Что
касается дивидендов, которые, по обещанию
Фурье, будут чудовищными, то они должны
распределяться между всеми членами. Но
по какому принципу? По сумме ли их акций,
что ныне является общим правилом во всех
торговых или финансовых обществах?
Не совсем
так. Капитал будет, конечно, иметь хорошую
долю, треть прибыли, 4/12, а за трудом останется
5/12 и за талантом - 3/12. Что нужно разуметь
под талантом? Способность к руководству
делами, определяемому избранием. Предполагается,
что избирать будут самых способных. Фурье,
по-видимому, не очень беспокоит шаткость
этого предположения - тогда еще не было
опыта с всеобщим избирательным правом,
а затем и вообще можно было предполагать,
что в пределах маленькой группы выборы
будут более сознательными. Как кооперативная
производительная ассоциация, фаланга
находит ныне почти полную реализацию
в известных категориях рабочих обществ,
носящих такое название, - они распределяют
прибыли почти по арифметической формуле
Фурье. А затем, как бы для того чтобы лучше
подтвердить, что они ведут свое происхождение
прямо от него, они у него же взяли инициативу
воздвигнуть ему памятник в их квартале,
на бульваре Клиши.
И не
только современная форма кооперативной
производительной ассоциации была намечена
Фурье, но им же с совершенной определенностью
была указана и цель ее - видоизменение
наемного труда в ассоциированный. «Первая
задача политической экономии должна
заключаться в том, чтобы научиться превращать
наемников в собственников с общими интересами».2
А почему? Потому
что такое превращение есть единственное
средство сделать труд одновременно и
привлекательным и производительным,
«ибо собственническое настроение является
сильнейшим рычагом для того, чтобы наэлектризовать
цивилизованных». «В Гармонии бедный владеет
лишь одной парцеллой, одной двадцатой
частью для приложения своего труда, и
является собственником целого кантона
вместе с другими. Он может сказать: наши
земли, наш дворец, наш замок, наши леса,
наши фабрики - все это его собственность».
«Отсюда выходит, что роли собственника
и капиталиста в Гармонии становятся синонимами».
Рабочий будет участником
в прибылях не только в силу своего труда,
но и в силу своего капитала, потому что
он будет акционером, а может быть, и в
силу своего таланта, потому что его могут
избрать, как и всякого члена общества.
И не только в прибылях, но и в администрации
и в дирекции он может участвовать в качестве
акционера или в качестве избранного директора.
Кроме того, рабочие будут участвовать
в выгодах и в дирекции фаланги как члены
потребительского общества.
Все это представляется
какой-то довольно сложной смесью, но именно
в намерение Фурье входило спутать интересы
рабочего, капиталиста и потребителя таким
образом, чтобы нельзя было распутать
этот узел и чтобы каждый из членов общества
соединял в своей личности все эти противоположные
интересы. В современном строе эти интересы
почти всегда находятся в конфликте друг
с другом, потому что они разбиты по классам,
а когда они будут соединены в одном и
том же лице, конфликт будет устранен благодаря
«совместительству», как говорят юристы,
или, по крайней мере, он будет заложен
в такую глубь души каждого, что непременно
произойдет примирение интересов.
Такая программа,
которая имеет в виду не уничтожение собственности,
а, наоборот, уничтожение наемного труда
посредством приобретения ассоциированной
и ставшей всеобщей собственности; которая
принимает за средство не борьбу классов,
а ассоциацию ума, труда и капитала; которая
стремится к примирению антагонистичных
интересов капиталиста и рабочего, производителя
и потребителя, кредитора и должника, соединяя
эти интересы в одной личности, - такая
программа, конечно, не может считаться
маловажной. Она будет служить идеалом
рабочего класса, по крайней мере, во Франции
в течение всего XIX столетия, до тех пор,
пока марксистский коллективизм не устранит
ее, но, может быть, не окончательно.
Возврат
к земле. Ныне это лозунг
многих социальных школ. Задолго до настоящего
времени это было лозунгом Фурье. Возврат
к земле он представляет себе в двух направлениях.
Во-первых,
происходит расселение крупных городов
и рассеяние жителей по фаланстерам, которые
в действительности будут представлять
маленькие изящные городки с населением
в 1600 жителей, по 400 семей. Их будут основывать
в избранных местностях:
«В местности, снабженной
красивой речкой, перерезанной холмиками,
окаймленной лесом и годной под разные
культуры».
Во-вторых, сводятся
до минимума промышленный труд, крупная
фабричная промышленность, - условие, впрочем,
необходимое для успеха предыдущей реформы.
