Автор работы: Пользователь скрыл имя, 20 Февраля 2011 в 14:51, доклад
На политическом пространстве современной России развивается множество политических процессов. Для нас наибольший интерес представляет развитие общего политического процесса, приведшее к существенным изменениям и в форме правления, и в содержании политического режима. Другими словами, речь идет о коренных изменениях в политической системе страны.
Коммунистическая партия, запрещенная осенью 1991 г., но потом вновь разрешенная, получила возможность законченного демонстрирования своего несогласия с линией государства. Первого мая КПРФ выводило на улицы тысячи своих сторонников, требовавших смены курса в сторону социализма.
Вообще, необходимо отметить тот факт, что в России протестное участие носит выраженный неконвенциональный характер, т.е. действия, не соответствующие законным и традиционным нормам режима. Захваты зданий, забастовки, несанкционированные митинги и демонстрации, применение физической силы по отношению к политическим противникам. Так было во время первомайской демонстрации 1993 г. и осенью того же года, когда сторонники Парламента РФ захватывали здание телецентра «Останкино».
Вместе с тем, как показывает опыт проведения подобных акций в странах Западной Европы и США, они могут иметь конвенциональный характер, соответствуя юридическим нормам. Так, демонстрации и пикеты часто осуществляются для защиты гражданских и социальных прав населения, закрепленных законодательно. Чаще всего участники таких акций протестуют против нарушения неких договоренностей (закрепленных в виде законов, формальных и неформальных норм) со стороны органов власти или других политических субъектов. Они не выступают за кардинальные преобразования политической системы, а призывают лишь к корректировке проводимого политического курса. Поэтому в странах стабильной демократии уровень протестной активности населения, часто конвенциональной по своей сути, может рассматриваться как один из показателей зрелости гражданского общества.
В качестве одной из форм политического протеста может рассматриваться электоральный абсентеизм, точнее, абсентеизм, связанный с определенной протестной мотивацией неучастия в выборах (недоверие или неудовлетворенность правилами игры, неверие в возможность повлиять на процесс принятия политических решений, недоверие основным политическим силам). Как показывают результаты социологических опросов, мотивация значительной части российских избирателей, не участвующих в парламентских выборах, носит протестный характер. Весьма удачной попыткой выявления анатомии причин электорального абсентеизма является вопросник, разработанный Р. Роузом и использованный после декабрьских выборов 1995 г. в России. В качестве протестной мотивации могут рассматриваться следующие предложенные им варианты ответов: нет партии, соответствующей моим интересам, не доверяю политикам, нечестные выборы, результаты будут подделаны, «Дума не имеет власти», выборы бесполезны.
Другой формой протестного поведения на выборах является голосование за определенных политических лидеров или политические силы либо голосование против всех. Такое голосование может являться выражением недоверия (протеста) не только к проводимому политическому курсу, но и ко всему политическому режиму в целом и его отдельным институтам (например, политическим партиям). Яркий пример такого голосования – например, значительная поддержка ЛДПР на выборах 1993 г. Вместе с тем, при выявлении протестного характера голосования особое значение имеет позитивная или негативная мотивация электорального выбора.
К сожалению, очень многие соотечественники не осознают тот факт, что их неучастие в выборах как раз и ведет к фальсификации результатов. Как известно, невиданные бюллетени для голосования заполняются в угоду определенным политическим силам.
Известно, что не все субъекты политического процесса ведут себя протестно. Многие граждане, участвуя в политике, не выражают никакого протеста. Не все граждане довольны проводимым политическим курсом, нормами политической жизни и т.д. Однако, далеко не все недовольные выражают намерение принять участие в протестных акциях и еще меньше граждан участвует в политике, совершая протестные действия.
Для того, чтобы различить степень недовольства, готовности принять участие в протестных акциях и действительный уровень протестной активности в науке существуют понятия «протестная активность» и «протестный потенциал». Под протестной активностью понимают охват (вовлеченность) граждан различными формами протестной активности и его динамику. Под протестным потенциалом понимают намерение (склонность) граждан участвовать в протестных акциях, при определенных условиях (например, «если бы рабочие моего завода вышли на улицу с требованием отставки правительства, я, возможно, принял бы участие в демонстрации»; это совсем не означает, что рассуждающий так человек реализует свои намерения в действительности).
Отметим, что данные статистики и результаты опросов свидетельствуют о том, что россияне демонстрируют низкий уровень участия в протестных акциях и более низкую степень готовности принять в них участие. Кроме того, все массовые формы протестной активности пользуются в России меньшей популярностью, чем на Западе, – это касается бойкотов, митингов, демонстраций и неофициальных забастовок. Они, в основном, приурочиваются к красным дням календаря. Несмотря на резкое ухудшение социального статуса жителей и рост протестного потенциала после кризиса августа 1998 г., уровень их участия в протестных акциях остался стабильным: согласно социологическим наблюдениям последних лет, во всероссийских акциях протеста обычно участвует около 7-9 % взрослого населения, при этом особых всплесков, вязанных с ухудшением социально-экономической ситуации не наблюдается.
Социологические опросы, проведенные российскими исследователями, также демонстрируют значительную корреляцию между уровнем вовлеченности в конвенциональные активные формы политического участия и условно «неконвенциональные». Значимым фактором являются также невысокая способность российской системы политического представительства интегрировать интересы отдельных групп (следствием этого является, например, протестное голосование на выборах), а также национальные особенности политической культуры, наличие и своеобразие политических субкультур (в частности, в России, например, наблюдается значительная зависимость между принадлежностью к коммунистической субкультуре и протестной активностью). В целом, можно предположить, что особенности российской политической культуры обусловливают несколько иное функциональное значение протестной активности, способствуя перераспределению протестной активности в сторону активизации протестного потенциала в электоральном поведении. Другими словами, особенностью политического протеста в России является то, что он выражается в повышении протестной активности на выборах, а не в традиционных акциях и формах: бойкотах, митингах, демонстрациях, забастовках.
