Посттравматические стрессовые расстройства

• Человек пережил событие, угрожающее жизни.
• Реакция в виде страха, ужаса, беспомощности.
• Навязчивые воспоминания о событии.
• Сны о пережитом событии.
• Действия или ощущения, воссоздающие пережитое.

     - Психологическое напряжение при напоминании о травмирующих событиях.

     - Избегание разговоров, связанных с травмой.

• Избегание мест и людей, связанных с травмой.
• Запамятование аспектов травмы.
• Снижение интереса к значимой деятельности.
• Чувство отчуждения от окружающих
• Неспособность испытывать любовь.
• Неспособность ориентироваться на перспективу
• Трудности при засыпании.
• Раздражительность или вспышки гнева.
• Трудности концентрации внимания.
• Сверхнастороженность.
• Усиленная реакция на испуг.
• Стойкое психическое напряжение.

     Наличие у человека одновременно шести или более из этих симптомов позволяют диагностировать развернутый синдром ПТСР. Если выявлены пять или меньше симптомов, то это свидетельствует о компонентах ПТСР как последствии психологического травмирования.

     Для посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) характерно постоянное чувство тревоги, частые навязчивые воспоминания о пережитых событиях, неспособность к поддержанию адекватных контактов с близкими. Такие больные предпочитают общаться с бывшими комбатантами. Они начинают злоупотреблять алкоголем, наркотиками, быстро теряют социальную адаптацию, нередко совершают самоубийства².

     Многообразие посттравматического стресса, т. е. его многочисленные проявления можно свести к двум видам навязчивости, они могут сочетаться. Более заметна — «навязчивость прошлого». Другим основанием посттравматического стресса является «навязчивость будущего», т. е. не вполне осознаваемое, часто беспричинное предвиденье психотравмирующих событий, аналогичных тем, что были.

     Наиболее важным симптомом, дающим право говорить о наличии ПТСР, — по мнению известного американского психолога Б. Колодзина, бывают «непрошенные воспоминания». В памяти человека внезапно всплывают жуткие, безобразные сцены, когда-то травмировавшие душу. Из-за малейшего напоминания (звука, запаха, соответствующих ситуации и пр.) яркие образы прошлого обрушиваются на психику. Главное отличие их от обычных воспоминаний в том, что посттравматические воспоминания сопровождаются сильными чувствами тревоги и страха.

     Особая форма «непрошенных воспоминаний»  — галлюцинаторные переживания. При них воспоминания о случившемся, не управляемые сознанием, навязчиво и очень ярко проходят перед взором бодрствующего человека, так что события текущей реальности отходят на второй план и кажутся менее реальными, чем воспоминания. И человек склонен чувствовать, думать, действовать так же, как он вел себя во время той страшной или постыдной ситуации, которую не может забыть. Галлюцинаторные посттравматические переживания провоцируются наркотиками и алкоголем, но бывают и без них. Психотерапия избавляет от этой навязчивости прошлого.

     Ночные кошмары у людей, страдающих от ПТСР, так же можно рассматривать как «непрошенные воспоминания». Жуткие сновидения бывают двух типов. Первые с точностью видеозаписи воспроизводят травмировавшее событие. Перед тем, как оно приснилось первый раз, человек его совершенно не помнит, вместо него провал в памяти. Но вот оно поднялось во сне из памяти, мучает потом и во снах, и помнится наяву. Кошмарные сны второго типа не связаны с реальностью. И обстановка, и персонажи в них могут сменяться раз от раза. Однако методами психоанализа можно обнаружить их связь с психотравмой.

     Навязчивость прошлого, напоминающая о себе в снах, как замечает Б. Колодзин, — самый пугающий симптом посттравматического стресса. Бывает, человек мечется во сне, сонный выкрикивает угрозы или мольбы и просыпается усталый, как после борьбы, но не помнит сна, это тоже напоминания о прошлой психологической травме, болезненно хранящиеся в памяти. Навязчивое психотравмирующее прошлое раскрепощается во время сна, вызывая бессонницу. Человек страшится кошмаров и не может заснуть. Ночные кошмары и пробуждения из-за сновидений, которые каждый раз создают новые психотравмы. Может возникать особая форма ПТСР - просоночный стресс. Либо его агрессивная форма с опасностью суицида, или гиперактивная с неконтролируемой агрессивной жестокостью.

