Социальный конструкционизм К. Гергена

На основании сформулированных основных принципов Харре исследует некоторые специальные проблемы социальной психологии. Так, он подвергает критике традиционный подход к одной из наиболее разработанных и популярных проблем - «Я-концепции». Различные существующие способы описания образа-Я, будь то шкалы Айзенка и Кеттела или же методы гуманистической психологии (делаются ссылки на Роджерса и Маслоу), представляются Харре асоциальными, «психологизирующими» сущность проблемы. Харре предлагает переключить внимание с «поиска Я как сущности» на «методы конструирования (выделено нами. - Авт.) Я», что концентрирует внимание не столько на «заданности Я», сколько на «творении Я». Этим «Я-концепция» извлекается из головы индивида и переносится в сферу социального дискурса.

В связи с этим Харре рекомендует исследовать «повествования о себе», которые может предложить индивид, поскольку такие повествования всегда связаны с контекстом взаимодействия: они могут выглядеть весьма различно в различных обстоятельствах. Например, при повествовании о себе в профессиональной среде индивид будет фиксировать характеристики, значимые для этой среды, что особенно ярко проявляется при самохарактеристиках в системе Интернет. Эта идея определенно перекликается с некоторыми положениями К. Гергена, настаивающего на том, что все объяснения социально-психологических феноменов должны осуществляться в контексте «значимых событий времени». С позиций такого подхода Харре подвергает также критике и исследования эмоций, когда их описания даются в терминах «локальных словарей», что не всегда учитывает культурные нормы обозначения тех или иных эмоциональных проявлений.

Краткий экскурс в теорию Харре убедительно показывает значение его вклада в разработку не только непосредственно идей конструкционизма, но и вообще в поиски новой постмодернистской парадигмы социальной психологии. Таким образом, это движение можно рассматривать как совместный продукт американской и европейской традиций, демонстрирующих их известную интеграцию на рубеже столетия.

Социально-конструкционистское исследование в психологии

Социальный конструкционизм не только снабжает научную психологию метатеорией, его положения находят свое выражение на уровне самой психологоической теории. То есть, предоставляя описание направленной на производство знаний деятельности ученых, он также предлагает способы понимания паттернов более широкой человеческой деятельности. Это можно проиллюстрировать на примере трех активно развивающихся областей исследования.

Основные усилия направлены на изучение дискурсивного конструирования  реальности. Здесь исследователи  пытаются показать процессы, в ходе которых люди конструируют мир и самих себя при посредстве языка. Применяя, как правило, процедуры дискурсивного анализа, многие исследователи изучают паттерны конструирования существования (напр., культурных допущений в отношении развития ребенка), конструирования СМИ гомосексуализма, конструирования обществом синдрома приобретенного иммунодефицита (СПИД) или же дискурсы, используемые для описания интеллекта, окружающей среды или культурных конфликтов. Большинство этих исследований используются для того, чтобы вызвать изменения в обществе. Разъясняя и истолковывая общепринятые допущения, исследователи надеются, что это может помочь людям освободиться от принимаемого на веру. В отличие от них, др. исследователи пытаются указать на границы разрабатываемых нами конструкций.

Дж. Шоттер и К. Герген взяли на себя труд сформулировать программные тезисы об отношении социального конструкционизма к проблемам языка и речевой коммуникации:

1) сообщения о «действительности»  возникают в развертывающемся  во времени свободном потоке  непрекращающейся коммуникативной  активности человеческих сообществ;

2) высказывание приобретает  смысл только как конститутивная  часть развивающегося диалога;  отдельно взятое высказывание  не имеет смысла;

3) ответные высказывания  создают все новые смыслы и  обусловливают дальнейшее развитие  диалога, постоянно изменяя контекст  разговора;

4) только с привлечением  категорий социолект, речевые жанры и т. п. можно объяснить, как соответствующие дискурсы обеспечивают функционирование социальных групп в качестве динамических реляционных целостных сущностей, поведенческих идеологий, «которыми живут» (behavioral and lived ideologies);

5) по мере того как лингвистически координированные социальные отношения становятся «историей» и затем упорядочиваются или ранжируются, появляются «официальные» версии описания мира и собственных «Я», т. е. локальные дискурсивные онтологии и социальные санкции для их поддержания;

6) локальные онтологии  и системы морали в «западной»  культуре отводят приоритетную  роль индивидуальности;

7) психологическая речь, которая предположительно ведется о наших восприятиях, воспоминаниях, мотивах, суждениях, не выражает некой существующей вне момента высказывания внутренней реальности ментальных репрезентаций, она заключается в самих этих сообщениях, формулируемых в зависимости от позиции говорящего в коммуникативном контексте.

