Тоталитаризм и авторитаризм как политические режимы диктаторского типа

В антиутопиях  Е. Замятина «Мы», Дж. Оруэлла «1984»  тоталитарный строй описан как замкнутое  рационально-технократическое общество, расчеловечивающее человека, превращающее его в «винтик» на основе психофизической инженерии и уничтожения морали, любви, религии, подлинного искусства и науки. С середины 30-х годов различные концепции тоталитаризма начинают распространяться в социально-философской и художественной литературе как осмысление практики нацизма и сталинизма. Мы попытаемся дать характеристику тоталитарной политической системы на примере нашей страны по следующим направлениям: идеология, политика, экономика. За 75 лет СССР прошел три этапа тоталитаризма: первый -- с 1917 года до конца 20-х годов; второй -- с конца 20-х до середины 50-х годов; третий -- с середины 50-х до середины 80-х годов.Тоталитаризм есть качественно иное явление, нежели любая другая власть, сколь бы суровой она ни была. Это феномен идеологический, и тоталитарные режимы, прежде всего -- режимы идеологические. Они рождены идеологией и существуют ради нее. Если в традиционном деспотическом обществе политическая власть самоценна и ее носители используют идеологию как средство для поддержания этой власти, то для носителей тоталитарного начала самоценна идеология, а политическая власть завоевывается с целью утверждения этой идеологии. Закономерно, что целью уже установившегося режима является распространение своей идеологии в максимальном масштабе. Внешняя экспансия таких режимов вызывается не столько территориальными притязаниями и экономическими стимулами (как, например, приобретение рынков сбыта, рабочей силы и т.д.), но главным образом идеей мирового господства своей идеологии.

Тоталитарный  режим идеологизирует все сферы  жизни, теряя всякую способность  к самокоррекции. При этом идеология  исходит из некоторой первичной  системы идеалов. Октябрьская революция  ввела у нас существенно новую (вместо самодержавной) систему высших идеалов: мировую социалистическую революцию, ведущую к коммунизму -- царству социальной справедливости, и идеальный рабочий класс. Эта система идеалов послужила основой для созданной в 30-е годы идеологии, которая провозглашала идеи «непогрешимого вождя» и «образа врага». Народ воспитывался в духе преклонения перед именем вождя, в духе безграничной веры в справедливость каждого его слова. Под влиянием феномена «образ врага» распространялась подозрительность и поощрялось доносительство, что вело к разобщению людей, росту недоверия между ними и возникновению синдрома страха. Противоестественное с точки зрения разума, но реально существующее в сознании народа сочетание ненависти к действительным и мнимым врагам и страха за себя, обожествление вождя и лживая пропаганда, терпимость к низкому уровню жизни и бытовой неустроенности -- все это оправдывало необходимость противостояния «врагам народа». Вечной борьбой с «врагами народа» в обществе поддерживалась постоянная идеологическая напряженность, направленная против малейшего оттенка инакомыслия, самостоятельности суждений. Конечной «сверхзадачей» всей этой чудовищной деятельности было создание системы террора страха и формального единомыслия. На рубеже 1950--60-х годов с окончанием перманентного идеального состояния (XX съезд разрушил миф о внутренних «врагах народа», были провозглашены паритет сил с НАТО и «окончательная победа социализма в нашей стране») и одновременно начались процессы деидеологизации и распада идеи безусловного преимущества социализма и неизбежности мировой социалистической революции.