Рассмотрим теперь другую форму политического участия – работу граждан в политических партиях, группах интересов.
В России сегодня активность населения в партийной работе очень низкая. Считаем, что это характерно для посттоталитарного режима, когда люди, на подсознательном уровне, хотят как можно меньше контактировать со всем, что ассоциируется у них с Государством.
Отметим, что в начале XX в. политическая активность россиян была столь высокой, что даже вошла в фольклор: известна поговорка «Где собираются трое русских, возникают четыре политических партии». В настоящее время в партийной деятельности участвуют, в основном, те, кто хочет реализовать свои политические или властные амбиции.
В России все основные политические силы имеют свои политические партии почти во всех крупных городах страны. Люди сотрудничают с ними, в основном, наиболее активно в период избирательной кампании, когда происходит активизация всего политического спектра страны. В основном, сотрудничество происходит на общественных началах, но иногда партии привлекают наемных специалистов и просто граждан для выполнения специальных заданий: сбора подписей, агитации, распространения слухов о своей партии (хороших) и о конкурентных (лживых и негативных).
Распространение в России получают и группы интересов. Это, как известно, организации, целью которых является объединение граждан для выражения и защиты каких-либо специальных, конкретных интересов. Их основное отличие от партий лежит не только в организационной структуре. Оно также заключается в способах взаимодействия с государственной властью: группы интересов не ставят перед собой задачу, в отличие от политических партий, прийти к власти и бороться за ее завоевание. Они пытаются лишь оказывать воздействие на механизм принятия политических решений с целью реализации групповых интересов.
На современное развитие групп интересов в России наложили большой отпечаток проблемы социально-политической трансформации и политические традиции. Речь идет, в первую очередь, о том, что гражданское общество переживает лишь стадию своего становления: интересы отдельных групп лишь определяются, организационные формы их выражения только начинают складываться. На деятельность заинтересованных групп, существующих сегодня в России, накладывают свой отпечаток традиции групп интересов советского периода, составивших жесткую систему корпоративно организованного представительства. Неразвитость демократических принципов конкуренции и формирования органов власти, несовершенство институциональных условий существенно ограничивает возможности развития «современных» групп интересов.
К особенностям отечественных групп интересов можно отнести то, что они предпочитают использовать различные механизмы воздействия на аппарат государственной власти, нежели на общественное мнение.
Наиболее массовой формой политического участия в России является, как известно, участие населения в выборах. Исследователи неоднозначно оценивают сложившуюся ситуацию. Е.Г. Морозова, например, пишет, что часто постановка вопроса об укладывающихся в определенное число формул голосования встречает у отечественных исследователей скептическое отношение. Одни утверждают о непредсказуемости российского электората и неспособности каких бы то ни было теоретических моделей и формул объяснить электоральный выбор в России. Другие утверждают, что результаты выборов прогнозируемы, ибо прямо зависят от финансовой поддержки кандидатов, степени умений принятых ими профессионалов по избирательным технологиям, доступа к СМИ.
И все же, при всей неоднозначности и видимой противоречивости российского политического голосования, накопленная электоральная статистика, данные опросов граждан, дают возможность говорить о появлении некоторых тенденций в электоральном поведении населения. Так, Г.В. Голосов на основе анализа результатов региональных выборов пришел к заключению, что три теории электорального поведения, разработанные в западных демократиях, «работают» и в российских условиях: наиболее эффективным оказывается «социально-психологический подход», далее следует теория «экономического голосования», и, наконец, «социологический подход».
Отметим, что «социологический подход» сформулирован для обществ с устоявшимися, хорошо изученными связями между социальными структурами, а также с предсказуемыми связями между социальным положением индивида и его политическими установками. Как показывают исследования, в России эти связи носят неустойчивый характер. Неустойчивость и непредсказуемость связей привели некоторых аналитиков к выводу о том, что во многих новых демократиях, известные социальные факторы не оказывают существенного влияния на голосование, а сам этот выбор делается исходя из соображений идеологического характера, персональных качеств кандидата.
Россия только начала делать серьезные шаги на пути построения экономической модели, напоминающей рыночные условия. Поэтому при дальнейшем развитии демократических институтов и рыночной экономики можно ожидать укрепления социальных основ формирования политических предпочтений. Такой прогноз позволяет сделать то обстоятельство, что продолжение экономических преобразований связано с ростом социального неравенства, результатом чего является различный или даже полярный опыт социальных групп в условиях экономики.
Вместе с тем, в России существует «раскол», отошедший на второй план как фактор электорального поведения в большинстве западных стран, – разница между избирательскими предпочтениями городского и сельского населения. Наличие подобного раскола было впервые зафиксировано в 1989 г. при анализе результатов выборов депутатов Съезда народных депутатов СССР, показавшем, что «продемократический» электорат концентрируется севернее 55-й параллели, а «прокоммунистический» – южнее. Поэтому при анализе электоральных процессов в России сложилась традиция связывать результаты голосования с процентной долей горожан в населении региона. Именно этот показатель соотношения числа горожан и сельских жителей берет Г. Голосов в качестве центрального понятия социологического подхода. В то же время Ю. Шевченко исключает из электоральной схемы категорию социологического «раскола», объясняя это тем обстоятельством, что специфика посткоммунистического общества избавляет избирателя от багажа социальных связей и предопределенных решений, предоставляя ему широкие возможности для индивидуального выбора.
Обращение
в странах