Понятие легитимности власти

     А вот харизматическая легитимность политической власти не дает оснований  для прогноза ее длительного существования. Дело не только в том, что со смертью  харизматического политического лидера все меняется. Есть и другие причины. Данный тип легитимности власти выполняет  особую функцию. Ее становление связано, как правило, с периодами глубоких общественных перемен — революций, войн, крупномасштабных социальных реформ, когда становится насущно важным ради достижения поставленных целей "поднять", мобилизовать, повести за собой весь народ. Для этого нужно устранить  устоявшиеся в обществе порядки, преодолеть общественную инерцию. Для  выполнения целей, поставленных харизматическим  политическим лидером, необходимы народные массы, не обладающие высокой политической культурой, слепо верящие своему лидеру. Относительная (в масштабах  истории) кратковременность, основанная на харизме власти, определяется и  теми средствами, которыми она пользуется. Это стремление лидера к единоличной  власти, всемерное поддержание культа его личности, пресечение всех демократических  форм в развитии общества, постоянный поиск "врагов народа", физические расправы и т.д. Очевидно, что рано или поздно все эти проявления харизматической легитимности осознаются народом как проявление далеко не лучшей (из известных цивилизации) формы  политической власти.

     Легитимность  политической власти является обстоятельством, которому придается большое значение. Практика показывает, что поддержка обществом власти, демонстрация доверия являются важным фактором ее эффективности. И наоборот, слабое убеждение граждан в законности политической власти обставляет одну из причин ее нестабильности. Поэтому любая политическая власть всемерно стремится поддерживать и стимулировать доверие народа. При этом используются различные средства. Издаются различные документы: указы, постановления, законодательные акты. Объектами легитимации обычно являются само государство и его органы, общественный строй, политический режим, реализуемые политические и экономические программы и т.д. Используются неофициальные эффективно действующие методы и средства. Это могут быть политические движения в поддержку власти, негосударственные организации, преследующие такую же цель.

     В легитимации политической власти большую  роль играет личность государственного деятеля как гаранта легитимности.

     Существенное  значение для укрепления доверия  к власти со стороны народа имеют  такие средства, как различного рода ритуалы, символика, использование традиций. Как пример приверженности традициям и ритуалам можно привести английскую политическую систему.

     С другой стороны, следует отметить, что  существует немало факторов, которые  ослабляют легитимность политической власти. Например, большой ущерб  легитимности наносит ситуация, при  которой политическая власть бессильна  оградить общество от преступности, коррупции  и других антиобщественных явлений [3].

     Власть  в обществе выступает одним из социально значимых способов поддержания  моральных норм, в то же самое  время господствующие в обществе моральные нормы накладывают  на власть определенные ограничения. Это  позволяет социальной системе поддерживать состояние равновесия.

     Единая  государственная служба как особый инструмент государственного управления, призвана обеспечивать социальную стабильность общества, постоянную связь властных структур с населением, защиту индивидуальных, групповых и общенациональных интересов. Лица, занимающие государственные должности, реализуют властные и управленческие полномочия государства, обеспечивают сохранение и укрепление существующего  строя как главного фактора безопасности страны, ее граждан. Кадры государственного аппарата находятся в точке концентрации власти и ответственности за принятие общественно-значимых решений; от них  в значительной степени зависит  как духовно-нравственное состояние  государственной службы в целом, как социального института, так  и восприятие населением морального облика власти.

     Белорусский менталитет характеризуется значительной «морализацией» общественного сознания, население имеет тенденцию оценивать любые факты действительности, любые действия государственных структур только с точки зрения своих моральных симпатий и антипатий. Поэтому проблема морального авторитета власти для Беларуси особенно актуальна.

     Острота проблемы укрепления морального авторитета власти обусловлена также и тем, что сама природа государственной  власти характеризуется рядом нравственных антиномий. С древнейших времен власть представала в сознании людей  как точка сосредоточения опасных  нравственных противоречий, поэтому  субъект управления по природе своей  деятельности всегда находится в  опасной точке бытия.

