако­вых несколько, то друиды решают дело

 

голосованием, а иногда спор о первенстве разрешается даже оружи­ем. В

 

определённое  время года друи­ды собираются на заседания в освя­щённое место  в

 

стране  карнутов, которая считается центром  всей Гал­лии. Сюда отовсюду

 

сходятся все тя­жущиеся и подчиняются  их определе­ниям и приговорам. Их

 

наука, как  думают, возникла в Британии и отту­да  перенесена в Галлию; и до

 

сих пор, чтобы  основательнее с нею познако­миться, они отправляются туда для

 

её изучения.

 

Друиды  обыкновенно не при­нимают участия  в войне и не платят податей  наравне

 

с другими, они вооб­ще свободны от военной службы и от всех других

 

повинностей. Вследствие таких преимуществ многие отчасти сами поступают к ним

 

в науку, отчас­ти их посылают родители и родст­венники. Там, говорят, они

 

учат на­изусть  множество стихов, и поэтому некоторые остаются в школе друидов

 

по двадцать лет. Они считают даже грехом записывать эти стихи, между тем как

 

почти во всех других случаях, именно в общественных и частных записях, они

 

пользуются греческим алфавитом. Мне кажется, такой поря­док у  них заведён по

 

двум причинам: друиды не желают, чтобы  их учение делалось общедоступным и

 

чтобы их воспитанники, слишком полагаясь  на запись, обращали меньше внимания

 

на укрепление памяти... Больше всего стараются друиды укрепить убеж­дение в

 

бессмертии души: душа, по их учению, переходит по смерти одного тела в

 

другое; они думают, что эта вера устраняет страх смерти и тем  возбуждает

 

храбрость. Кроме того, они много  говорят своим молодым ученикам о светилах и

 

их движении, о величине мира и  земли, о природе и о могуществе и власти

 

бессмертных богов».

 

Необычайно высокое социаль­ное  положение, которое занимали друиды в галльском

 

обществе, нахо­дит подтверждение  в ирландской саге «Похищение быка из

 

Куальнге», где прямо говорится: «Geis don rig labad rena druidib» («Запрещено

 

королю го­ворить прежде его  друида»).

 

Почему же друиды пользовались столь  высоким авторитетом и обла­дали  такой

 

властью? Можно предпо­ложить, что  в глазах общества они яв­лялись

 

единственными носителями высшего  тайного знания, хранили ис­торическую

 

традицию, умели вер­шить суд, обладали основами меди­цинских знаний, владели

 

тайнами природы; иными словами  — друиды были и историками, и  юристами, и

 

воспитателями, и врачами, и поэтами, и жрецами, т. е. выполняли все те

 

функции, без которых не может  суще­ствовать общество.

 

Медицинские знания друидов сводились, с одной стороны, к владе­нию  особой

 

техникой гипноза, имею­щей общие  черты с шаманской, а с другой — к умению

 

распознавать и использовать лекарственные  расте­ния, точнее, те растения,

 

которым приписывалась чудодейственная  жи­вотворящая сила. Конечно, не

 

обхо­дилось без магии, воплощавшейся  в особом сложном ритуале, превращав­шем

 

сбор лекарственных растений в  некое магическое действо, к которо­му

 

допускались лишь посвящённые. Вот  как, например, описывал римский учёный

 

Плиний Старший ритуал сре­зания  священного растения омелы: «Для друидов, ибо

 

именно так называ­ют галлы  своих жрецов, нет ничего более  священного, чем

 

омела и то де­рево, на котором она  произрастает, иными словами —  дуб.

