Защитные механизмы психики

При подавлении (репрессии) защита проявляется в блокировании неприятной, нежелательной информации либо при её переводе из воспринимающей системы в память, либо при выводе из памяти в сознание. Подавление вступает в действие лишь тогда, когда тенденция нежелательного действия достигает определенной силы. В этих условиях соответствующие следы снабжаются как бы специальными метками, которые и затрудняют последующее произвольное их вспоминание – блокируют их, – хотя информация, маркированная таким образом, в памяти сохраняется. Как известно, для закрепления следов в долговременной памяти они должны быть особым образом эмоционально окрашены – маркированы. Необходимая эмоциональная окраска (оценка) определяет в последующем доступность следов произвольному воспоминанию. Когда человек устраняет мысль о том, что он не хочет или не может сделать, он говорит себе так: «Не так-то уж и нужно было», «Есть вещи поважнее», тем самым, обнаруживая негативную эмоциональную маркировку.

Если человек усилием воли старается нечто подавить, забыть о чем-то пережитом или мысленно отталкивает это от себя, устраняя намерение, то соответствующие психические акты деформируются. Возникающая деформация осуществляет диссоциацию следов в памяти, т.е. их разделение на разрешенные к произвольному воспоминанию и неразрешенные. Поэтому подавление и обнаруживается в разрывном характере воспоминаний – из общей картины прошлых событий что-то оказывается запрещённым к воспроизведению. Причём не все негативные события подавляются в равной мере. Чаще подавляется переживание сексуальных побуждений, страха, собственной слабости, агрессивных намерений против родителей и др. [2, с. 324].

Сведения, подавленные, неразрешенные к вспоминанию и сохраняемые в бессознательном, не абсолютно недоступны для сознания. Бывают моменты, когда сознание угадывает глухую и невнятную их речь. Как писал Л.Н. Толстой: «Только в самой тайной глубине души своей Пьер говорил себе, объясняя свою распущенную жизнь, что сделался таким не оттого, что природа влекла его к этому, а оттого, что он влюблен несчастливо в Наташу и подавил в себе эту любовь» [2, с. 324].

Поскольку подавление воздействует на информацию, когда она уже продвинулась до системы памяти, то эта информация успевает обрасти физиологическими (вегетативными) компонентами. Они сохраняются и могут проявляться в обмолвках, описках, неловких движениях, навязчивых состояниях, т.е. в разнообразных симптомах. Эти симптомы в символической форме отражают связь между реальным поведением и подавленной информацией. Если удастся создать условия для осознания причин конфликта, то он поддается управлению. Его можно ослабить или вовсе нейтрализовать с помощью мыслительной деятельности, направленной на перестройку иерархии личностных ценностей.

РАЦИОНАЛИЗАЦИЯ

Рационализация – бессознательная попытка оправдать, объяснить своё неправильное или абсурдное поведение, построение приемлемых моральных, логичных обоснований, аргументов для того, чтобы объяснить и оправдать неприемлемые формы поведения, мыслей, поступков, желаний. Как правило, эти оправдания и объяснения не соответствуют истинной причине совершенного поступка, которая может человеком не осознаваться [14, с. 219].

Фрейд, например, полагал, что ко всем желающим отложить лечение надо относиться с недоверием, даже когда мотивировка отсрочки кажется безупречной, т.к. обычно истинные причины желаемой отсрочки – это страх, а приводимые резоны – рационализация. Как видно из этого примера, преобразуется знание о той части реальности, которое, будь оно осознано, сделало бы жизнь слишком трудной и травмирующей. Защита осуществляется с помощью убедительных доводов, для оправдания своих личностно или социально неприемлемых качеств, желаний и действий.

Главная особенность рационализации состоит в попытке постфактум создать гармонию между желаемым и реальным положением и тем самым предотвратить потерю самоуважения. Это попытка объяснить поведение, не подтверждаемое объективным анализом, или попытка оправдать неудачу и недостижение цели. Так, пассивный говорит, что его излишняя уступчивость – следствие душевной деликатности; агрессивный, что, как сильный человек, он не может позволить никому «сесть себе на шею», а равнодушный, что он независим и самостоятелен. В этих случаях решение, как поступить, принимается подсознательно и человек не осознает стоящих за таким решением подлинных сил, но когда поступок совершен, он берет на себя задачу найти для него оправдание, чтобы убедить себя и других, что он действовал в соответствии с реальной ситуацией [2, с. 326].

Рационализация может противоречить фактам и законам логики, но это необязательно. Она может быть разумной и логичной. В этом случае её иррациональность заключается только в том, что объявленный мотив деятельности не является подлинным. Например, иногда человек утверждает, что его профессиональная некомпетентность проистекает из физического недомогания: «Избавиться бы от головных болей, я бы сосредоточился на работе». В этом случае советы подлечиться, не перегружаться, расслабиться, очевидно, не помогут, если этот человек потому и болен, что на службе от него нет никакого толку [3, с. 54].