     Проблемы  власти и управления, взаимодействия закона и морали, всегда были объектом не только социологического анализа, но и находились под пристальным  вниманием религии и философии. Нравственные коллизии, разворачивающиеся  в сфере власти и управления, занимали значительное место в творчестве русских философов «серебряного века» А.И.Бердяева, И.А.Ильина, С.Л.Франка и др. Особо значимыми были для  них проблемы соотношения морали и права, нравственной оправданности  насилия, бремени морального выбора и нравственной ответственности  субъекта, реализующего властные функции, неизбежности зла, как побочного  результата любого властного целеполагания, причины нравственного отчуждения власти и народа. Опыт, накопленный отечественной социально-философской мыслью, не должен быть утрачен, он дает духовные ориентиры для решения тех сложных проблем, которые встают на пути развития современной Беларуси.

     Особо значимой является проблема о нравственном праве власти на применении силы. Насилие, принуждение является одним из неотъемлемых механизмов реализации власти в социуме. В стабильно функционирующем  обществе это насилие потенциальное; оно включает свои репрессивные механизмы  только тогда, когда нарушается закон, когда ставится под угрозу социальная стабильность общества, его интересы. В кризисном, дезорганизованном  обществе насилие часто становится постоянно действующей нормой реализации властных отношений. Но в любом случае, отличие властных отношений от других (идеологических, моральных) в том, что  за ними стоит возможность и правомерность  применения насилия. В правовом, демократическом  государстве четко и конкретно  оговорены случаи, когда власть имеет  право применять силу: когда она  охраняет закон, реализует этот закон  во имя защиты прав и свобод гражданина и человека, нации в целом.

     Но  здесь может возникнуть нравственное противоречие: с одной стороны, социальная и моральная справедливость должны быть защищены силой власти и принуждения, а, с другой стороны, любое применение силы, даже на стороне справедливости и во имя ее защиты, делает эту  силу «подсудной». Общеизвестно, кто  поднимает меч, тот от меча гибнет, кто судит, тот сам подлежит суду. Справедливая моральная позиция  попадает в замкнутый круг оппозиций. Единственный реальный путь преодоления  этого противоречия – контроль общества над властью, ее подотчетность народу и ее подсудность.

     Поскольку мораль всегда выступает как сторона, аспект сложной и многогранной деятельности индивида, постольку государственный  служащий в процессе своей профессиональной деятельности всегда выступает как  моральный субъект. Необходимость  принятия трудных, неоднозначных решений, разрабатываемых в ситуации ограниченных ресурсов, информационной неопределенности, ослабления духовной безопасности ставит проблему нравственной ответственности  субъекта управленческого процесса за возможные, а иногда и неизбежные, негативные следствия принимаемых  решений. Иными словами, применяя силу, государственная власть как бы заранее  ставит себя под удар возможного нравственного  остракизма. Примером могут служить  дискуссии о нравственной оправданности  смертной казни, всей пенитенциарной системы  общества.

     Однако  здесь следует отдавать себе отчет  в том, что в ситуациях, которые  предполагают ответственность одного человека за других людей (ситуация, присутствующая во всех управляющих системах), человек  не имеет ни морального, ни юридического права отказаться от применения силы, если это может спасти других людей. Есть евангельский текст, в котором говорится, что спасающие душу ее потеряют, а те, которые теряют душу ради других, ее сберегут. Можно сохранить внутреннюю справедливость и моральную чистоту, но объективно способствовать злу, принести других людей в жертву своему моральному идеалу. Нравственную уязвимость облеченного властью субъекта подчеркивает И.А.Ильин в работе «О сопротивлении злу силою». Он пишет, что «активная, внешняя борьба со злом несет в себе особые условия, затрудняющие человеку его внутреннюю борьбу с его собственными злыми влечениями, и нахождение нравственно верных и безвредных внешних проявлений. Индивид переживает период искушения и внутренней борьбы и видит себя как никогда далеким от нравственного совершенства. И не надо закрывать на это глаза.

     Для государственного управления особо  значимой является проблема возникновения  морального отчуждения между властью  и народом. Его источником выступают  противоречия, возникающие в процессе многоуровневого взаимодействия двух главных составляющих социальной системы  – институтов гражданского общества и государства. Государственная  служба, как социальный институт, занимает противоречивое положение между  государством, реализующим, как правило, политическую волю руководящей элиты, и народом, как первоосновой, первосубъектом властных полномочий.