 

Почтение их к этому дереву доходит  до того, что свя­тилища свои устраивают

 

они не ина­че как в дубовых рощах, а во время магических ритуалов имеют

 

обыкно­вение держать в руке ветку этого де­рева. От имени дуба, как кажется,

 

образуют они и имя своих  жрецов. Они полагают, что всё, что  произра­стает на

 

этом дереве, ниспослано с неба и что это знак благоволения к  дубу высшего

 

божества. Подобные на­ходки довольно редки, но когда слу­чается им заметить

 

что-либо подоб­ное, они с радостью отмечают эти растения и затем  торжественно

 

среза­ют их побеги. Происходит это  обыч­но на шестой день луны, потому что

 

они полагают, что именно луна управ­ляет месяцами и движением времени  вообще,

 

имея свой особый цикл, для­щийся  тридцать лет. Шестой день они находят  самым

 

благоприятным для религиозной  церемонии, так как именно в этот день луна уже

 

доста­точно набрала свою силу, но ещё не достигла середины своего пути.

 

Оме­лу они называют именем, которое в переводе означало бы „та, что

 

вылечи­вает от всего".

 

После того как торжественно принесена  жертва и у подножия дере­ва оставлено

 

для богов обильное угощение, приводят двух белых быков, рога которых связаны

 

в этот день впервые. Одетый в белое платье жрец подходит к дереву и срезает

 

побег омелы золотым серпом, затем  он пря­чет его в особое белое  покрывало из

 

некрашеного полотна. Затем вновь  приносятся жертвы и возносятся мо­литвы и

 

просьбы к божеству, чтобы оно  было милостиво к тем, кто при­носит ему эти

 

дары. Они полагают, что омела, если приготовить из неё напиток, обладает

 

силой приносить плодородие и помогает бесплодным животным принести потомство,

 

она же может служить лекарством от всех ядов. Многие люди у них склонны

 

придавать большое значение подоб­ным ничтожным вещам».

 

Религиозные представления.

Но какие же именно верования  стояли за друидическим культом, какова была

 

система религиозных взглядов кельтов  и каким богам они поклонялись?

 

Ответить на эти вопросы не­просто, поскольку, с одной стороны, основные

 

элементы друидической доктрины содержались  в устных свя­щенных текстах,

 

которые кельты за­учивали наизусть и которые поэтому ныне оказались  навеки

 

утраченны­ми. С другой стороны, доктрина дру­идов и верования древних  галлов

 

далеко не всегда совпадали друг с

 

другом. В связи с этим исследовате­ли, реконструируя одно, невольно

 

воссоздают совсем иное.

 

Сопоставление археологиче­ских данных и свидетельств антич­ных и отчасти

 

поздних островных памятников позволяет  говорить о том, что одним из элементов

 

друиди­ческого культа было почитание  свя­щенных деревьев: дуба с растущей на

 

нём омелой, тисса, берёзы, рябины, яблони и др. До сих пор во Франции  и

 

Испании есть населённые пункты, названия которых восходят к древ­ним

 

обозначениям почитаемых кельтами деревьев: на этих местах в древности

 

находились святилища или священные  рощи.

 

Так же широко распространён был  культ камней и скал. В некоторых  странах до сих

 

пор существуют со­хранившиеся с древних  времён груды камней (в Ирландии они

 

носили спе­циальное название «карн») и одиноч­ные или парные огромные валуны,

 

поднятые над землёй, а также  дольме­ны (древние погребальные

 

соору­жения в виде большого каменного  ящика, накрытого каменной плитой),

 

менгиры (вертикально врытые в землю длинные камни) и кромлехи

 

(культовые сооружения в виде  круго­вых оград из огромных  камней), ко­торые

 

отмечали священное место. Интересно, что культ камней не был полностью  вытеснен

 

с приходом хри­стианства; более того, первые христи­анские монахи-отшельники

 

часто строили свои кельи возле  подобных сооружений, а позднее их даже нача­ли

 

украшать крестами и встраивать в христианские храмы. Христианство не восстало

 

против культа камней - точно так  же, как не восстала против него в  своё время и

 

религия древних кельтов, перенявшая этот культ у ме­стного населения, жившего

 

на терри­тории Галлии ещё до переселения туда кельтских племён. Как доказали

 

археологи, дольмены, менгиры, кром­лехи  и другие мегалитические (от греч.

 

«мега» — «большой» и «литое»  — «камень») сооружения были построе­ны ещё до

 

заселения Галлии кельтами. До сих  пор точно не известно, кем были эти

 

«строители мегалитов», од­нако  исследования показали, что их язык не был близок

 

ни к одному из древних индоевропейских  языков и их духовная культура также была

 

весь­ма своеобразна.

