Парламент самодержавной России: Государственная Дума и ее депутаты, 1906 - 1917

Анализ социальных характеристик выборщиков от различных  курий позволяет выделить социальные приоритеты основных: категорий российского  электората. Избиратели землевладельческой курии отдавали предпочтение дворянам со средним образованием, получавшим доходы от сельского хозяйства и  имевшим опыт государственной или  общественной службы. Уполномоченные от волостей ориентировались на крестьян с низшим образованием, занимавшихся земледельческим трудом. Среди выборщиков от первых городских съездов преобладали  лица купеческого звания с низшим или домашним образованием, связанные  с торгово-промышленной деятельностью, а среди выборщиков от вторых съездов - дворяне с высшим образованием, посвятившие себя свободным профессиям. Рабочий электорат ориентировался на молодых людей крестьянского  происхождения с низшим образованием, работавших по найму.

Сопоставление социальных характеристик выборщиков Европейской России и характеристик  избранных ими 387 депутатов позволяет  в определенной мере судить о том, на какие социальные признаки ориентировались  губернские выборщики, каким качествам  они отдавали предпочтение. Разница  между удельным весом того или  иного признака в составе выборщиков и депутатов может свидетельствовать  о подобных приоритетах. Различия принципиального  характера зафиксированы для  таких параметров как сословная, и национальная принадлежность, вероисповедание, уровень образования, род занятий. В составе депутатов резко  возрос удельный вес дворянства (соответственно 49,6% и 36,8%). Стабильной осталась доля лиц  духовного звания (12,7% и 12,2%). Напротив, представительство других сословий сократилось, в первую очередь, купечества (2,1% и 7,7%). Доля православных изменилась на 5,3 пункта (88,9% и 83,6%), русских - на 6 пунктов (88,6% и 82,6%). Разница на 15,6 пункта зафиксирована  для лиц с высшим образованием (44,2% и 28,6%), а разница на 13,5 пункта характеризовала сокращение доли лиц  с низшим образованием (29,2% и 42,7%). По признаку "род занятий" отмечено увеличение удельного веса таких  категорий как общественная (20,9% и 15,8%) и государственная служба (15,8% и 12,3%). Стабильной осталась доля православных священников (11,6% и 11,4%) и лиц свободных  профессий (7,8% и 7,7%). Доля всех прочих категорий  уменьшилась: земледельцев - на 4,9 пункта (13,9% и 18,8%), лиц, занимавшихся торогово-промышленной деятельностью, - на 4.5 пункта (4,7% и 9,2%), землевладельцев - на 2 пункта (17,3% и 19,3%). Таким образом, губернские выборщики  ориентировались преимущественно  на дворян с высшим образованием, имевших  опыт общественной или государственной  службы.

В политическом отношении губернские выборщики  депутатов третьей Думы оказались  оначительно умереннее своих  предшественников, но все же оппозиционней, чем их коллеги в 1912 г. Выборщики левой ориентации располагали на губернских собраниях 466 голосами или 9,1% (в первой, второй, четвертой кампаниях - соответственно 0,4; 21,4; 9,0%). Кадетов среди губернских выборщиков насчитывалось 652 человека, или 12,7% (14,2; 14,7; 8,1%). Лучшего результата за все избирательные кампании добились октябристы, располагавшие вместе с близкими к ним политическими силами 1046 голосами, или 20,3% (4,4; 7,9; 8,9%). Уверенно от выборов к выборам укрепляли позиции политические силы консервативной ориентации. Выборщиков с подобной ориентацией насчитывалось 2432 человека, или 47,2% (9,3; 28,9; 62,0%) [57].

Успеху правых в немалой степени способствовало, с одной стороны, выгодное для  них изменение избирательного закона, с другой - усиливавшееся с каждым разом вмешательство властей  в ход выборов. Относительной  свободой отличалась первая избирательная  кампания, хотя во время проведения выборов из 87 губерний и областей России (кроме Финляндии) 60 были объявлены  в состоянии одного из видов чрезвычайного  положения (30 - целиком и 30 - частями) [58]. Последнее не помешало сначала Николаю II в письме С.Ю. Витте 15 апреля 1906 г. упрекнуть сановника в "полнейшем воздержании всех властей от выборной кампании" [59], а затем в начале июня уже новому председателю Совета министров поставить в вину своему предшественнику то, что он не обеспечил надлежащего контроля за выборами и собрал вместо палаты депутатов "грязные подонки населения, сплотившиеся в разбойничью шайку" [60].