Любая тоталитарная система создает культ. Но подлинным и главным объектом его выступает не человек, а власть как таковая. Культ власти -- в  этом состоит сущность тоталитарной системы. Власть оказывается сверхценностью -- ценностью абсолютного, высшего порядка. Кто имеет власть -- имеет все: роскошную жизнь, подобострастие окружающих, возможность высказывать суждения по любому поводу, удовлетворять каждую свою причуду и т.д. Кто не имеет власти, не имеет ничего -- ни денег, ни безопасности, ни уважения, ни права на свое мнение, вкусы, чувства. Создавая свой культ, тоталитарная власть мистифицирует все властные функции, безгранично преувеличивая их значение, засекречивая обеспечивающие их огромные средства и отрицая роль любых объективных обстоятельств. А точнее, для власти не существует ничего объективного, ничего, что происходит само собой, без ее руководства, вмешательства и контроля. Культ власти оказался гораздо жизненнее культа личности. Мы давно уже научились критически относиться к самовосхвалениям власти, понимая незначительность или относительность ее реальных успехов. Но считать, что наши беды объясняются только тем, что руководство недоглядело, ошиблось, что оно виновно или даже преступно -- значит все еще оставаться в плену культа власти. В этом, собственно, и состоят иллюзии XX съезда: раньше власть была плохой, теперь власть будет хорошей, но она как была, так и останется всесильной. Избавление от тоталитарной мистификации в другом -- в понимании ничтожности реального значения власти в сравнении с процессами самоорганизации общества. Картина мира тоталитарного сознания не ограничивается отношениями между народом и властью. Она включает в себя и глубинные представления о причинности, природе вещей, о времени, человеке и т.д. Принятие этой мифологии -- не только следствие пропагандистских манипуляций. Являясь кратчайшим путем к счастью в наличных условиях существования, тоталитарная мифология принимается добровольно и с благодарностью. Носителями мифологии тоталитаризма являются люди как принадлежащие, так и не принадлежащие к властной элите. Рассмотрим основные элементы тоталитарной картины мира.

1. Вера  в простоту мира -это центральная характеристика тоталитарного сознания. Вера в «простой мир» не позволяет почувствовать ни собственную индивидуальность, ни индивидуальность близкого человека. Эта вера приводит к распространению негативной установки по отношению к знанию вообще и к интеллигенции как его носителю в частности. Если мир прост и понятен, то вся работа ученых является бессмысленной тратой народных денег, а их открытия и выводы -лишь попытка заморочить людям голову. Иллюзия простоты создает и иллюзию всемогущества: любая проблема может быть решена, достаточно отдать верные приказы.

2. Вера  в неизменный мир. Все элементы  общественной жизни -- лидеры, институты,  структуры, нормы, стили -- воспринимаются  как застывшие в неподвижности.  Новации быта и культуры игнорируются  до тех пор, пока не будут  импортированы в таких количествах, что станут восприниматься как давно известные. Изобретения не используются, открытия засекречиваются. Паспортная система привязывает людей к одному месту жительства, а трудовое законодательство - к одному рабочему месту. Вера в неизменность мира влечет недоверие к переменам.

3. Вера  в справедливый мир. Царство  справедливости осуществляется  в каждом тоталитарном режиме. Коммунизма еще нет - построить его мешает окружение, но социальная справедливость уже достигнута. Озабоченность людей справедливостью по своей силе и всеобщности трудно сравнить с каким-нибудь другим человеческим мотивом. Именем справедливости совершались самые добрые и самые чудовищные дела.

4. Вера  в чудесные свойства мира. В  ней проявляется оторванность  тоталитарного сознания от реальности. Осуществляя индустриализацию, власть была заинтересована в создании культа техники. Чудесам прогресса придавались магические свойства. Однако кредит этой веры не бесконечен. Вот уже трактора есть в каждом колхозе, а изобилия не видно. Власти приходится обещать новые чудеса.

