Массовая паника: факторы и механизмы

Массовая паника: факторы и механизмы

Индивидуальная  и массовая паника

Согласно приведенной выше классификации, паническая толпа — это подвид действующей толпы (наряду с другими  подвидами: агрессивной, стяжательной и повстанческой). Из-за чрезвычайной социальной опасности и значимости массовая паника часто выделяется «в особое производство», и её изучению уделено наибольшее внимание.

Слово «паника» происходит от имени  Пана, греческого бога пастухов. Пастухи  часто становились свидетелями  того, как вследствие самой незначительной причины, особенно ночью, стада овец или коз, полностью выйдя из-под контроля, бросались в воду, в огонь, или животные одно за другим прыгали в пропасть. А. С. Прангишвили ссылался на описание подобных явлений известным зоопсихологом Д. Брэмом: «Каждый подозрительный шорох заставляет насторожиться всё стадо. Молния, гром, ураган, плохая погода лишают его возможности нормального поведения; обезумевшее стадо разбегается по степи, овцы падают в воду, в огонь или же совершенно неподвижно застывают на одном месте. В это время их заносит снегом, заливает дождем, они замерзают, гибнут от голода, но не делают никаких попыток укрыться или найти пищу. Так бессмысленно погибают не одно и не два, а тысячи животных».

Пастухи объясняли это демоническое явление гневом Пана, во всех изображениях которого, даже в живописи Нового времени (М. А. Врубель и др.), присутствуют черты, вызывающие страх.

В последующем «полномочия» Пана значительно  расширились: он сделался богом войны, которому поклонялась вся Греция. Логическая связь между мирной работой пастуха и военным делом кажется странной, если не вспомнить об особенностях тогдашних сражений по сравнению с войнами Нового времени.

Позднейшее развитие техники обеспечило возможность организованного отступления, когда между отступающими подразделениями и неприятелем сохраняется дистанция и отход с поля боя (с переходом на запасные позиции и т.д. ) не обязательно является беспорядочным. В древности же, как указывают военные историки, воины сражались «на расстоянии копья и кинжала». Обычно это завершалось тем, что одна из сторон, не выдержав натиска, бросалась в ужасе бежать, преследуемая и добиваемая торжествующим противником.

По свидетельству Геродота, признание  Пана богом войны и придание ему, так сказать, «общенационального» статуса связаны с победой греков в Марафонской битве, когда их врагов персов охватила безумная паника. Известный гонец Фидопос, посланный в Спарту, рассказал, что по дороге ему повстречался сам Пан и поручил спросить афинян, почему они недостаточно ему (Пану) поклоняются, хотя он так милостив к ним и готов помогать в будущем. После успешного окончания войны афиняне воздвигли жертвенник Пану у подножия Акрополя и ежегодно совершали жертвоприношения, сопровождаемые факельными шествиями…

Итак, этимологически термин «паника» предполагает массовый характер явления. Однако в современных языках этот корень улавливается слабо, и, во всяком случае, в психологии принято различать массовую и индивидуальную панику.

Кроме того, массовая паника не обязательно выливается в форму собственно панической толпы. Преобладающее настроение в обществе способно, не принимая таких экстремальных форм, обернуться резким ухудшением психического и соматического самочувствия, экономическим спадом, резким снижением средней продолжительности жизни и т.д. и как следствие — депопуляционными процессами.

Так, социолог и врач И. А. Гундаров, сопоставив разнородные статистические данные, очень убедительно показал, что соответствующие явления  в России начала 90-х годов вызваны  не экономическими, как принято считать, а духовными факторами. Обобщив, далее, сведения также и по другим странам, он сформулировал «закон духовной детерминации здоровья», помогающий значительно лучше понять многие однобоко трактуемые феномены социальной жизни.

Панические состояния очень  часто бывают вызваны невротическими страхами, т. е. такими, которые неадекватны  объективной опасности и являются, скорее, признаками внутреннего неблагополучия. Это обстоятельство настолько характерно, что некоторые авторы так и определяют панику: «ужас, вызванный кажущейся опасностью». Подобные определения, наверное, несколько преувеличены — паника может быть вызвана и вполне реальной угрозой, — но мы далее убедимся, что решающим фактором паники, действительно, почти всегда становится психическое состояние субъекта (личности, общества, группы или толпы). С одной стороны, паника может возникнуть безо всякой внешней опасности и в подавляющем большинстве случаев оказывается несоразмерна ей. С другой стороны, никакая внешняя опасность сама по себе недостаточна для возникновения паники. «Даже тогда, когда паника вызывалась беспредельно большой опасностью, — писал А. С. Прангишвили, — психологическая природа переживания ужаса принципиально такова, как и в момент возникновения её из-за незначительной причины (однако в последнем случае эти особенности даны более выражено), поскольку в конце концов всякая реальная и большая опасность может быть пережита и без паники. Так что сильный ужас, связанный с паникой, и в случае реальной опасности может считаться вторичным явлением».

