Политическая жизнь современного общества: женщины во власти

Эти цифры значительно снизились в ходе выборов 1997 года: в Московской области этот показатель уменьшился с 30% до 10%, в Москве же, наоборот, число женщин увеличилось с 6% до 17%.

Представленность женщин

в исполнительных органах власти

Следует отметить, что уровень представленности женщин в исполнительных органах власти, куда перемещается все больше управленческих функций, еще ниже. С 1990 года Правительство Российской Федерации менялось 6 раз, и если даже в его состав входили женщины, то не более двух. В первом составе правительства (председатель И. Силаев, июнь 1990 - июль 1991 года) женщин не было; во второе (председатель И. Силаев, июль 1991 - сентябрь 1991 года; и.о. председателя О. Лобов, сентябрь-ноябрь 1991 года) входила И. Гребешева (июль-декабрь 1991 года); в третьем правительстве Ельцина-Бурбулиса-Гайдара (ноябрь 1991 -декабрь 1992 года) возглавлявшая Министерство социальной защиты Э. Памфилова (ноябрь 1991 - март 1994 года) не входила в состав президиума; в четвертом правительстве под руководством В. Черномырдина (декабрь 1992 - март 1998 года) состав менялся несколько раз: после парламентских выборов 1993 года, президентских выборов 1996 года и в феврале 1997 года; в него как министр социальной защиты входила Л. Безлепкина (май 1994 - август 1996 года) . На пост министра здравоохранения в августе 1996 года была назначена Т. Дмитриева. Осенью 1997 года назначение на должность министра культуры получила Н. Дементьева.

Так, в 1995 году среди 74 руководителей федеральных органов исполнительной власти были всего две женщины (упомянутая уже Л. Безлепкина и Т. Регент - руководитель Федеральной миграционной службы). Из 35 членов правительства женщина была только одна, но никто из женщин не входил в чрезвычайно важный орган того времени - Президиум правительства. Ни одна женщина не являлась на тот момент первым заместителем ни одного из 24 министров (общее число первых заместителей составляло 37 человек). Лишь две женщины были заместителями министра образования (152 заместителя министров). Таким образом, получается, что женщины составляли в 1995 году 1,4% среди высшего руководящего состава министерств и правительства.

Необходимо, однако, отметить, что в конце 1997 года представительство женщин несколько повысилось. Так, по данным на октябрь 1997 года, из 365 постов исполнительных органов власти (министры, первые заместители и заместители министров, председатели госкомитетов и федеральных служб, агентств) 14 (4%) занимали женщины.

На региональном уровне картина еще менее радостная. В 1994 году 89 глав администраций во всех субъектах Российской Федерации были мужчинами. Следовало бы ожидать увеличения частоты назначений женщин на уровне глав администраций городов и супрефектов крупных городов, сельских районов, однако наш выборочный анализ 13 субъектов РФ свидетельствует, что даже на местном уровне было лишь 2,16% женщин (в 7 районах женщины занимали всего 13 из 558 должностей).

Скромный процент (2,16%) представленности женщин и в региональных органах исполнительной власти в 1997-1998 годах свидетельствует, скорее, об исключении женщин из этих органов, чем о представленности. Так, в октябре 1997 года из 322 политических и ведущих должностей регионального уровня (президенты республик, председатели правительств республик, главы администраций краев и областей, представители Президента в субъектах федерации) лишь семь были заняты политиками-женщинами. Это очень скромные цифры. Из 17 президентов республик не было выбрано ни одной женщины; точно так же как ни одной женщины не было среди 16 председателей правительств республик. Среди 67 глав администраций краев, областей и автономных округов субъектов РФ - лишь одна женщина (В. Броневич, Корякский АО). В числе 88 председателей законодательных собраний краев, областей и автономных округов не было ни одной женщины. Лишь двум женщинам доверил Президент представлять его на местах: в Архангельске и Твери (всего 61 назначение). На тот период вакантными оставались 7 постов, к февралю 1998 года это назначение уже имели 4 женщины. Самые высокие региональные показатели - четыре полномочных представителя субъектов при Президенте РФ и представителей областей и краев при правительстве РФ (из 74).