Итак, данный подходы к изучению межличностного общения, характризут, во-первых, признание социально конструируемой реальности; во-вторых, стремление к «мягкой» рефлексивной исследовательской позиции; в-третьих, акцент на изучении социокультурных, а не индивидуальных факторов; в-четвертых, анализ символов.

Второе направление конструкционистских исследований касается самих психологических процессов. Однако усилия конструкционистов сосредоточены не на рассмотрении таких процессов, как универсальные и трансисторические, а на индивидуальном функционировании, поскольку оно является социально обусловленным как исторически, так и культурно. Как получается, что люди приходят к описанию их психической жизни теми способами, какими они это делают, и реализуют их таким образом, что эти конструкции обретают реальность не только для них самих, но и для других? Исторический анализ тем самым пытается обнаружить, каким образом психологические процессы складывались в предыдущие эпохи, и оценить культурные условия, благоприятствовавшие определенному складу психического мира либо делавшие его дисфункциональным. Такие исследования не только способствуют улучшению нашего исторического сознания, но также приводят к разрушению привычных и уютных допущений об универсальности и повсеместности психологического эссенциализма. Почти та же цель достигается изучением психологии коренного населения. Психологически ориентированные антропологи, такие как Кэтрин Лутц, описывают «эмоциональные паттерны» других культур, совершенно незнакомые Западу, и изучают функции этих синдромов в локальных культурных условиях. Другие исследователи предпринимают попытки исследовать конструирование личности в рамках западной культуры. Например, Эверилл с коллегами в своих работах освещают правила выражения таких эмоций, как гнев, любовь и горе.

Постмодернистская модель в психологической помощи

Термин конструктивизм используется многими современными психотерапевтами и означает, что реальность, с  их точки зрения, конструируется благодаря  установкам и когнитивным убеждениям индивида, его восприятию окружающего  мира. Представления о мире считаются  не более чем конструктом, который  не отражает истинной внешней реальности, что заставляет психотерапевтов-конструктивистов сомневаться в правильности своего мнения. Иными словами, кто может  поручиться за то, что психотерапевт верно представляет себе семейную проблему, а выбранная им процедура вмешательства приведет к желаемому результату? В этом состоит кардинальное отличие от рассмотренных ранее подходов. Так, например, сторонники структурной психотерапии уверены, что знают, как семья должна быть организована, и прилагают усилия для структурной перестройки семьи, необходимой, с их точки зрения, для ее нормального функционирования. Аналогичным образом, приверженцы стратегического направления настолько уверены в правильности своих представлений о семье и ее проблемах, что дают членам семьи сложные задания с целью вызвать у них определенную реакцию и изменения в направлении, заданном терапевтом. Сторонник трансгенерационного подхода предлагает членам семьи обсудить, каким образом прошлое влияет на настоящее, даже если члены семьи не видят между прошлым и настоящей проблемой никакой связи. Для того чтобы понять, в каких уеловиях создавались постмодернистские теоретические модели, давайте кратко рассмотрим изменения, происшедшие в западной культуре во второй половине двадцатого столетия.

Теоретические конструкты и основная идея

Конструктивизм не является единой теорией и не имеет конкретного  автора. Более верно будет сказать, что он возник в ответ на многочисленные трудности, связанные с применением  исторически более ранних подходов к семейной психотерапии. Терапевты-конструктивисты  исходят из четырех основных допущений:

1. реальность субъективна;

2) при проведении терапии  не нужно выстраивать жесткие  иерархические отношения;

3) терапевтические изменения неизбежны;

   4) терапевтические изменения уже начались. В развитие этой теории внесли вклад многочисленные исследователи, разработавшие практические подходы к семейной психотерапии в рамках конструктивизма.

Субъективность  реальности

Проблема субъективности терапевта привлекала всеобщее внимание задолго до появления конструктивизма, когда Фрейд, Юнг и Адлер только начинали исследование человеческой личности. Для того чтобы понять позицию  конструктивистов по этому вопросу, давайте обратимся к истории  становления семейной психотерапии.

Поначалу усилия первых семейных психотерапевтов были направлены на то, чтобы обособиться от современных  им доминирующих психотерапевтических направлений. Общепризнанные в то время медицинские модели делали акцент на внутренней психодинамике индивида, при этом оценка и вмешательство были направлены на понимание роли индивидуальной динамики в формировании симптома. Психотерапевты прошлых лет опасались касаться каких-либо аспектов собственной личности из опасения помешать проекции внутреннего мира клиента (в процессе переноса). Считалось, что перенос осуществляется медленно и требует тщательного анализа. При этом маскировалась реакция терапевта на клиента, а сама психотерапия проводилась за закрытыми дверьми. Вплоть до основоположников семейной психотерапии было принято игнорировать межличностные взаимодействия пациента и недооценивать способность терапевта к достижению определенных результатов. На смену пришли приемы предписывания того или иного поведения, при помощи которых первые семейные психотерапевты выходили непосредственно на семейную систему и благодаря собственным усилиям создавали условия для достижения терапевтических изменений. В отличие от психоаналитиков первые семейные психотерапевты больше экспериментировали с техническими приемами.