Осознаваемые (после вторжения рационализации) причины поведения представляют собой смесь из ложной информации (предубеждений, предрассудков), т.е. трансформированных мотивов, в которую включены островки истины (констатация самого события). Наличие в этой смеси элементов истины придаёт человеку ложную уверенность, будто истинна и вся смесь. В этой смеси разум пытается навести некий благопристойный порядок, который после изготовления и осознается. Например, не желая признаться себе, что совершил определенные поступки по эгоистическим мотивам, человек так «хорошо» всё себе объясняет, что сам начинает верить в «чистоту своих помыслов», или, не имея душевных сил признаться самому себе в том, что потерял хорошую должность по собственной вине, убеждает себя в том, что ушел с работы добровольно. Аналогично ведёт себя уязвленный, подавленный страхом получить отказ в общении, человек, когда он, защищаясь, заявляет, что другие ему и не нужны, объявляя тем самым, что свобода общения воспринимается им как бремя и ответственность.

Рационализация – это всегда выдача себе индульгенции, т.е. это оправдательное отношение к своему поведению и своим принципам. При этом человек может быть уверен в своей искренности. Однако субъективная убеждённость в собственной откровенности ни в коем случае не служит критерием истинности. Мотив поступка необязательно совпадает с причиной, предшествовавшей действию, поскольку оправдательные мотивы часто выдвигаются и осознаются после совершения действия. Например, непосредственной причиной драки с хулиганом может выступать необходимость самозащиты, а при последующем объяснении выдвигается мотив сохранения человеческого достоинства, убеждение в социальной вредности хулиганства и т.п.

Гармония между реальным поведением человека и его представлением о должном может быть достигнута с помощью двух вариантов рассуждения: либо повышением ценности совершенного поступка, полученного результата, либо понижением ценности поступка, который совершить не удалось, или результата, который не достигнут. Например, обращаться ли за помощью к неприятному для вас человеку? И в том и в другом случае изменения направлены к уменьшению диссонанса между желаемым и действительным в соответствии с личной системой ценностей [2, с. 328].

Когда защита не включилась своевременно, возникший диссонанс переживается как тревога, сожаление. Не получив желаемого и огорчаясь по этому поводу, человек, утешая себя, говорит: «Не очень-то и хотелось». В подобных случаях используется вариант рационализации, названный «Зелен виноград». Он побуждает обесценивать или дискредитировать недоступные блага. Его сущность в том, что при нехватке сил и воли для совершения намеченного, человек, преувеличивая трудности для совершения намеченного, уговаривает себя, что делать этого и не надо. Другой вариант рационализации – «Сладкий лимон». Он направлен на преувеличение ценности уже имеющегося блага и значимости достигнутого результата.

Приведем пример рационализации по типу «Зелен виноград». Героиня романа Л.Н. Толстого «Война и мир» Наташа Ростова хочет освободиться от мысли об измене своей любви к князю Андрею. «После этого вечера Наташа не спала всю ночь и к утру решила, что она никогда не любила князя Андрея...» Внутренняя психологическая работа, подделывающая разумные причины под совершившиеся факты, привела к этому [2, с. 328].

Если задачу, которая в момент решения воспринималась как интересная и актуальная, решить не удалось, отношение к ней изменяется. Теперь, играя на понижение, человек склонен оценивать ее как несодержательную и неактуальную. Аналогичные механизмы рационализации вмешиваются и в таких, например, случаях, когда толстая девочка, не игнорируя самого факта избыточного веса, трактует его как преимущество (женственность). Во многих случаях эмоциональная несдержанность, приводящая к частым конфликтам в общении, трансформируется и представляется их виновникам как принципиальность, душевная тонкость, артистичность или как нежелание перекладывать свои беды на плечи друзей и близких, т.е. как своеобразный вид альтруизма.

Итак, рационализация – это поиск ложных оснований, когда человек не уклоняется от встречи с угрозой, а нейтрализует ее, интерпретируя безболезненным для себя способом. С этой целью реальное состояние дел подвергается содержательному анализу, и этому состоянию дается такое объяснение, на основании которого человек может пребывать в иллюзии, что действует из разумных и достойных мотивов. Например, в обычных объяснениях алкоголиков используются мотивировки, приемлемые для окружающих и самого пьющего, при которых он сохраняет возможность представить себя как жертву неблагоприятных обстоятельств и может почувствовать себя правым. Похвальба альковными подвигами тоже может выступать как защита от представления о себе как о сексуально неполноценном партнере («Сладкий лимон»). Идет ли рационализация по типу «Зеленый виноград» или «Сладкий лимон», все равно в ней проявляется неудовлетворенность собой и своими поступками и потребность в самооправдании.