Эта кадровая политика осуществляется в России, в которой, например, в 1997 году численность федеральных служащих (мужчин и женщин) в органах государственной власти в целом составляла 26 632 человека, из них 11 670 мужчин (43,7%) и 14 962 женщины (56,7%). Распределение женщин и мужчин по реестру государственных должностей имеет явно выраженную пирамидальную гендерную структуру - на наиболее высоких должностях мужчин уже в 3 раза больше, чем женщин; на главных должностях мужчин в 7 раз больше, на ведущих - в 2,5 раза, на старших - в 1,2 раза. А вот на младших должностях, наоборот, женщин в 3 раза больше, чем мужчин (государственных служащих-женщин в органах законодательной власти в 16 раз больше).

Не лучше обстоит дело с доступом женщин к руководству в органах судебной власти. Из 19 судей Конституционного Суда РФ в 1995 году было две женщины (в настоящее время их три), одна женщина является заместителем председателя КС (В феврале 1995 года избрана Т. Морщакова). В 86 верховных, краевых и областных судах общей юрисдикции на тот же период только четыре председателя женщины (Приморский край. Брянская область, Москва, Читинская область). Из 82 региональных органов системы министерства юстиции РФ лишь девять женщин возглавляли республиканские министерства, краевые/областные управления и управления автономных округов/областей. И это все при том, что, по данным на конец 1993 года, женщины составляли более 67,3% работников в судебных, юридических учреждениях и органах прокуратуры.

Сейчас бытует стереотип, что женщины в советское время "имели власть" и "эту власть им гарантировали квоты". На самом деле на долю женщин, выдвинутых по квотам от общественных организаций, приходилось лишь 22,5%, если же не считать 80 женщин от Комитета советских женщин, то процент выдвинутых женщин по квотам был равен 14,7%. Соответственно квотная система обеспечивала 77,5% мест мужчинам, а не являлась системой исключительного продвижения женщин. Так, анализ С. Полениной (1989 год) показывает, что квотная система позднего советского времени работала согласно принципу предпочтительного выдвижении мужчин-кандидатов.

История участия женщин в высших органах правительства СССР и России бедна событиями. В первом советском правительстве (октябрь 1917-1922 год) из 67 занимавших различные посты народных комиссаров, как известно, была единственная и первая женщина член правительства революционной России - А. Коллонтай. Всего полгода (с ноября 1917-го по март 1918 года) она возглавляла Народный комиссариат государственного призрения. Не намного более активно управляли женщины советским государством между 1923-м и 1991 годами в рамках Совета народных комиссаров и Совета Министров СССР.

Последнее советское правительство в составе Президиума Совета Министров СССР (16 человек) также включало только одну женщину. А. Бирюкова была в ранге заместителя председателя Совета Министров СССР и возглавляла бюро Совета Министров по социальному развитию. Из 15 председателей советов министров союзных республик лишь литовский Совет Министров возглавляла К. Прунскене. Из 38 министерств СССР последнего правительства во главе лишь одного - Государственного комитета по легкой промышленности при Госплане СССР -стояла Л. Давлетова. Помимо названных, женщины занимали еще три из 600 должностей министров.

Среди министров советского времени женщины составляли 0,5%, в Политбюро и других органах ЦК КПСС их было 3%.

(http://www.a-z.ru/women/texts/kochkinar.htm)

«Справедливая Россия», которая дебютировала на выборах 2007 года, на общем фоне гендернего дисбаланса выглядит весьма современно, можно даже сказать, на уровне продвинутых парламентских партий – в состав ее фракции вошли 11 женщин, что составляет почти 29% от ее общего численного состава (38 человек). Для сравнения, во фракцию «Единой России» (315 человек) вошло 44 женщины – 14% от общего числа; во фракцию КПРФ (57 человек) - 4 женщины, что составляет 7 % от общего состава; во фракции ЛДПР (40 человек) работают 4 депутата-женщины, что составляет 10 % от всей численности фракции.