Фурье не питал никакой антипатии к капитализму,
как это думают некоторые, но он питал
живую ненависть к индустриализму, что
не одно и то же. Возврат к земле, очевидно,
предполагает преобладающую роль сельскохозяйственного
труда. Но следует остерегаться понимать
под этим земледелие в старом смысле этого
слова, т.е. пахоту и насаждение хлебных
злаков. Наоборот, Фурье не унимает своего
гнева, пока говорит о посевах зерна и
производстве хлеба, которое заставляло
человеческий род стонать под игом тяжелейшего
труда, чтобы обеспечить себе самую грубую
пищу. Для него единственно привлекательным
трудом является труд по садоводству,
пчеловодству, птицеводству, рыболовству
и все то, что входит в рубрику садоводства
и огородничества. Почти единственным
занятием жителя фаланстера будет «культивировать
свой сад».
Привлекательный
труд. Это стержень системы
Фурье. В так называемых цивилизованных
обществах, говорил он, совершенно так
же, как в варварских и рабских обществах,
труд был осуждением и проклятием. Так
дальше продолжаться не может, отныне
нужно положить конец тому, чтобы человек
трудился под угрозой существующих до
сих пор трех стимулов: принуждения, нищеты
или интереса. Фурье не хочет такого общественного
состояния, где бы человек был принужден
к труду необходимостью зарабатывать
свой хлеб, или стремлением к прибыли,
или повелительным законом
общественного или религиозного долга.
Он хочет, чтобы человек работал, трудился
только из-за удовольствия и бежал на работу,
говорит он, как ныне бегут на праздник.
Это возможно, утверждает
он, если при наличии обеспеченного для
каждого минимума средств существования
труд утрачивает свой принудительный
характер и становится факультативным;
если каждому обеспечивается свободный
выбор наиболее соответствующего его
способностям рода труда; если труд, какой
бы он ни был, достаточно разнообразится,
стимулируется соревнованием и производится
среди веселья и в красивой обстановке.
И с этой единственной целью, чтобы сделать
труд привлекательным, организована вся
система - фаланстер, общинная жизнь, роскошь
обстановки, кооперация в производстве
и распределении, замена земледелия садоводством
и пр. Но Фурье не останавливается на этом,
а пускается еще в измышления иногда по-детски
наивных или остроумных комбинаций; так,
он составляет маленькие, связанные взаимной
симпатией группировки, которые он называет
группами и сериями, где разделение труда
будет доходить до крайних пределов, где
каждый найдет себе место по своим склонностям.
И каждая такая группа, отнимая у своего
члена лишь частичку времени и жизни, предоставит
ему полную свободу «порхать» от одной
группы к другой.
Экономическая концепция
Фурье довольно оригинальна, и в ней есть
отличные положения. Например, насчет
воспитания детей, которое занимает большое
место в книгах Фурье. Хотя этот старый
холостяк не любил их, - он сам об этом заявляет,
- однако он предвидел формы современного
воспитания. Один из его учеников, Фребель,
основал в 1847 г. первые детские сады (Kindergarten).
Несмотря на свою
незаурядность, система Фурье имеет ряд
недостатков. По вопросу об отношениях
полов в ней отсутствует всякая умеренность,
чего вполне можно было ожидать от легкомысленной
морали, принимающей за догму то положение,
что все страсти, равно как и инстинкты,
хороши и все от Бога. И все эти отчаянные
крайности, уходящие далеко за границы
свободного союза, немало вредили фурьеризму.
Вопрос о женщинах, замечает Поль Жанэ,
не принес счастья социалистическим школам.
Он же вызвал раскол и падение сенсимонизма.
Однако и здесь у Фурье встречается несколько
сильных мыслей, например: «Как общее правило,
социальный прогресс и изменения в исторических
эпохах происходят в связи с прогрессом
женщин к свободе, а падение социального
строя происходит в связи с ограничением
свободы женщин. Другие события влияют
на эти политические перемены, но нет никакой
другой причины, кроме изменения в судьбе
женщин, которая так быстро вызывала бы
социальный прогресс или упадок». К сожалению,
его феминизм, по-видимому, внушен не столько
уважением к достоинству женщины, сколько
ненавистью к домашней обстановке и семье,
а свобода женщин, которая действительно
могла бы быть принята в качестве критерия
прогресса, по-видимому, сводится у него
главным образом к свободе любви.
Антимилитаристы
тоже могли бы объявить Фурье одним из
своих предтеч. Он первый писал о современном
обществе, что «оно поддерживается постоянным
воздействием меньшинства вооруженных
рабов на большинство рабов невооруженных».
Чтобы закончить,
скажу еще, что Фурье не имел намерения
сразу вводить всех людей в мир Гармонии.
Он допускал и признавал даже необходимым
переходный период, который он называл
гарантизмом и в котором, как он сам довольно
ясно указывает, каждому обеспечивались
минимум для существования, безопасность
и комфорт, т.е. почти все то, что ныне составляет
предмет забот рабочего законодательства.