Кроме того, семейные психотерапевты гораздо меньше интересовались тем, что думает клиент о своей проблеме, и не позволяли себя втянуть в  бесконечные разговоры о причинах того или иного поведения. Главное, что привлекало их внимание, был  поиск очевидно эффективных приемов, которые можно было применить  ко всем без исключения семьям, независимо от конкретной семейной проблемы. Первые семейные психотерапевты были уверены  в том, что знают оптимальный  способ решения проблемы, и без  колебаний давали рекомендации и  руководили членами семьи с целью  достижения желаемых изменений. При  этом не учитывалось мнение членов семьи о существе проблемы или  цели терапии, которое считалось  ущербным. Если говорить коротко, семейные психотерапевты знали, каковы представления  семьи об окружающей действительности (реальность семьи) и что требуется  для их изменения. После детального анализа текущего взаимодействия членов семьи вырабатывалась стратегия  преодоления сопротивления семьи  намеченному плану вмешательства. При этом устанавливались жесткие  иерархические отношения, то есть терапевт непременно выступал в роли эксперта, чтобы инициировать изменения и  устранить связанную с этими изменениями тревогу членов семьи. Таким образом, терапевту следовало быть уверенным в правильности своих представлений о семейной реальности (то есть взглядов членов семьи на окружающую действительность).

Были и противники традиционного  подхода к семейной психотерапии, к числу которых относились семейные психотерапевты-феминисты. Не будучи явными предшественниками конструктивизма, они оспаривали многие принципы семейной психотерапии. Дело в том, что в  первых моделях не учитывался пол, этническая или культурная принадлежность клиентов. Считалось, что все семьи живут  по одним законам независимо от среды  проживания, и ортодоксальные семейные психотерапевты были склонны недооценивать  влияние тех или иных особенностей клиента на возникновение и решение  проблемы.

В конце 1980-х гг. были опубликованы работы Умберто Матурана, заставившие многих задуматься, действительно ли существует реальность, отличная от представлений членов семьи о своей жизни. Реальность стала считаться неким конструктом, что не могло не повлиять на развитие семейной психотерапии.

Контекстуальное значение проблемы

Тот факт, что большинство  людей в настоящее время сталкиваются с различными взглядами на одни и  те же проблемы (их иногда называют множественным  знанием, multiple knowledges), объясняет, почему сторонники постмодернисткого подхода считают контекст значимым, если не решающим параметром, который определяет наше отношение к происходящим событиям. Эта мысль красной нитью проходила во многих моделях, достаточно упомянуть о таких приемах, как пунктуация (punctuating), приписывание благородных намерений (ascribing noble intentions) или рефрейминг. Каждая из этих техник исходит из предпосылки о полезности придания нового смысл переживаниям индивида, страдающего от собственных представлений о ситуации, в которой он находится. Для конструктивиста-постмодерниста изменение смысла того или иного события становится основной техникой и важнейшей теоретической концепцией.

Терапевты-постмодернисты изменяют значение, которое клиент приписывает  своему положению, используя различные  процедуры, такие как психологическое  просвещение, поиск рациональных решений  или экстернализация проблемы. Это, к сожалению, часто делается в ущерб поиску причины конкретной проблемы или циклических поведенческих паттернов, которые способствуют сохранению проблемы. Так, обсуждая с клиенткой психическую травму, связанную с изнасилованием, конструктивист исходит из того, что эта травма опосредована языковым контекстом, то есть переживания предопределены общепринятыми представлениями об изнасиловании.

Принимая во внимание тот  факт, что словарный запас, которым  пользуется человек, влияет на его интерпретацию  тех или иных событий, терапевт-конструктивист полагает, что изменение контекстуального смысла специфического переживания  лежит в основе изменения переживаний  этого смысла. В случае с изнасилованием можно прибегнуть к изменению  контекста, суть которого состоит в  том, чтобы индивид перестал считать  себя жертвой ужасной несправедливости, а ощутил облегчение оттого, что  избежал многих потенциальных опасностей, связанных с подобным событием. Оба  варианта интерпретации такого события, более пессимистический вариант  клиентки и более оптимистический  – терапевта, вполне реалистичны, но последний обладает более выраженной способностью изменять смысл, а значит и переживание данного события.