Среди государственных служащих в органах государственной власти в 2003 году женщины составляли 69%, мужчины – 31%, однако женщины в большинстве своем не занимают в этой системе руководящие должностей. В составе действующего правительства РФ среди министров 2 женщины, в правительстве Москвы работают две женщины (7,4% от общего состава). Среди глав субъектов федерации, глав национальных автономий одна женщина – губернатор Санкт-Петербурга Валентина Матвиенко. Если не учитывать недавних изменений в правительстве России, с начала ХХI века в России женщинам доверяют должности не выше замминистра: Л.Куделина - замминистра обороны, Э. Митрофанова – иностранных дел, Т. Голикова – была замминистра финансов и.т.д. Даже в советское время участие женщин в принятии государственных решений оставалось минимальным – среди министров женщины составляли 0,5 %, в Политбюро и других органах ЦК КПСС – 3%. (http://www.spravedlivie.ru/i_ghenthiny_v_politike_za_i_protiv.htm)

Женщины в российском и советском правительстве

(http://kp.ru/daily/24259.4/456126/)

В Алтайском крае среди сотрудников государственной службы женщины составляют 56%.

Новое

Женщины слабо представлены в политических партиях и в национальных законодательных органах. Как показывает диаграмма 1, доля женщин - депутатов нижних палат парламентов за последние двадцать или тридцать лет выросла лишь незначительно и достигала максимум 12%, что, конечно, гораздо меньше доли мужчин. Из таблицы 1 видно, что лучше всего женщины представлены в нижних палатах парламентов в Европе, хотя этот показатель таков в основном благодаря Скандинавским странам. В Скандинавских странах вообще самое сильное во всем мире представительство женщин. США с их 13% идут гораздо ниже в этом списке.

В Европе более высокого представительства женщин добиваются некоторые центристские и левые партии. В Скандинавии этого требуют женские активистские, группы. Шведская социал-демократическая партия заняла в этом вопросе весьма передовую позицию: с 1994 г. она настаивает на том, чтобы на выборах в списке кандидатов, если первым стоит мужчина, за ним должна идти женщина; в следующий раз на первом месте должна быть женщина.

В целом слабое представительство женщин в национальных законодательных органах поразительно. Ведь при любых вариантах либеральной демократии право избирать сочетается с правом быть избранным, так что, по-видимому, во многих странах что-то не в порядке, раз половой состав национальных ассамблей так отличается от полового состава населения в целом. Отражая эту озабоченность, "Платформа действий", принятая на Четвертой всемирной конференции по проблемам женщин, выделяет тему представительства женщин в принимающих решения органах в качестве одной из важнейших.

Отчасти отсутствие женщин в институционной политике есть историческая традиция, но в то же время оно отражает предрассудки партий и голосующего населения: политика, мол, - это "мужской клуб". Давние и глубоко укоренившиеся барьеры закрывают женщинам путь к широкому участию в политической жизни, в партиях же их традиционно отправляют на "женскую половину" и отводят им роль "группы поддержки". При "маскулинной" политической культуре быть избранными, не прибегая к каким-нибудь избирательным технологиям вроде квот или зарезервированных мест, женщинам также чрезвычайно трудно. Кандидаты-женщины привлекают меньше голосов, чем мужчины, даже если не выступают по чисто женским проблемам. А если они стоят на феминистских позициях, то успеха у них еще меньше: в глазах многих избирателей такие женщины представляются противницами мужчин, семьи и традиций.

Делаются попытки выровнять ситуацию. Прогрессивные политические партии, стоящие за расширение женского представительства, стараются поддержать женщин. Так, ряд партий в Латинской Америке (две крупнейшие партии Аргентины - Радикальный гражданский союз и Партия справедливости, боливийская Совесть нации и мексиканская Революционно-демократическая партия) провели на выборах несколько женщин с помощью неформально установленных квот.

Другие страны при попытках "позитивной дискриминации" женщин сталкиваются с трудностями. Какое-то время в Великобритании, например, от отдельных местных филиалов Лейбористской партии требовалось, чтобы в их окончательных списках были одни женщины. От этого отказались по причине противоречия такой практики законодательству о равных избирательных правах. Тем не менее, после выборов 1997 г. в британском парламенте резко выросло число депутатов-женщин от Лейбористской партии - до 101, что составило почти четверть всего депутатского корпуса.