Психологическая характеристика политических обращений к населению

В настоящее время происходит возрождение  риторики. Начиная с шестидесятых годов, были написаны тысячи работ по риторике, она преподается в вузе и школе, и интерес к ней продолжает нарастать. [11, стр. 94]

Центральной категорией изучения риторики является категория убеждения. Хотя воздействовать с помощью слова  можно не только убеждая, но манипулируя, обманывая, приказывая, все-таки прямым предметом риторики. Существует 4 типа убеждающих речей: ораторика, гомилетика, символика, дидактика. Каждый из них  решает свою задачу и имеет свою ведущую стратегию в области  словесного воздействия. [11, стр. 49]

Ораторика - то, что Аристотель называл  судебным и совещательным красноречием - решает злободневные задачи, черпая свои темы из актуальной действительности. Ведущая стратегия ораторики  может быть названа метонимической, так как она основана на смежности  явлений и представлений. Ораторика  занята отбором представительных фактов и в целом не склонна анализировать  жизнь путем домысливания какого-то сложного конструкта, прибегать к  использованию метафор и аналогий. Коротко говоря, в целом она не любит говорить притчами и рассказывать басни. Она оперирует примерами и широко пользуется словесными формулами и эмблемами, отражающими мир казусов. При этом ораторика чаще прибегает не к подобию (уподобляя кого-то кому-то), а к простому выбору представительных фактов, отлитых в формулировки-перифразисы. [11, стр. 50]

Ораторика рассчитана на достижение конкретного результата, на убеждение  колеблющихся или даже несогласных. Она достаточно напориста, но она  же склонна к диалогу и всегда чутко реагирует на возражения оппонентов. [11, стр. 50 ]

Предвыборные выступления кандидатов, например, - это типичная ораторика. Все они имеют вполне конкретную цель - завоевать голоса на выборах, т.е. повлиять на поведение адресата во вполне конкретном случае. Ставя  себя в положение оратора, кандидат, естественно, открывает себя и для  критики. В ответ на его речь, на отдельные ее положения последуют  возражения оппонентов. Оратор должен быть готов к возражению, к диалогу, к тому, что его аудитория не поддерживает его априорно, во всех случаях. Она неоднородна: есть сочувствующие, есть колеблющиеся, есть равнодушные, есть настороженные, есть враждебные, притом и активно враждебные, готовые  обращать его слова против него самого.

Вся обстановка ораторики заставляет оратора оставаться на земле, оперировать  узнаваемыми фактами и не уноситься  слишком далеко в мир обобщений, уподоблений, моделей, сложных метафор. Даже давая обещания, реальные или  несбыточные, оратор все равно остается в мире фактов, хотя бы потому, что  фактом является непокорная среда его  слушателей, с которой он вынужден считаться. Он не располагает неограниченными  ресурсами доверия и времени. Обычно ему недостает и того и  другого. Главная стратегия оратора - сделать свою позицию убедительной, лепя мир из узнаваемых фактов, в  том числе и из речей и рассуждений  своих противников. Стратегия оратора - черпать из гущи жизни, демонстрировать  явления, смежностно (причинно-следственно, ситуативно или ассоциативно) связанные  между собой. В этом смысле его  стратегия и может быть названа  метонимической. [11, стр. 51-52]

Гомилетика в узком смысле слова - это теория церковных проповедей. Однако термин понимают и шире, особенно при противопоставлении ораторике. В широком смысле слова гомилетика - то, что Аристотель называл торжественным  красноречием. Подлинное развитие она  получила именно в церковной проповеди, когда черты торжественной речи - обращенность к сочувствующей аудитории, расчет не на мгновенный эффект, а на долговременное воздействие - были заострены  и усилены тем, что проповедник (гомилетический оратор) вырос в  особую общественную фигуру. Эта фигура изначально поставлена выше присутствующих, проповедь произносится с амвона, на проповедь не отвечают проповедями. Проповедник сам и прокурор, и  защитник. У него нет соперника. Сама позиция проповедника помогает ему  завоевать аудиторию, даже если он неопытен. Но действующий проповедник, религиозный  или политический, как правило, уже  известен, даже знаменит. Он завоевал себе право на общественную проповедь  у какой-то части общества. Именно для этой части он и говорит. [11, стр. 52]