ВЫТЕСНЕНИЕ

Вытеснение связано с избеганием внутреннего конфликта путем активного выключения из сознания (забывания) не информации о случившемся в целом, а только истинного, но неприемлемого мотива своего поведения. Вытеснение направлено на то, что раньше было осознано хотя бы частично, а запрещенным стало вторично и поэтому удерживается в памяти. Оно означает, что в дальнейшем этому побуждению, хотя оно существует, не позволяется вступать в область сознания [2, с. 329].

Условием вытеснения выступает результат сравнения новой информации с идеалом «Я». При неблагоприятном для личности результате такого сравнения некоторые влечения откалываются от единства с другими, задерживаются на пути движения к реализации, т.е. на ближайшее время для них исключается возможность удовлетворения. Вытеснение как форма переживания, отсутствующего в сознании, впервые описано 3. Фрейдом. Исключение мотива данного переживания из сознания приводит к его забыванию. Причина подобного забывания – намерение избежать неудовольствия, которое вызывается данным воспоминанием. Ошибки припоминания как следствие вытеснения возникают из-за давления внутреннего протеста, изменяющего ход мысли. Анализируя материал, относительно которого у человека обнаруживается постоянная рассеянность или упорная забывчивость, можно увидеть его скрытые побуждения.

Здесь уместно вспомнить, что бессознательное неподвластно времени. Событие, ранее вытесненное и через много лет вновь введенное в сознание, не теряет своего эмоционального заряда и действует на сознание с прошлой силой. В этом смысле и говорят о непоправимости, некорректируемости вытесненного позднейшими переживаниями. Изменение возможно только в сознании, т.е. в условиях проторения произвольного доступа к такой информации. Разрядка напряжения наступает тогда, когда сознательный мыслительный процесс проникает до места, где хранится нечто ранее вытесненное, и там преодолевает его сопротивление.

Поскольку события, вытесненные в бессознательное, сохраняют эмоциональный энергетический заряд, постольку они постоянно ищут возможности выхода наружу – пробиваются в сознание. Для удержания их в бессознательном состоянии требуется непрерывный расход энергии. В то же время, когда вытесненное влечение делает попытку пробиться в сознание, субъективно это ощущается как переживание тревоги, беспричинного страха. Таким образом, благодаря вытеснению некоторые влечения не могут быть удовлетворены, но они уносят с собой в подсознание энергетический заряд, провоцирующий повышение общей эмоциональности и тревожности, которые, в свою очередь, побуждают человека менять логику. В этом случае под давлением вытеснения используется особая – аффективная (черно-белая) логика, связанная с предпочтением крайних вариантов в оценке действительности. В некотором смысле это проявление общей тенденции: при сильном эмоциональном возбуждении человек склонен допускать в сознание только те представления, которые благоприятствуют его страстям, другие он сразу вытесняет. (В упор не видит и не слышит, т.е. не воспринимает факты, противоречащие чувствам.) [2, с. 329 – 330].

Однако есть шанс частично вернуть вытесненное в сознание. Оно может пробиться в сознание при условии, если факт не отрицается, но отрицается его логичность, т.е. правильность отношения к нему. «Это было, но мы с ним не согласились!» Это способ принять к сведению вытесненное как (по какой-либо причине) должным образом необоснованное, в своё время неправомерное, а потому тогда и непринятое. В этих условиях содержание вытесненного уже может достигнуть сознания, а его эмоциональное сопровождение, из-за которого произошло вытеснение, нейтрализуется.

Типично вытеснение тягостных сведений, связанных с возникновением страха смерти. Так, врач-рентгенолог заболела раком легкого. От неё долго прятали рентгеновские снимки, но потом она их нашла и, будучи специалистом по рентгенодиагностике легочных опухолей с тридцатилетним стажем, воскликнула: «Ну зачем же вы их от меня прятали? Явная картина пневмосклероза!» [3, с. 48]. Другой пример приводит академик Н.А. Амосов: «Умирал Федоровский. Академик Шалимов прооперировал: опухоль оказалась неудалимой, как и предполагали. Конечно, больному сказали, что все сделано радикально... И он поверил. Что значит инстинкт жизни! Опухоль явно прощупывалась, рвоты продолжались, и кахексия нарастала, а он, здравомыслящий профессор, хирург, надеялся на близкое улучшение почти до самого конца» [3, с. 48]. Н.П. Бехтерева рассказывает: «Я увидела у очень близкого мне человека признаки, как казалось, опасной болезни. Увидела на миг. Не усомнилась в диагнозе и мгновенно забыла то, что увидела. Две недели меня преследовало чувство, что что-то произошло. Тяжелое, страшное. Но что? Эти две недели я была вне контакта с больным. Не вспомнила и встретив его. И только вновь увидев признаки болезни, уже усилившиеся, вспомнила все» [3, с. 48]. Специфическое забывание при алкоголизме – тоже следствие защиты. Она связана с потребностью социально-психологической адаптации.