     Государственные структуры нередко отождествляют  себя с обществом в целом, а  их государственные служащие – с  государством, идеологические институты  – с общенациональной системой духовно-нравственных ценностей. В целом это обусловленно тенденцией сводить социальные и  политические цели государства к  задачам государственных органов, передавать властные полномочия на откуп  государственных служащих. Подобная позиция может привести к резкому  нравственному противостоянию власти и народа. Причины нравственного  противостояния государства и граждан  кроются также в том, что государственная  служба нередко работает в основном «на себя», на свое руководство, на правящую элиту, а потребности общества и  граждан отходят на второй план, принимаются решения, не соответствующие  интересам безопасности страны.

     Один  из видных отечественных исследователей теории бюрократии В.П. Макаренко выявил следующую закономерность: граждане и государственные служащие, стоящие  на низших ступенях иерархии, возлагают  моральную и политическую ответственность  за происходящее на высшие эшелоны  власти, а высшие должностные лица склонны винить во всем управленцев  низшего звена и самих граждан. В представлениях правящей элиты  только она сама является носителем  правового сознания и политической культуры. Но и народ как первоисточник  и первосубъект властных полномочий государства не является непосредственным властителем. Важно подчеркнуть, что  учреждать власть не тоже самое, что  и отправлять ее.

     Недоверие населения к государственной  власти, падение ее морального авторитета во многом вызвано неспособностью, по мнению части населения, государственных структур решать реальные проблемы общества и граждан, ее непоследовательностью и часто бессилием, широким распространением в сфере государственной службы таких негативных явлений, как коррупция, бюрократизм, закрытость в работе, неуважение к людям, пренебрежение к законам и т.д.

     Моральное отчуждение власти и народа затрудняет реализацию государством функций управления социальными конфликтами в обществе. Возникает замкнутый круг: кризисное  состояние общества определяет кризис власти, в том числе и моральную  оппозицию, а без морального одобрения  населения сама находящаяся в  кризисе власть не в состоянии  преодолеть кризис в обществе. Кредит народного доверия необходим  власти. Даже если государственная  власть не всегда оправдывает это  доверие, без него в принципе невозможно решение сложных социальных проблем  общества.

     Говоря  о моральном конфликте власти и народа в современной Беларуси, нельзя не отметить, что нравственная оппозиция личности к властным структурам характеризовала нравственное сознание российского общества на протяжении столетий.

     Этот  комплекс возник в эпоху церковного раскола, когда царская власть стала  восприниматься частью народа как власть Антихриста. Но раскол прошел не только по Церкви, но и по моральному сознанию общества таким образом, что человек, даже находясь в поле действия властного  регулирования, полагал, что спасти свое внутреннее достоинство он может  только явным или неявным сопротивлением власти: или уйти в личное «подполье», во «внутреннюю эмиграцию», или хотя бы размежевать сферы деятельности «я» подлинного и «я» фальшивого. В российском менталитете возник какой-то мистический ужас перед  властью, которая несла на себе печать проклятия и воспринималась как  источник лжи, грязи, жестокости. Отсюда возникало стремление дистанцироваться от власти, отойти в сторону, «не  пачкаться».

     Существует  и обратная тенденция. Часто представители  власти характеризуют народные настроения как нравственно негативные. Бедные, незащищенные, проигравшие в рыночной борьбе слои населения подвергаются моральному остракизму со стороны преуспевших  на рыночном поприще. Если раньше оказание помощи слабым и обездоленным было в обществе нравственной обязанностью, то теперь это воспринимается как  моральное и материальное бремя. Скрытое чувство вины перед ними служит основой для их обвинения  в реакционных, антидемократических, профашистских настроениях.

     Этот  аспект нравственной конфронтации в  обществе очень точно выразила проф. ЕЛ. Дубко: «Хозяева собственности или  владельцы, заявляют о том, что бедность надо окружать социальной защитой, другими  словами, сделать так, чтобы ее можно  было терпеть. Справедливость не распространяется на бедных, они находятся под опекой. Нигде ни слова не говорится о  том, что бедный человек может  быть талантлив, умен, нравственен, полезен  обществу. Скорее, наоборот, о бедном упоминают как о ленивом, завистливом (он любит считать деньги в чужом кармане), наружно бескорыстном, примитивном (он соглашается со всем, что ему говорят, внушают с трибун). Бедный якобы жить не может без того, чтобы им не командовали, а не доглядишь, он враз казармы вокруг понастроит и начнет без зазрения совести жить-поживать в «равенстве нищих» и разведет такое массовое воровство и иждивенчество, что чертям тошно станет.