Во время второй избирательной кампании администрация  попыталась обеспечить "надлежащий контроль" путем ограничительных  разъяснений Сенатом указа 11 декабря 1905 г. ("разъясненными" оказались прежде всего крестьяне в съездах землевладельцев; недостатком которых являлось то, что они приобрели землю при содействии Крестьянского банка, и квартиронаниматели в городских съездах, квартиры которых, по мнению администрации, не подходили под определение отдельные: не имели отдельного входа, сообщались с другими помещениями в доме, пища готовилась на общей кухне и т.п.), устранения от выборов депутатов первой Думы (из-за уголовного преследования лиц, подписавших Выборгское воззвание, избирательных прав лишились 180 членов первого созыва), создания правительственных партий (легализация Союза 17 октября и Союза русского народа), подготовки угодного состава выборщиков (аресты "нежелательных" кандидатов в выборщики, кассация, по крайней мере, 70 выборов и 225 выборщиков) и т.п. [61].

В ходе третьих  выборов, наряду с уже опробованными  способами воздействия, был применен и новый, заключавшийся в том, что списки избирателей могли  быть опубликованы только с санкции  товарища министра внутренних дел после  проверки их в специальном отделе этого ведомства. В первую очередь  власти пытались исключить из списков  лидеров оппозиции. За несколько  часов до выборов из списков по "совету" петербургского губернатора  был исключен известный кадетский  деятель В.М. Гессен на том основании, что он не обладал квартирным цензом по уезду. Будучи депутатом второй Думы, В.М. Гессен по вполне объективным причинам должен был проживать в Петербурге. Высшей инстанцией подобное исключение было признано неправомерным, но выборы уже состоялись. Была предпринята попытка лишить избирательных прав и лидера кадетов П.Н. Милюкова. Его "провинность" заключалась в том, что он не проживал "фактически" целый год в своей квартире, хотя квартира по контракту и состояла за ним. Однако помимо квартирного ценза П.Н. Милюков обладал еще и промысловым, что сохранило его избирательные права [62].

Масштабы "исключительного административного воздействия" на выборы в четвертую Думу образно охарактеризовал лидер октябристов А.И. Гучков, заявивший, что правительство желает, чтобы в Думу вошли представители с ярлыком: "Разрешено губернатором и позволено Синодом", и поэтому "в четвертой Думе законодательная работа должна отойти на второй план", ибо октябристы "должны прежде всего протестовать против фальсификации народного представительства" [63]. (Кстати, подобный запрос внесли кадеты. Он содержал 130 страниц машинописного текста и зачитывался на протяжении нескольких часов [64].)

Администрация на местах явно восприняла в ходе четвертой  избирательной кампании "теорию" нижегородского губернатора А.Н. Хвостова, которую он развивал в начале сентября 1912 г. на совещании у председателя Совета министров В.Н. Коковцова. По его мнению, губернаторы не только должны были, но и могли "провести в Думу исключительно тех, кого они желают". Задавшись такой целью, полагал А.Н. Хвостов, нельзя было "колебаться в выборе средств". Он рекомендовал коллегам "не обращать внимания на выкрики печати и не бояться жалоб на неправильность выборов" [65].

Подобные действия властей довольно часто заставляли многих выборщиков скрывать свои настоящие  политические убеждения под маской беспартийности либо заявлять себя сторонниками более правых ориентации, чем это  было на самом деле. Показательно, что  пять депутатов третьего созыва, прошедших  от крестьянской курии, заявив себя при  выборах правыми, в Думе зарегистрировались в более левых фракциях, еще четверо присоединились к беспартийным.

Результаты выборов  депутатов третьей Думы от губернских избирательных собраний на первый взгляд выглядят неожиданными. Парламентариями  стали 150 октябристов и близких  к ним мирнообновленцев, что составляло 38,8% от 387 членов Думы от губерний Европейской  России. Собственно октябристы смогли провести 145 своих кандидатов (37,5%). Приблизиться к этому показателю не смогла ни одна политическая сила. Кадеты провели 39 депутатов (10,1%), социал-демократы - 11 (2,8%), а в целом политические формирования, занимавшие более левые позиции по сравнению с октябристами и мирнообновленцами получили 92 места в Думе (23,7%). Консерваторы смогли провести 145 депутатов (37,5%). Однако этот показатель, по нашему мнению, не дает оснований повторить вслед за многими либерально и социалистически настроенными современниками, а также советскими историками тезис о правой, особо подчеркнем, черносотенной опасности для тогдашней России. Депутаты-консерваторы не представляли из себя "монолита, в Думе они распределились по трем фракциям (умеренно-правые, националисты, правые) и голосовали далеко не всегда в унисон. Тех, кого можно определить черносотенцами, объединившимися во фракцию правых, прошло в Думу от губернских собраний 53 человека (13,7%). Умеренно-правые получили 66 мест (17,1%). Блок октябристов с умеренными и предопределил исход выборов в третью Думу.