В отличие от ораторики гомилетика не склонна оперировать казусами. Ее излюбленный прием - развернутая  метафора, притча. Гомилетика - это всегда истолкование действительности, это  обязательно проповедь неких  положений или воззрений, которые  разворачиваются чаще всего с  помощью уподоблений. Гомилетика и  ораторика взаимно дополняют  друг друга. Как мы увидим ниже, подмена  ораторики гомилетикой или гомилетики ораторикой чревата отрицательными последствиями и для говорящего, и для слушающего, и для общественного  дискурса в целом. [11, стр. 53]

Торжественная, «тронная» речь признанного  политического лидера, моралиста, пользующегося  широкой общественной поддержкой, - вот пример политической проповеди. Гомилет имеет дело с сочувствующей  аудиторией, и поскольку он не готовит  своих слушателей к осуществлению  какой-то одноразовой акции, поскольку  речь не идет о выборе в конкретной ситуации, он и не заботится о  другой части аудитории. Конечно, и  он призывает к конкретным действиям, к честному труду, к социальной терпимости или, напротив, нетерпимости. Конечно, и среди его слушателей есть энтузиасты и ленивцы, люди, настроенные фанатически, и люди, настроенные скептически. Но все, так или иначе, разделяют  его позицию и признают за ним  право на проповедь. [11, стр. 53]

Ясно, что проповедовать можно  и перед избирателями, и перед  присяжными заседателями, ясно, что  всем и всегда можно «прочесть  мораль». Но ясно также и то, что  проповедь уместна в одних  ситуациях и не уместна в других. Типичная для проповеди ситуация - это «своя» аудитория и отсутствие конкретной, «разовой» задачи. И  то и другое создает ресурс доверия  и времени и позволяет развернуть гомилетическую речевую стратегию. В других случаях эта стратегия  может принести говорящему вред. В  основе гомилетической стратегии лежит  принцип аналогий и уподоблений, дополнительных умственных построений и развернутых метафор. Гомилету положено воспарять мыслью: оттуда открываются ему какие-то новые  ракурсы темы. Вот почему эту стратегию  мы называем метафорической. [11, стр. 54]

Символика - это редкий и особый случай убеждающей речи. Церковная  проповедь ссылается на Священное  Писание. Государственная гомилетика иллюстрирует положения какого-то важного  государственного текста - конституции, декларации, манифеста, хартии. Если даже за политической проповедью не стоит  определенный письменный текст, то она  опирается на определенный символический  ряд. Все эти питающие гомилетику тексты высшего уровня, писанные и  реже неписанные, мы и называем символикой.

Ораторика тоже заинтересована в символике, но связана с ней по-другому: она  черпает оттуда общие места и  словесные формулы. Это хорошо видно  по количеству библеизмов, встречающихся  в речи христианского оратора  даже тогда, когда он участвует в  злободневной полемике, а не произносит проповедь. Нечто сходное наблюдается  и в политической области. [11, стр. 54]

Проповедник берет какое-то положение  символики и разворачивает его  в проповедь. Его текст соотносится  с символикой как с целым. «Я буду говорить о правах человека», «Я буду говорить о войне и мире», «Каждый  человек равен от рождения. Поговорим  же о равенстве», «Все люди - братья» - так могут начинаться проповеди, но даже если они начинаются не так, они все равно развивают те аксиомы, которые составляют символику  и которые чаще всего собраны  в некий политический текст. Оратор же берет из символики самые разные положения, подкрепляющие его речь. Его текст опирается на символику  как на источник для скрытых и  явных ссылок. Он говорит так: «...а  поскольку, как известно, все люди - братья...», «...а это есть право  на труд», «...но каждый человек равен  от рождения» и т.п. Его обращение  к символике ситуативно. [11, стр. 55]

Что же представляет собой сама символика  как вид убеждающей речи?

Для символических текстов характерна особая смысловая емкость. Это одновременная  реализация двух стратегий: метафорической, основанной на уподоблении, и метонимической, основанной на казуальности. Символические  тексты сразу и обобщают, и говорят о конкретном. В этом и состоит их специфика. Они выполняют в политике и религии ту же роль, что аксиомы в науке. Аксиома описывает какое-то свойство реального мира, но она не доказывается, не выводится и в этом смысле стоит как бы за скобками теорий. Она и метафорический эталон реальности, и в то же время сама эта реальность. Главная стратегия символической речи отличается и от метонимической стратегии ораторики, и от метафорической стратегии гомилетики. Ее опора - символ. Символ - это знак, обладающий особой смысловой емкостью, которая возникает в результате соединения свойств метафоры и метонимии. [11, стр. 56]