     С позиции современной сомнологии (науки о сне) не вполне понятен следующий феномен, нередко оказывающийся причиной суицида, людей, переживающих ПТСР. Их самочувствие днем во время работы, отдыха, общения, казалось бы, ничем не омрачены. Однако, они просыпаются под утро еще затемно из-за чувства теснения в груди и дрожи во всем теле, с частым сердцебиением и с невыносимо горестным ощущением себя негодяем или человеком, ни на что не годным и потому недостойным жить. Проснувшись, они отчетливо помнят, что сновидение, прерванное пробуждением, было эмоционально-индифферентным, не содержало никаких страшных, угнетающих и даже просто неприятных сцен, следовательно, не сновидение, а иной процесс, идущий одновременно с ним, создает мучительный дискомфорт у пробудившегося от сна человека. В поисках избавления от мучительного, безнадежного горя, от непереносимо тягостного ощущения, заполняющего грудь, человек в таком просоночном состоянии подвержен риску самоубийства, если рядом нет никого заботливо-успокаивающего. Приступы такого мучительно-горестного отчаяния бывают, когда у людей, занимающихся творческим трудом, возникает интеллектуальное изнурение, но нет условий для рекреации.

     Память о прошлом часто терзает психику человека, пережившего смерть близких ему людей. Это может быть из-за не вполне осознаваемого отождествления себя с безвременно умершим. Горе его смерти и то, что оставшийся жить лишен полноты прошлой жизни, когда было общение с усопшим, разрушает целостность «Я», ломает привычное самосознание продолжающего жить. Возникает особая форма посттравматического стресса, называемая «работой горя». Даже без психотерапии должно наступать исцеление не позже, чем через год. Если горе не затихает, то надо специализированно лечить человека.

     Гибель в бою сослуживцев-соратников нередко создает посттравматический стресс, при котором ведущим симптомом становится чувство вины выжившего в боях. Это особая форма горя. Оно побуждает одних ветеранов избегать любых напоминаний о войне и о погибших. Другие, напротив, стараясь уменьшить свое горе, почитают погибших, славят их, ставят памятники им, поют песни от их имени и тем самым как бы делают их участниками ныне идущей жизни.

     «Непризнание обществом доблести погибших в боях резко усиливает посттравматический стресс у выживших и вернувшихся с войны ветеранов. Это утяжеляет чувство "вины выжившего" и может побуждать к суициду. После вьетнамской войны самоубийством закончили жизнь в три раза больше вернувшихся с нее солдат, чем погибло в боях во Вьетнаме. Американские психологи пытались объяснить: "Смерть догнала тех, кто приехал с войны с покалеченной на фронте душой". Это не так. В большинстве вернулись нормальные парни, осознавшие свою силу, способность жить энергичней, интенсивней других, успокоенных в мирном довольстве. Рутинно процветающая Америка не приняла их, "не востребовала" их фронтового задора. У вьетнамских ветеранов возникал "вторичный послевоенный синдром", добровольно уходя из жизни, они присоединялись к погибшим на фронте друзьям, героям, не признанным обществом, оставались верными фронтовому братству»³.

     «Эпидемия самоубийств» ветеранов, аналогичная той, что была в США после вьетнамской войны, прогнозировалась и в России после «чеченских войн» в конце XX в. Была создана и реализована программа предотвращения самоубийств у «возвращенцев» с этих войн. Статистические данные МВД РФ свидетельствовали о позитивных результатах реализации этой программы предотвращения суицидов у ветеранов «чеченских войн».

     Замечено, что после дорожно-транспортных происшествий (ДТП) ПТСР интенсивней и дольше у виновников ДТП, чем у «безвинно» пострадавших, ПТСР усилено чувством вины. Однако это проявляется заметнее у людей с врожденной либо с «воспитанной» склонностью к переживанию чувства вины. Комплекс виновности может повышать виктимность человека, т. е. вероятность стать жертвой неблагоприятных и даже трагических обстоятельств. У некоторых таких людей новые трагедии, как «оплата» своей вины, уменьшают выраженность симптомов ПТСР. Однако, и комплекс вины, и виктимность могут многократно восстанавливаться, «всплывая» из эмоциональной памяти⁴.

     При ПТСР в сложнейших механизмах памяти включаются процессы, препятствующие «всплыванию» тягостных, жутких воспоминаний. Эти препятствия часто не очень избирательны и могут создавать разные нарушения памяти.

     Особым симптомом посттравматического стресса бывают приступы неспособности концентрировать внимание на текущих событиях, на решении актуальных задач. Надо полагать, навязчивая память о прошлом «оттягивает» на себя внимание, когда что-то в текущий момент напоминает о былой психотравме.