 

Самые древние сохранившиеся на территории Европы сооруже­ния —  Стоунхендж в

 

Англии и Нью-Грейндж в Ирландии, насчитываю­щие несколько тысячелетий, —

 

бы­ли созданы этими неизвестными «строителями мегалитов» и представ­ляют

 

собой храмы Солнца и Луны. Вероятно, у этого доиндоевропей-ского населения

 

Европы кельтские друиды переняли культ небесных светил, отмечаемый Цезарем.

 

И, бо­лее того, эти древние культы могли послужить источником для

 

возник­новения самого института друидиз­ма, не находящего прямых паралле­лей

 

в других индоевропейских тра­дициях. Такое мнение высказывалось неоднократно,

 

и, видимо, отчасти это действительно  так. Цезарь гово­рил, что сам этот культ

 

возник где-то в Британии; на это  же указывают и ирландские саги, в которых

 

часто упоминаются школы тайного  знания, находящиеся в Альбане (современ­ная

 

Шотландия). Как можно предпо­ложить, почитание сил природы и небесных светил

 

(без их олицетворе­ния, характерного, например, для верований древних греков)

 

в соче­тании со строгим иерархическим  жреческим институтом, с одной  сто­роны,

 

и ритуализованными челове­ческими жертвоприношениями — с другой, было

 

перенято у местного населения  кельтскими племенами уже после  того, как они

 

обоснова­лись в Галлии.

 

Представления о душе.

Особо сле­дует отметить такую черту  друидиче­ской доктрины, как вера в

 

бессмертие и переселение душ, описанная в произ­ведениях Цезаря, Страбона и

 

многих других античных авторов. Своё сущест­вование душа, согласно верованиям

 

кельтов, продолжает не в ином мире, а на этой же земле, переселившись в иное

 

тело. Диодор Сицилийский счи­тал, что учение это галльские друиды переняли у

 

древнегреческого филосо­фа Пифагора: «У них распространено мнение Пифагора,

 

по которому души людей бессмертны и в течение опреде­лённого количества лет

 

опять живут, проникая в другие тела».

 

В отождествлении друидической веры в переселение душ — метемпси­хоза  — с

 

пифагорейской доктриной Диодор был  не одинок. Так, римский историк  IV в. Аммиан

 

Марцеллин ещё теснее связывал Пифагора с галльски­ми друидами, утверждая:

 

«Среди них друиды, более возвышенные  в своих концепциях, связанные

 

товарищески­ми союзами, как устанавливает  авто­ритет Пифагора, были облечены

 

изы­сканиями относительно вещей  таин­ственных и возвышенных и, презирая

 

свойственное человеку, провозглаша­ли души бессмертными». Да и антич­ный  автор

 

Валерий Максим ещё в на­чале  новой эры, в целом отзываясь  до­вольно

 

презрительно о верованиях галлов, также признавал их сходство с  учением

 

Пифагора: «Рассказывают, что они одалживают друг другу сум­мы, которые будут

 

выплачены в дру­гом мире, настолько  они убеждены, что души людей бессмертны. Я

 

бы на­звал их безумными, если бы эти оде­тые в штаны варвары  не верили в то же

 

самое, во что верил грек Пифагор».

 

Но как могло учение Пифагора проникнуть в Галлию? На этот вопрос дали ответ

 

уже сами античные авто­ры, сложив для  этого целую легенду.

 

«Друиды у кельтов в высшей степени  склоняются к пифагорейской филосо­фии, —

 

писал александрийский исто­рик Ипполит, — при том, что виновни­ком такого

 

образа мыслей у них явил­ся  Замолксис, раб Пифагора, фракиец  по рождению,

 

который после смерти Пифагора, придя  туда, стал основате­лем у них такой

 

философии». Намёк на это содержится и у «отца истории» — древнегреческого

 

учёного Геродота.

 

Но в чём же сходство и в  чём раз­личие учения друидов  о бессмертии души и