Фурьеризм не произвел
на своих современников такого обаятельного
влияния, как сенсимонизм, но его воздействие,
хотя и менее шумное и более ограниченное,
было, однако, гораздо длительнее. Уже
полвека, как не существует больше сенсимонистов,
между тем как существует еще фаланстерская
школа, правда, маленькая, если причислять
к ней только тех, кто фактически к ней
приписывался, но очень большая, если причислить
к ней, как это и должно сделать, по крайней
мере отчасти, кооператоров всяческих
категорий. Сам Фурье, с давних пор презираемый,
снова, по-видимому, начал привлекать к
себе внимание и симпатию.
2.2 Последователи
Из учеников Фурье следует назвать главным
образом двух - Виктора Консидерана и Андрэ
Годена.
Виктор Консидеран был одним
из самых пламенных пропагандистов фурьеризма
и в своей «Doctrine sociale» («Социальная доктрина») (1834-1844
гг.) дал лучшее изложение системы. Подобно
Оуэну, он даже делал попытки осуществить
ее в колониях в Америке. Он играл некоторую
роль во время революции 1848 г., требуя «права
на труд» как «справедливого и необходимого
вознаграждения за право собственности».
Андрэ Годен созданием знаменитого
фамилистера воздвиг более прочный памятник,
чем своими книгами. Фамилистер - это промышленное
заведение (по изготовлению кухонных принадлежностей)
в Гизе; он сделал своих рабочих соучастниками
в этом предприятии и в прибылях. Если
бы только в этом заключалось здесь дело,
то это была бы обыкновенная кооперативная
производительная ассоциация, подобная
многим другим, но ее оригинальность и
ее славу составляет то, что рядом с фабрикой
в прекрасном парке построены один или
два громадных жилых помещения, дворцы
членов общества, где живут рабочие, помещаются
школы, ясли, приюты, театр и потребительские
общества. И тем не менее, хотя это учреждение
притягивает к себе кооператоров всех
стран, оно не имеет в себе ничего особенно
привлекательного. Настоящими фаланстерами
являются прекрасные города-сады в Боривнле
в Порт-Сенланте и Агнета-парк в Голландии.
3. Роберт Оуэн (1771-1858)
Роберт Оуэн (Robert Owen) родился в семье мелкого
ремесленника, в маленьком уэльском городке
Ньютаун. В школе он смог проучиться недолго.
Уже с девяти лет Оуэн работает в местной
лавке. Через год Роберт самостоятельно
отправляется в Лондон, где обосновался
его старший брат - мастеровой, нанимается
на работу. С 1787 г. он живет в Манчестере.
Именно здесь начинается стремительный
профессиональный рост юного Оуэна, быстро
утвердившего себя в качестве хорошего
знатока текстильного производства. Он
становится управляющим одного из крупнейших
предприятий (а ему еще не было и двадцати
лет), осуществляет серьезное усовершенствование
производства. С этого времени знания
Оуэна (он неустанно совершенствует и
расширяет их), его организаторские способности
получают широкое признание. Он становится
одним из директоров крупной прядильной
компании.
Некоторое
время спустя наступает пора знаменитого
эксперимента в Нью-Ленарке.
Нью-Ленарк
- шотландский фабричный поселок. В ту
пору он насчитывал около полутора тысяч
жителей - разорившиеся кустари, безработные
батраки, отбывшие сроки наказания заключенные
и каторжники... Пьянство, драки, скандалы
были тут заурядным делом.
В начале
1800 г. Оуэн становится совладельцем и директором
этой фабрики. Последовательно, шаг за
шагом осуществляет он не только техническую
реорганизацию и рационализацию, но и
социальные мероприятия, которые носят
филантропический характер: вместо лачуг
для рабочих строятся удобные жилища,
улучшается снабжение продуктами, возводятся
школа, ясли, детский сад, создается больничная
касса, рабочий день сокращается до 10 с
половиной часов (вместо обычных в Англии
12-14 часов). Когда в 1806 г. в связи с кризисом,
охватившим хлопчатобумажную промышленность,
пришлось на 4 месяца остановить фабрику,
зарплата рабочих выплачивалась по-прежнему.
В относительно короткий
срок Нью-Ленарк становится образцовым
поселком, население его возросло до 2,5
тысячи человек. Теперь здесь «пьянство,
полиция, уголовные суды, тяжбы, попечительство
о бедных, надобность в благотворительности
стали неизвестными явлениями». При всем
том уровень доходов от фабрики остается
высоким.
Так возникает этот «уникум
Нью-Ленарка». Интерес к нему растет не
только в Англии - во всей Европе. Тем более
что и сам Оуэн стремится как можно шире
познакомить мир с результатами своего
эксперимента: в 1813 г. выходит в свет его
книга «Новый взгляд на общество,
или Опыты о выработке характера», и Оуэн рассылает ее многим государственным
деятелям.