Распад  тоталитарного сознания в брежневскую  и постбрежневскую эпоху был  отмечен необыкновенным расцветом  иррациональных верований. Власть меняет людей. Избирательные репрессии, подбор и расстановка кадров, манипулирование людьми ведут к тому, что новая политическая система создает новый психологический тип. Ключевые посты в партии, в управлении страной, в армии и т.д. занимают люди, более всего соответствующие практике тоталитаризма, поддерживающие ее и готовые осуществлять. Одновременно люди, сформированные властью, требуют от властной элиты соответствия тоталитарному канону. В условиях стабильности это влияние вряд ли существенно, но в период социальных изменений, особенно реформ, сверху, это консервативное давление может оказаться мощным фактором торможения. Основной социальной силой, на которую опирался тоталитаризм в период его формирования, был не какой-то определенный класс, а люмпенство в широком смысле слова, люди разного социального происхождения, выбитые из своих традиционных социальных «луз» мощными экономическими и военными потрясениями, люди с маргинальной психологией. В России именно эти люди с энтузиазмом ринулись в партию во время «ленинских призывов», не утруждая себя необходимостью разобраться в основных идеях марксистской теории. Пассивная оппозиция большинства населения и яростное сопротивление бывших имущих классов не могли не привести на каком-то этапе к возобладанию политического и духовного тоталитаризма, к разгулу террора. Вполне естественно, что в условиях преобладания крестьянского населения в стране по нему и пришелся основной удар. В целях сохранения позиций новая власть зачастую была вынуждена самым суровым образом расправляться и с рабочим классом, от имени которого она управляла. Но наибольший урон нашему народу нанес тоталитаризм духовный. Практически всю российскую интеллигенцию, воплощавшую дух народа, тоталитарному режиму пришлось уничтожить, и она либо эмигрировала (и способствовала творческому скачку Запада), либо закончила свой путь более трагично на родной земле. Тоталитарное общество не может позволить себе такой роскоши, как свобода мысли. Люмпенские слои в обществе в той или иной мере присутствуют на протяжении всей его истории. Но лишь на определенном этапе общественного развития (т.е. в XX веке) эти слои становятся социальной базой тоталитарных политических режимов и выдвигают из себя «кадры» вождей и исполнителей (как, впрочем, и жертв). Люмпенизированные группы общества социально аморфны, социально-политически и экономически дезориентированы, враждебно настроены ко всем остальным социальным слоям и группам, обладающим стабильным жизненным укладом, определенностью этических принципов и др. Отличие люмпенства  XX века от аналогичных социальных групп в предшествующие эпохи состоит, прежде всего, в том, что «люмпенизатором» в данном случае выступает само государство, монополизирующее экономику, или супермонополии, сросшиеся с государством и этом плане мало чем от него отличающиеся. Социальные свойства люмпенских слоев общества делают их восприимчивыми к радикальным идеологиям и радикальным политическим режимам. В истории России люмпенизация населения всегда составляла характерную черту ее общественной жизни. Суперцентрализованное государство, утвердившееся со времен Ивана Грозного, к XX веку не утратило своей силы. Подданные царя никогда не пользовались гражданскими правами и свободами. Причем это относилось ко всем слоям общества. Пореформенное (после 1861 года) развитие дало ростки гражданского общества, но одновременно, через обезземеливание крестьян и пролетаризацию населения усилило и люмпенизацию значительных его групп. Революция 1905--1907 годов, с одной стороны (через Конституцию), легитимизировала растущее гражданское общество, а с другой -- усилила и обострила противоречие между люмпенами и буржуа. Октябрь 1917 года положил конец становлению гражданского общества. Процессы люмпенизации охватили все общество.

Второй  этап тоталитаризма характеризуется  тем, что он уже сформировал свою собственную социальную базу, полностью  отвечающую его зрелым формам. Это армия бюрократии, способная с помощью карательных органов дать отпор всем, кто поднимется на уровень «рассудка» и заявит о своих правах. Бюрократизация всех форм управления обществом происходит следующим образом. В условиях полностью огосударствленной экономики государственный аппарат становится тотальным собственником всех материальных составляющих жизни общества. Это делает его с неизбежностью и хозяином всех продуктов духовного производства. При обладании аппаратом всей полнотой власти у него нет и не может быть политических конкурентов, в обществе не складываются и механизмы сдержек и противовесов. Государственно-партийный аппарат не может не обюрократиться в таких условиях.

Третий  этап тоталитаризма в области  экономики характеризуется достижением высшей степени насилия, и общество начинает закостневать и стагнировать. Однако ускоренное развитие современного мира, прогрессирующая взаимозависимость стран ведут к тому, что стагнация практически сразу начинает рассматриваться как деградация. Но власти, которые объявили нашу страну «маяком всего человечества», были не в силах смириться с ситуацией экономической «гонки без развития» с упором на чисто количественные показатели, что фактически отбрасывало страну еще дальше от передовых стран. После отказа от насильственных методов управления руководители СССР с целью «уравновешивания общества» начинают «развинчивать гайки». Но так как не произошло отхода от существа тоталитарной системы, этот процесс мог идти только в одном направлении, в сторону ослабления контроля над работой и дисциплиной.  

