Особенности политических конфликтов в современной России

Таким образом, одни исследователи видят конфликт необходимой частью общественного и политического развития, другие – исходят из того, что свойством развития является избежание конфликта. Актуальность того или иного подхода определяется структурой политической системы страны в целом. Так, в странах, где политическая модель является традиционной и исторически сложившейся, морально-этический подход может быть актуальным, однако в странах, общество которых находится в состоянии переходного периода, конфликт представляется необходимой формой разрешения общественных противоречий. Следует также учитывать и то обстоятельство, что традиционные политические и социальные ценности в разных странах различны, а, следовательно, различаются также и исторические традиции разрешения возникающих в обществе противоречий, модели протекания социальных и политических конфликтов, нормативные как с точки зрения морали и этики, так и с точки зрения действующего законодательства, модели взаимодействия субъектов политики. Иными словами, различаются общепринятые традиции решения политических проблем.

Политические проблемы достаточно динамичны и любая проблема может стать политической, если она затрагивает интересы всего общества. Так, вопросы религии в современном мире являются политической проблемой, т.к. затрагивают прямо или косвенно интересы всех граждан. Динамичность политических проблем объясняется также широкой интеграцией и многоаспектностью различных общественных явлений. Исследователи полагают, что данная многоаспектность связана с большим количеством социальных ролей человека: «многоаспектность различных общественных объединений объясняется, в конечном счёте, многообразием качеств и социальных ролей человека, который есть одновременно существо и экономическое – производитель и потребитель материальных ценностей, и политическое – гражданин государства, член партии или другой ассоциации, и социальное – представитель социальной группы, и культурное – носитель определенных идей, ценностных ориентаций и традиций, и религиозное – приверженец определенных религиозных верований или атеист»[16].

Возникновение конфликта вводит проблему в политическую сферу, давая субъектам реализации государственной власти знать о наличии актуальной проблемы. Открытое столкновение интересов различных социальных групп в политической сфере в демократическом обществе является реализацией гражданами их прав и свобод с целью упрочнения положения этих социальных групп и приобретения больших прав и свобод. Как отмечает Р.Дарендоф, человеческая свобода и свобода политического выбора в частности «существует лишь в мире регулируемого конфликта»[17], т.е. развитие конфликта должно происходить публично и подконтрольно (институционально) – только в случае контролируемости можно говорить о политическом конфликте как о способе социального и политического развития общества. Дарендорф подчеркивает, что «позитивная роль конфликтов особенно заметна в современную эпоху, поскольку непримиримые конфликты (в частности раннеклассовые противоречия между буржуазией и пролетариатом, о которых писал К. Маркс) относятся к политическому контексту XIX века»[18]. Исследователь полагает, таким образом, что современные политические и социальные конфликты в значительной степени детерминированы кооперацией и конкуренцией, а не собственно ценностными столкновениями, что в целом позволяет решать их без ущерба для политической системы общества. Это наблюдение представляется актуальным для развитых стран, в которых демократия является традиционной формой политической системы, однако в государствах, находящихся в состоянии перехода политической системы, данный вывод сомнителен. Примером тому могут служить такие страны как Иран, где после смены политической платформы сформировалось теократическое государство.

Таким образом, можно предположить, что любые социальные и политические конфликты в Российской Федерации являются, во-первых – актуальными, а во-вторых – необходимыми. Необходимость социальных и политических конфликтов обусловлена фактором переходного периода. Тоталитарный режим Советской власти не предполагал наличия нормативного пространства для разрешения социальных и политических конфликтов, они протекали внеинституционально. Принятие демократической платформы и Конституции, основанной на демократических ценностях, требует создание новых нормативных моделей реализации социальных и политических конфликтов. Уже сейчас мы можем наблюдать данную динамику: систематические несогласованные митинги и погромы с привлечением футбольных болельщиков[19] уступили место деятельности в рамках правового поля – проекты Роспил[20] и Росяма[21], а также размещение билбордов с цитатами из Конституции Российской Федерации[22].

Формирование гражданского общества и политического самосознания нации невозможно без создания нормативных моделей общественного и политического конфликта. К сожалению, мы можем наблюдать рассинхронизацию в деятельности субъектов политической сферы. Институты государственной власти поддерживают и расширяют права конкретных социальных групп, в то время как социальное пространство в целом остается вне этого поля деятельности. Так, ярким примером может служить защита прав социальной группы «верующие», к которой отнесены исключительно православные христиане. Непроработанность данной проблемы наглядно показана в соответствующем законопроекте[23]. Можно предполагать, что подобная инерционность государственного аппарата определена обширной территорией нашей страны и в дальнейшем будет выработана более целостная стратегия разрешения политических конфликтов и социальных противоречий.

В переходных обществах, где смена политической модели произошла относительно недавно, общественно-политические конфликты являются необходимым залогом становления целостной политической системы. Подобная значимость конфликта обусловлена особенностями в национальном менталитете: приспособление нации к непривычной для неё политической модели, как правило, сопровождается также и адаптацией этой модели к культурным традициям общества.