Понять природу символа помогает феномен священной истории. Земная жизнь Христа одновременно и принадлежит  истории человечества, занимая определенный исторический отрезок времени, и  является метафорой всей земной истории. В политическом мире есть выделенный город - столица, выделенное лицо - первое лицо государства, выделенные учреждения и т.д. Столица, с одной стороны, является одним из городов страны (в этом смысле она часть страны), с другой - символизирует всю страну в целом. Первое лицо государства  олицетворяет собой государственную  власть. Кремль для России не просто государственное учреждение, но и  символ государственного учреждения. [1, стр. 56-57]

Исследователи символа всегда подчеркивали, что в отличие от метафоры символ можно рисовать, изображать графически. [11, стр. 57]

В самом деле, если мы назовем знакомого  «вандалом» (метафора), то нам сложно будет отобразить это в виде картинки. Символы же имеют тенденцию отливаться в символику не только словесную, но и зрительную, пластическую. Символами  являются гербы, флаги, гимны, знаки  монархической власти - скипетр, держава, корона. Символ вызывает к жизни  ритуалы, символические действия, различные  церемонии. У таких церемоний  есть метафорическая, образная сторона, но в то же время они вписаны  в общественную жизнь. Военный парад - это и знак военной мощи, и  ее часть. [11, стр. 57]

Можно сказать со всей определенностью, что отсутствие общепризнанной символики  самым губительным образом сказывается  на всем политическом дискурсе. Но следует  отметить и то, что постоянно изъясняться  символами нельзя. Символическая  речь слишком концентрированна, слишком  выделена, слишком самодостаточна, чтобы прибегать к ней в  ординарных ситуациях. Поэтому нельзя всю жизнь превратить в ритуал, в церемониальные действия. Нельзя утопить дипломатическую жизнь  в протоколе. Нельзя заменить управление представительством. [11, стр. 58]

В отличие от ораторики и гомилетики символика сама по себе не обладает риторическим потенциалом. У нее  другая задача. Символика готовит  почву для гомилетики и ораторики. Сам по себе конституционный текст  не наделен такой убеждающей силой, как, например, политическая речь. Поэтому  символика нуждается в пропаганде. Пропаганда - это тиражирование символики. Применительно к священным текстам  существует специальная ритуальная форма пропаганды - литургика, которая  напоминает нам о возвещенных  в них истинах и, если придать  этому слову более высокий  смысл, пропагандирует их. [11, стр. 58]

Политическая пропаганда состоит  в тиражировании политической символики. Это может быть тиражирование  словесных формул и визуально  воспринимаемых эмблем. Памятники, бюсты, барельефы, портреты, значки, плакаты, изображения политических деятелей и государственных символов на денежных знаках, открытках, конвертах, марках, печатях, вывесках, на страницах букварей и учебников - все это проявления пропаганды. На словесном уровне - это  знаковые имена, цитаты, просто ключевые для заданной картины мира слова. [11, стр. 59]

В предвыборных кампаниях к пропаганде относится тот их компонент, который  связан с тиражированием. Это неизбежно  манипулирование, как и всякий повтор. Отличие этого случая от официальной, централизованной пропаганды заключается  в том, что здесь идет борьба за политический «брэнд». В торговой рекламе  рычагом для самого простого способа  манипулирования - повторения одних  и тех же слов или одних и  тех же компонентов видеоряда - выступают  сам товарный знак и слоган.

Этот же прием используется и  в политической пропаганде. С языковой точки зрения «брэнд» - это способность  товара данной фирмы олицетворять весь класс товаров. Например, со словом «ксерокс» у нас ассоциируются  не только копировальные аппараты этой фирмы, но всякое устройство, осуществляющее копирование документов. В политической рекламе признаком «брэнда» является формулировка «Этому кандидату альтернатив  нет». [3] Тот или иной лидер начинает ассоциироваться со своей партией, со своим городом или со всей страной. Имиджевая составляющая предвыборных кампаний - аналог слогана и товарного знака - и является элементом пропаганды.

Особым видом убеждающей речи, не всеми исследователями и не всегда относимым к области риторики, является дидактика.

Дидактика - это убеждение в форме  обучения. Любое обучение - это утверждение  определенной картины мира. Дидактика  опирается на символику, как наука  на аксиоматику. В основе любой картины  мира лежат аксиоматические представления: постулаты Евклида, представления  об историческом прогрессе, библейская картина мира, марксистская диалектика, просветительские идеи и т.д. Дидактика  не развивает изначальных символов, как это делает проповедь, поучение, но имеет дело со знаниями, полученными  на основе символики и упорядочивает  их в своих классификациях. Ее главная  стратегия - установление родовидовых  отношений. Излюбленный прием дидактики - дефиниция.