     В постоянно опасной, боевой обстановке выживают те, кто своевременно оказывался готовым отразить угрозу, т. е. те, кто бдителен. Это особое боевое состояние напряженной бодрости без экстаза, поначалу радостное или испуганное затем перерастающее в уверенность в себе с концентрацией внимания на текущем моменте. Возвратившись в мирную жизнь, боевой ветеран еще долго «оснащен» боевой бдительностью. Но в обыденной обстановке она нередко оказывается неуместной. Поведение такого ветерана кажется окружающим людям странным из-за его немотивированной бдительности. А он постоянно следит за всем вокруг, будто ему угрожает опасность.

     Хуже если он не только готов заметить ее, не только готов отразить опасность, но сразу проявляет агрессивность, не дожидаясь активных действий против себя, т. е. при их малейшей вероятности. Плохо, когда человек агрессивен при кажущейся конфронтации окружающих людей. Из-за немотивированной бдительности многое может показаться ему угрожающим без реальных причин.

     Болезненным проявлением посттравматического стресса бывают приступы ярости. Не неумение сдерживать свой гнев, а взрывы необузданной злости: ругань, драка, попытки убийства.

     Такие приступы более вероятны после приема наркотических веществ и, особенно, алкоголя.

     Под навязчивым давлением ожидания будущих опасностей психика человека, у которого посттравматический стресс, вырабатывает особые механизмы предотвращения болезненных переживаний при будущих трагедиях. Такой человек невольно избегает тесных эмоциональных контактов, чтобы потом не горевать об утрате; избегает ответственности за кого-то и за что-то.

     Сложнейший процесс взаимовлияний навязчивых представлений о прошедших и предстоящих ужасах и невзгодах может мобилизовать волю и сознание, но может и обессилить их. Одним из проявлений последнего бывает депрессия. «В состоянии посттравматического стресса депрессия достигает самых темных и беспросветных глубин человеческого отчаяния, когда кажется, что все бессмысленно и бесполезно. Этому чувству депрессии сопутствует нервное истощение, апатия и отрицательное отношение к жизни»⁵. Обессиливая человека, лишая его воли к защитным действиям, депрессия предотвращает неадекватную агрессивность, адресуемую против других людей и против себя самого. Однако свойственные посттравматическому стрессовому состоянию безответственная ярость и «воля к суициду», накапливаясь под покровом депрессии, могут вырываться как яростная месть или как тайное мщение⁶. Объектом такой посттравматической мнительности могут стать люди, «замещающие» в сознании мстителя истинных виновников его психологической травматизации. 

     1.3. Социально-стрессовые расстройства

     В 1991 г. на основе анализа состояния  психического здоровья населения России и бывших республик Советского Союза  было высказано предположение о  наличии группы так называемых социально-стрессовых расстройств (ССР), определяемой складывающейся психогенно-актуальной для большого числа людей социально-экономической  и политической ситуацией⁷. В течение последующих лет опыт работы по оказанию помощи лицам с психической дезадаптацией, возникшей в условиях социальных изменений в постсоциалистическом обществе, и больным с невротическими и соматическими расстройствами позволил дать более подробную характеристику ССР.

     Достаточно  детальные описания психических  изменений у населения под  влиянием макросоциальных кризисных  ситуаций можно найти в ряде специальных  публикаций, начиная со второй половины XIX в. В частности, русский психиатр Ф.Е. Рыбаков (1906) в докладе, сделанном  на заседании Московского общества невропатологов и психиатров, отметил  «причинную связь» между политическими  событиями того времени (революция 1905 года) и психическими расстройствами.

     Он обратил внимание на то, что погромы, забастовки, принудительное участие в стачках вызывают, особенно у лиц, «пассивно участвующих в политическом движении», тревогу, страх, «подавленность в действиях», острый бред и другие расстройства. В дальнейшем у этих лиц наблюдается изменение характера. ССР отмечаются, вероятно, в разных странах у большого числа жителей при изменении укоренившегося массового сознания, образа жизни, привычных образцов поведения.

     Жизненная катастрофа в этих случаях несколько растягивается во времени, необходимом для осознания происходящего, что отличает такие расстройства от посттравматических стрессовых расстройств (ПТСР - МКБ-10, F43) и острых реакций на стресс.

     К основным социальным причинам возникновения  ССР во многих бывших республиках  СССР можно отнести две. Во-первых, последствия длительного господства тоталитарного режима, воспитавшего несколько поколений людей на псевдодемократических принципах, лишивших общепринятой в экономически развитых странах в XX столетии духовной, средовой, экологической основы организации  жизни миллионов людей; во-вторых, развившийся экономический и  политический хаос, безработицу, обострение межнациональных конфликтов, спровоцировавших локальные гражданские войны  и появление миллионов беженцев, экономическое расслоение общества, рост гражданского неповиновения и  преступности.