Губернские выборщики  отдали предпочтение партии октябриcтов, занимавшей в тех условиях позицию политического центра. Кадеты в 1907 г., хотя уже и стремились занять место в том же центре, но все еще воспринимались общественностью и властью как партия с ярко выраженной леволиберальной ориентацией. Ощущая это, П.Н. Милюков в своих статьях в "Речи" заявил, что его партия, наконец, приобрела нравственное право сказать, что "у нее и у всей России есть враги слева". Но при этом он разделял "врагов слева" на две категории: на тех, кто "заменяет дело политической борьбы делом общего разрушения", имея в виду анархистов, максималистов и т.п., и на социал-демократов, критика в отношении которых получилась не вполне внятной. Однако в ответ на это заявление П.Н. Милюкова социал-демократы провозгласили главной своей задачей на выборах "войну с кадетами" [66]. Но, когда в условиях ажиотажа о "правой опасности" кадет А.А. Стахович, в спешном порядке приехавший в Петербург для установления "технических союзов" между октябристами и кадетами, а октябристы потребовали от кадетов полного разрыва с левыми, партия народной свободы на такой союз пойти не решилась. Кадеты полагали, что никакая "левая опасность" третьей Думе не угрожает и что большой ошибкой будет отсечь социалистов от парламентской деятельности [67]. Положение партии народной свободы между молотом и наковальней не могло не отразиться на провальном для нее исходе выборов.

Положение третьеиюньского  закона об обязательных депутатах от курий придало политической борьбе весьма напряженный характер, в результате которой октябристы почти по всем категориям смогли добиться либо абсолютного, либо относительного большинства. При  выборе депутатов от землевладельческой курии они провели 26 своих кандидатов (52%), а консерваторы - всего 14 (28%), в  том числе крайне правые - 6 (12%). От крестьянской курии октябристы провели 17 депутатов (30,9%), столько, сколько и  умеренно-правые. От первого съезда городских избирателей октябристы провели 13 депутатов (44,8%), от второго - 18 (36,7%).

При выборах  депутатов еще от двух категорий  были зафиксированы весьма характерные  результаты. От рабочей курии все  шесть депутатов были социал-демократами. От русского населения трех губерний прошли двое правых и один националист. И в том, и в другом случае результаты выборов показали, что выборщиков с иными политическими ориентациями в данных куриях просто не было.

В 45 губерниях  помимо выборов обязательных депутатов  от курий 194 парламентария избирались общим составом собраний независимо от того, по какой курии кандидаты  были избраны на губернские собрания. И здесь октябристы добились относительного успеха, проведя 71 своего депутата (36,6%). Умеренно-правые получили 34 места (17,5%), правые - 33 (17,0%), националисты - 18 (9,3%), кадеты - 15 (7,7%).

Выборы в городах  с пряным представительством рассмотрим на примере Москвы. 46429 избирателей  первопрестольной были разделены по величине и роду ценза между первым (6674 человек) и вторым (39755 человек) съездами. В списках первого съезда доминировали домохозяева - 6507 человек (97,5%). Владельцев торгово-промышленных заведений насчитывалось 167 человек (2,5%). В списках второго  съезда домохозяев значилось 327 человек (0,8%), владельцев торгово-промышленных предприятий - 7105 (17,9%), служащих торгово-промышленных заведений - 12511 (31,5%), служащих государственных  и общественных учреждений -10519 (26,5%), квартирохозяев, уплачивавших налог, - 8480 (2,3%), квартиронанимателей, не уплачивавших налог, - 685 (1,5%), пенсионеров - 128 (0,3%) [68].

По сравнению  с предыдущими выборами московский электорат существенно сократился. В списки первой избирательной кампании были внесены 56428 человек, второй - 54866. В наибольшей степени сокращение затронуло квартиронанимателей, не уплачивавших налог. Если в марте 1906 г. в списки были внесены 8714 представителей данной категории электората, то в январе 1907 г. - 2275 человек (яркий пример последствий сенатского разъяснения), а в сентябре 1907 г., как уже отмечалось, всего 685 [69].