3. Авторитарный  политический режим: сущность и формы.

Авторитаризм  обычно рассматривается как тип  режима, который занимает промежуточное положение между тоталитаризмом и демократией. Однако подобная характеристика не указывает на сущностные признаки явления в целом, даже если принять во внимание то, какие черты от тоталитаризма, а какие от демократии можно обнаружить в нем.

Сущностно значимым при определении авторитаризма  является характер отношений государства и личности: они построены больше на принуждении, чем на убеждении. При этом авторитарный режим либерализует общественную жизнь, не стремится навязывать обществу четко разработанной официальной идеологии, допускает ограниченный и контролируемый плюрализм в политическом мышлении, мнениях и действиях, мирится с существованием оппозиции. Руководство различными сферами жизни общества не столь тотально, нет строго организованного контроля над социальной и экономической инфраструктурой гражданского общества, над производством, профсоюзами, учебными заведениями, массовыми организациями, средствами массовой информации. Автократия (от греч. autokrateia - самодержавие, самовластие, т.е. неограниченная власть одного лица) не требует демонстрации преданности со стороны населения, как при тоталитаризме, ей достаточно отсутствия открытого политического противостояния. Однако режим беспощаден к проявлениям реальной политической конкуренции за власть, к фактическому участию населения в принятии решений по важнейшим вопросам жизни общества. Авторитаризм подавляет основные гражданские права.

Для того чтобы сохранить неограниченную власть в своих руках, авторитарный режим осуществляет циркуляцию элит не путем конкурентной борьбы кандидатов на выборах, а кооптацией (волевым введением) их в руководящие структуры. В силу того, что процесс передачи власти в подобных режимах осуществляется не путем установленных законом процедур замены руководителей, а насильственно, эти режимы не являются легитимными. Однако, несмотря на отсутствие поддержки со стороны народа, автократии могут существовать длительное время и достаточно успешно. Они способны эффективно решать стратегические задачи, несмотря на свою нелегитимность. Примером подобных эффективных с точки зрения осуществления экономических и социальных реформ могут быть авторитарные режимы в Чили, Сингапуре, Южной Корее, Тайване, Аргентине, странах арабского Востока.

Указанные черты авторитаризма свидетельствуют  об известном сходстве его с тоталитаризмом. Однако самое существенное различие между ними состоит в характере отношений власти с обществом и индивидом. Если при авторитаризме эти отношения дифференцированы и опираются на «ограниченный плюрализм», то тоталитаризм вообще отвергает всякий плюрализм и разнообразие социальных интересов. Причем тоталитаризм стремится ликвидировать не, только социальный, но и идеологический плюрализм, инакомыслие. Авторитаризм не оспаривает права на автономное самовыражение различных групп общества.

Одна  из современных типологий авторитарных режимов принадлежит немецкому политологу Д. Берг-Шлоссеру. Он выделяет следующие разновидности авторитаризма.

Традиционные  абсолютистские монархии - режимы, в  которых отсутствуют разделение властей, политическая конкуренция, власть сконцентрирована в руках узкой группы лиц, господствует идеология аристократического класса. Примером могут служить режимы в странах Персидского залива, а также в Непале, Марокко и т. д.

Традиционные  авторитарные режимы олигархического  типа преобладают в Латинской  Америке. Как правило, экономическая и политическая власть при таких режимах сосредоточена в руках нескольких влиятельных семейств. Один лидер сменяет другого при помощи переворота или фальсификации итогов выборов. Элита тесно связана с церковью и военной верхушкой (например, режим в Гватемале).

Гегемонистский  авторитаризм новой олигархии создавался как режим, выражавший интересы компрадорской  буржуазии, т.е. той части буржуазии  экономически отсталых, зависимых стран, которая осуществляла посредничество между иностранным капиталом и национальным рынком. Такие режимы существовали при президентстве Маркоса на Филиппинах (1972 - 1985), в Тунисе, Камеруне и т.д. Достаточно массовой разновидностью авторитарных режимов являются «военные режимы». Они бывают трех видов: