Развитие политической мысли в XVII - XIX веках

    Значительно более сложными и противоречивыми  были представления Маркса об освобождении человека в сфере политики, или  учение о государстве. Маркс и  Энгельс придерживались той точки  зрения, что целью социализма должно быть не только бесклассовое, но и безгосударственное общество. Но достижение этой цели возможно только после того, как рабочий  класс завоюет политическую власть и преобразует государство. Захват государственной власти был для  Маркса необходимым средством для  достижения цели отмирания государства  в дальнейшем. За «государственный социализм» Маркса критиковали сторонники полного уничтожения государства – анархисты.

    С «государственным социализмом» Маркса тесно связана его установка на революцию. Несмотря на то что «поздний» Энгельс в условиях мирного и эффективного развития капитализма конца XIX в. кое в чем изменил марксистский подход к государству и революции, в целом все же марксизм придерживался положения о революционном захвате власти. Эрих Фромм по этому поводу отмечал: когда Маркса обвиняют прежде всего в том, что он выступал за насилие и революцию, то это искажение фактов. Идея политической революции не является специфически марксистской или социалистической, это традиционная идея буржуазного общества трех последних столетий. Трагической ошибкой Маркса, ошибкой, которая внесла свой вклад в развитие сталинизма, было то, что он не освободился от традиционной переоценки политической власти и насилия.

    С другой стороны, последователи революционного западного марксизма в XX в. именно в провозглашении курса на революционный  захват власти видели отличие марксизма  от социал-реформизма. С этой точки  зрения, они критиковали Маркса за недооценку репрессивного характера «пацифистских» государств – Англии, Дании и Соединенных Штатов: временами у него проскальзывала мысль, что именно в этих государствах к социализму можно прийти мирным, парламентским, путем. С точки зрения П. Андерсона, вся история XX в. показывает, что правительства буржуазных государств никогда бы не согласились с приходом к власти таких социалистов, которые пожелали бы отнять у капиталистов частную собственность: «Во всех без исключения странах, от России до Китая, Вьетнама до Кубы, от Чили до Никарагуа, где возникала угроза существованию капитала, он отвечал яростной интервенцией, блокадой, гражданской войной».

    Как видим, можно по-разному оценивать  политическую теорию Маркса, но нельзя не согласиться с мнением Андерсона, что многие проблемы как теоретического, так и практического плана, возникшие  у его последователей в XX столетии, связаны с неразработанностью самой  марксистской политической теории. Андерсон в этой связи отмечал как наиболее уязвимые следующие проблемы. Во-первых, отношение Маркса к капиталистическому государству. В ранних работах он предпринял попытку теоретического исследования (пусть на весьма абстрактном  философском уровне) структуры буржуазной демократии. Затем, в 1848–1850 гг. провел единственное конкретное историческое исследование диктаторского государства, созданного Лун Наполеоном, после  чего уничижительный ярлык «бонапартизм» использовал применительно к любому буржуазному государству вообще. Никогда не анализировал английское парламентское государство, в условиях которого он прожил до конца своих дней. В результате Марксу не удалось создать учение о структурах классовой власти буржуазии. Во-вторых, поражение 1848 г. привело к возникновению у Маркса ошибочного представления о невозможности в будущем буржуазных революций из-за повсеместного страха капитала перед рабочим классом. На самом деле весь оставшийся период жизни Маркса совпал с триумфальным шествием буржуазных революций в Германии, Италии, Японии и др. Все эти революции происходили под знаменем национализма, а не демократии. Маркс предполагал, что развитие капитализма ослабит национальные различия, фактически же оно вызвало и усилило национализм. Таким образом, следующим поколениям социалистов были оставлены пустоты в исследовании сущности наций и национализма. (Андерсен назвал эти и некоторые другие неудачи Маркса в области экономической теории потому, что считал Маркса слишком большим ученым, заплатившим ошибками и упущениями за свое гениальное предвидение будущего.)

    Как уже отмечалось, взгляды на государство  и революцию в марксизме претерпели определенное изменение, что связано, в первую очередь, с именем Энгельса. Можно сказать, что до середины 80-х  гг. в марксизме главенствовало представление  о государстве как организации  «исключительно господствующего класса», которая «во всех случаях остается по существу машиной для подавления угнетенного, эксплуатируемого класса», (Так представлял себе суть дела Энгельс в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства».) Однако «поздний» Энгельс сумел увидеть в политических структурах капитализма конца XIX в. то, чего не было в нем в революционный период европейской истории 40–70-х гг. XIX в., когда и сформировались взгляды марксизма на революцию. Речь идет не только о таких важных мероприятиях, как введение всеобщего начального образования и всеобщего социального страхования, что свидетельствовало о начале перехода буржуазного государства от традиционных эксплуататорских функций к функциям социальной поддержки и социальной политики. Речь идет также о расширении избирательных прав, о переходе ко всеобщему избирательному праву, пользуясь которым рабочие впервые получили возможность направить своих представителей в структуры государственной власти.

    Не  случайно в это время Энгельс  сказал о возможности «поворотного пункта» в истории капитализма, после которого буржуазия «теряет способность к исключительному политическому господству; ищет себе союзников, с которыми, смотря по обстоятельствам, она или делит свое господство, или уступает его целиком». Как видно, Энгельс говорил о возможности совершенно немыслимого ранее политического процесса – о частичной уступке буржуазией своего политического господства своим союзникам. И хотя Энгельс не назвал “по имени” этих союзников буржуазии, которым она может уступить политическую власть частично или даже целиком, – идея такой возможности объективно открывала перед рабочим классом новые перспективы в борьбе за власть. Эту идею в дальнейшем развили теоретики социал-демократии.

    В 1895 г., незадолго до своей смерти, Энгельс говорил об «иронии всемирной истории», которая «ставит все вверх ногами»: «История совершенно изменила те условия, при которых приходится вести борьбу пролетариату. Способ борьбы, применявшийся в 1848 г., теперь во всех отношениях устарел... Мы, «революционеры», «ниспровергатели», гораздо больше преуспеваем с помощью легальных средств, чем с помощью нелегальных или с помощью переворота», т.е. насильственной революции.

    Совершенно  естественно, что эти идеи потребовали  пересмотра положения о необходимости  “слома старого государства», высказанного Марксом в работе «18 брюмера Луи Бонапарта» и в письмах к Л. Кугелвману: «Если ты заглянешь в последнюю главу «18 брюмера», ты увидишь, что следующей попыткой французской революции я объявляю: не передать из одних рук в другие бюрократически-военную машину, как бывало сих пор, а сломать ее, и именно таково предварительное условие действительно народной революции на континенте».

    Спустя 12 лет, в 1883 г. Энгельс заявил иначе. Он исключил марксистов из числа «сломщиков» буржуазного государства, ограничивая их анархистами и подвергая последних критике: «Анархисты ставят все на голову. Они заявляют, что пролетарская революция должна начаться упразднения политической организации государства. Но единственная организация, которую рабочий класс застает в готовом виде после своей победы, – это именно государство. Правда, это государство требует значительных изменений, прежде чем оно станет выполнять свои функции. Но разрушить его в такой момент – значило бы разрушить то единственное орудие, посредством которого победоносный рабочий класс может осуществлять только что завоеванную им власть.». Таким образом, марксизм оставлял возможность как революционной, так и социал-демократической стратегии в отношении к буржуазному государству.

    Литература

1. История политических и правовых учений: Учебник / Под ред. О.Э. Лейста. М., 2001.
2. История политико-правовых учений / Под ред. А.Н. Хорошилова. М., 2001.
3. История политических учений/Под ред. О.В. Мартышина.  
   Вып. 3. М., 2000.
4. Политическая мысль Европы конца XIX – начала ХХ в.: Хрестоматия. Екатеринбург, 1991.