В самом общем определении паника — это состояние ужаса, сопровождающееся резким ослаблением волевого самоконтроля . Следствием оказывается либо ступор, либо то, что Э. Кречмер называл  «вихрем движения», «гипобулической реакцией», т. е. дезорганизацией планомерных действий. Поведение во внутренне конфликтной ситуации становится антиволевым : эволюционно примитивные потребности, прямо или косвенно связанные с физическим самосохранением, подавляют потребности, связанные с личностной самооценкой.

Приведенное определение охватывает все формы коллективной и индивидуальной паники, и многое из сказанного далее  также применимо к индивидуальным состояниям наряду с коллективными. Но предмет нашего курса — массовое поведение поэтому начну с того, что в некоторых, хотя и очень редких случаях паническая толпа складывалась из простой суммы индивидуально перепуганных людей.

Так произошло, например, 30 октября 1938 года в Калифорнии при передаче радиоспектакля по роману Г. Уэллса «Война миров», где, по сюжету, страшные марсиане-кровопийцы, прилетев на Землю, начинают истреблять человечество. Главные события, правда, были перенесены из Англии в Америку.

Передача была оформлена таким  образом, что у слушателя создавалось  впечатление прямого репортажа. Мастерски было спланировано и нагнетание тревоги, упоминалось о том, что панику переживает правительство США и т.д. В итоге многие приняли спектакль за чистую монету, побросали дома и имущество и выбежали на улицы, образовав многотысячную паническую толпу. Такого «успеха» авторы спектакля не ожидали…

Описанный случай произошел накануне Второй мировой войны, когда общая  атмосфера ожидания трагедии распространилась даже до Америки. Это замечание вплотную подводит к следующему пункту нашего анализа.

Факторы возникновения  массовой паники

Удалось выявить четыре комплекса  факторов (иначе их называют также  условиями, или предпосылками) превращения  более или менее организованной группы в паническую толпу.

1. Социальные факторы — общая  напряжённость в обществе, вызванная происшедшими или ожидаемыми природными, экономическими, политическими бедствиями. Это могут быть землетрясение, наводнение, резкое изменение валютного курса, государственный переворот, начало или неудачный ход войны и т.д. Иногда напряжённость обусловлена памятью о трагедии и (или) предчувствием надвигающейся трагедии, приближение которой ощущается по предварительным признакам.

Я не случайно обратил внимание на то, что калифорнийская паника случилась  в преддверье мировой войны. Отчасти похожими событиями изобиловала в тот период и жизнь в Западной Европе. Уже после войны, в качестве довольно жестокого эксперимента, спектакль повторили в Эквадоре и в Чили. Там тоже возникли панические толпы, но гораздо меньшего масштаба. Причем в Эквадоре, когда перепугавшиеся люди узнали, что всё было «шуткой», паническая толпа превратилась в агрессивную и разгромила радиостанцию.

2. Физиологические факторы : усталость,  голод, длительная бессонница, алкогольное  и наркотическое опьянение снижают  уровень индивидуального самоконтроля, что при массовом скоплении людей чревато особенно опасными последствиями.

Так, типичными ошибками при организации  митингов, манифестаций и массовых зрелищ становятся затягивание процесса, а также безразличное отношение  организаторов к фактам продажи и употребления участниками спиртных напитков. В условиях социального напряжения, жары или холода и т.д. это повышает вероятность паники, равно как и прочих нежелательных превращений толпы.

3. Общепсихологические факторы  — неожиданность, удивление, испуг, вызванные недостатком информации о возможных опасностях и способах противодействия.

В разгар партизанской войны в Никарагуа (середина 70-х годов) правительственные  войска впервые начали применять  трассирующие пули. Это было настолько неожиданно и необычно, что в нескольких столкновениях закалённые отряды партизан обращались в паническое бегство. Только после того, как бойцам растолковали механизм действия этого оружия, его достоинства и недостатки, первоначальный психический шок сошел на нет.

Известны случаи, когда паника среди  манифестантов возникала из-за того, что многие неверно представляли себе политическую обстановку и статус мероприятия. Например, люди думали, что  оно санкционировано властями, и  появление полицейских с дубинками оказывалось шокирующей неожиданностью. Или, наоборот, некоторые участники не знали, что акция согласована, и неадекватно реагировали на полицейских. Были эпизоды (далее я об этом расскажу), когда непредвиденные действия малочисленной, но хорошо организованной группы политических врагов вносили смятение и панику в многотысячную демонстрацию.

4. Социально-психологические и  идеологические факторы : отсутствие  ясной и высокозначимой общей  цели, эффективных, пользующихся  общим доверием лидеров и, соответственно, низкий уровень групповой сплочённости.

Исследователи массовой паники единодушно подчёркивают преимущественное значение именно этого, последнего фактора по сравнению с предыдущими. Любопытной иллюстрацией к сказанному может  служить лабораторный эксперимент, в котором использован модифицированный метод гомеостата, хорошо известный в социальной психологии.

В большую прозрачную бутыль были на веревках опущены одинаковые конусообразные предметы, другой конец каждой из веревок  держали в руках испытуемые. По размеру каждый конус легко проходил через горлышко, но два одновременно пройти не могли. У днища бутыли находилось ещё одно отверстие, через которое поступала вода, и уровень её, естественно, повышался.

Задача испытуемых — вынуть из бутыли сухие конусы, за что они получали по 20 долларов. Но тот, чей конус намокнет, был обязан сам уплатить 10 долларов. Таким образом, «опасность» измерялась 30 долларами (получить 20 или уплатить 10). Испытуемые имели возможность заранее договориться о согласованных действиях.

Когда в лабораторию приглашалась сплочённая группа с устоявшейся  структурой, взаимным доверием и эффективным  руководством, все легко справлялись  с задачей. В случайно же собранных  группах (если не находилось умелого  лидера) и во внутренне конфликтных коллективах возникали трудности.

Те, кому предстояло действовать последними, нервничали, дергались и непроизвольно  мешали первым (психологи называют это идеомоторным рефлексом). Их нервозность  передавалась остальным, все суетились, обвиняли друг друга и, вместе с уровнем воды в бутыли, рос страх (потерять 30 долларов!). Признаки наступающей паники фиксировались визуально — по возбужденному поведению, возгласам, выражению лиц — и по объективным показателям: у испытуемых повышалось кровяное давление, снижался кожно-гальванический рефлекс…

Этот эксперимент, авторам которого не откажешь в чувстве юмора, демонстрирует, что для возникновения панической дезорганизации в слабо интегрированной  группе довольно даже смехотворной опасности. Далее мы ещё не раз убедимся, что опасность может быть и вовсе мифической или, во всяком случае, несопоставимой с той, которая создается самим паническим поведением.

Вместе с тем история войн, революций, опасных научных экспедиций и т.д. дает множество наглядных  свидетельств того, как сплочённый коллектив единомышленников способен даже при смертельной опасности и крайнем истощении сил сохранять единство действий, не проявляя симптомов паники. А. С. Прангишвили приводил другой пример. «Специальными исследованиями показано, — писал он, — что среди членов пожарной, медицинской команд и других организаций, которым поручается оказание помощи пострадавшим от землетрясения, никогда не имеет место паника».

Объясняя такую стрессоустойчивость, нельзя, конечно, сбрасывать со счёта  индивидуальные качества спасателей, исследователей или бойцов: тип нервной, эндокринной систем и т.д. Но из литературы, из личного опыта, из опыта моих друзей и многолетних психологических наблюдений мне известно, что люди, стойко переносящие самые жестокие опасности, в отдельности, оказавшись в другой, подчас значительно менее травматической ситуации, но без актуализованной установки на мобилизацию и практическое действие, теряют самообладание.

Мы позже вернемся к этому  вопросу, но для начала приведу только один пример из далекого прошлого. Историки не раз высказывали недоумение по поводу того, что в Варфоломеевскую ночь суровые гугеноты, основа самых боеспособных частей французской армии, позволили парижским бездельникам резать себя, как баранов, не попытавшись организоваться, сопротивляться и, в большинстве случаев, — даже бежать. Психологическая атмосфера резни парализовала их волю, сформировала настроение обреченности и установку жертвы.