На материале социально-политических конфликтов в Российской Федерации мы можем наблюдать это явление. С одной стороны – конфликты необходимы, поскольку отсутствует демократическая модель диалога между властью и обществом. С другой стороны – традиции этого диалога в нашей стране отсутствуют. Институты государственной власти традиционно характеризуются консервативностью, и создание новых структур в социально-политической сфере происходит медленно, значительно отставая от развития средств массовой коммуникации. Сегодня мы можем наблюдать процесс создания нормативного диалога между властью и обществом, причем создания «снизу», со стороны народных масс. Характерно, что наиболее активные субъекты политической сферы, выступающие от имени масс, подчёркивают необходимость оставаться в рамках законности, т.е. призывают к созданию нормативной коммуникации и гражданского контроля. 
2. Особенности политических конфликтов в современной России

2.1 Причины и динамика развития  политических конфликтов в современной  России

В Российской Федерации особенности национального менталитета, культуры, исторические закономерности общественного развития оказывают существенное влияние на формирование национальных представлений о политической элите, моделях реализации власти, способов разрешения политических конфликтов. Среди черт русского национального характера выделяют всечеловечность – способность жить не только своими индивидуальными и национальными интересами, но интересами всего человечества; максимализм – стремление к претворению в жизнь определённого социального идеала, причём в исторически кратчайшие сроки; мессианство – вера в то, что именно Россия воплотит в жизнь всечеловеческий идеал; способность к самопожертвованию личными интересами ради достижения вселенского счастья.

Среди особенностей русского национального характера исследователи также отмечают большое количество «дихотомических особенностей», таких как догматизм мышления, долготерпение, некритичность, склонность к бунту. Слабость рационального мышления, в совокупности с широтой русского характера и соборностью (добровольное следование устоявшимся идеологемам), детерминирует исторически характерные для России типы политической культуры - провинциалистская и подданическая. Оба эти типа политической культуры тесно связаны между собой и предполагают одинаковый тип господствующей морали – коллективизм, т.е. «если преобладает коллективистская мораль, то кто-то должен выражать её законы, олицетворять их и следить за их исполнением. Эти функции берёт на себя вождь и государство в целом. Отсюда важная роль начальства, персонифицирующего законы коммунальности»[24].

Также стоит сказать несколько слов о традиционном отношении к государству в русском менталитете. Государство с одной стороны воспринимается как носитель абсолютной власти («царь-батюшка» в качестве архетипа идеального политического лидера соотносится с воззрениями Фрейда, в которых политический лидер рассматривается как прообраз идеального отца), с другой стороны недоверие к этому государству. Масса саркастических поговорок и словечек, типа «закон что дышло», а также распространённость норманнской теории о навязывании государства извне, предполагают восприятие политической сферы как чуждого пространства. Всё это, а также «слабость правосознания ведут к тому, что государство стремится стать сверхсильным, чтобы обеспечить подчинение себе, и берёт на себя функцию внедрения в сознание людей соответствующих общеморальных установок. ... На протяжении тысячелетней истории государство стремилось контролировать всё. Но никто не контролировал само государство ... народные массы и при монархии, а в ХХ веке при однопартийной системе были отстранены от действительного выбора руководителей»[25].

Функции политико-экономического администрирования и духовного лидерства в современных обществах всё сильнее расходятся, демонстрируя в то же время своеобразное продолжение классического разделения светской и духовной элит, из которых первая должна управлять, а вторая – воспитывать, т. е. давать образцы должного. В России мы наблюдаем попытку со стороны политической элиты свести два типа лидерства к единому знаменателю, сосредоточить оба типа лидерства в одних руках.

Эти попытки иллюстрируют тенденции, возникшие в российской общественной жизни после 1991 года. Горелов отмечает, что «политическая трансформация в России в 1991-93 годах позволила преодолеть некоторые очевидные недостатки советской административно-командной системы[26]:

– отсутствие альтернативных выборов, на которых избиратели могли бы сами определить одного из нескольких кандидатов;

– наличие строгой государственной цензуры и жёсткого контроля во всех областях общественной деятельности;

– наличие закрытой системы распределения определённой части общественного богатства.

В то же время другие вызывавшие недовольство особенности советского строя перешли к новой власти и к ним добавились ещё и другие, которых не было ранее.

Положительные факторы нового режима[27]:

– возможность говорить, что хочешь и голосовать, как хочешь (без влияния на государственные дела);

– большая гласность;

– возможность покидать пределы страны (при отсутствии достаточных средств у большинства);

– проникновение зарубежной культуры (чаще низкопробной);

– возможность заниматься предпринимательской деятельностью и владеть частной собственностью (при налоговом бремени);

– наличие парламента (имеющего мало реальных прав).

Отрицательные факторы[28]:

– ликвидация СССР и потеря статуса великой державы;

– резкое сокращение общественного достояния;

– существенное уменьшение промышленного и сельскохозяйственного производства;

– ослабление культурных и моральных традиций;

– падение обороноспособности страны и война в Чечне;

– разгул преступности;

– обнищание большей части населения и сокращение его численности;

– инфляция и опасность дефолтов.

Вышеописанные социальные изменения определили специфику новой политической сферы, а также модели развития политических конфликтов и специфику их урегулирования. Политическая сфера Российской Федерации находится в стадии становления и пока рано говорить о сложившихся моделях разрешения противоречий – они складываются на наших глазах. Существующая система мер по поддержанию социальной стабильности выглядит непродуманно, характеризуется применением крайних мер – разгоном митингов оппозиции, использования карательно-репрессивной системы в целях подавления несогласных с государственным режимом. Со стороны оппозиции наблюдается использование оскорбительных эпитетов по отношению к партии власти.

Следует отметить значительную персонификацию политических конфликтов – в массовом сознании они связываются с политическими лидерами «за Путина», «за Навального» при слабом понимании предлагаемого данными лидерами курса. Вследствие особенностей национального менталитета (некритичности, мессианства и т.п.) среди представителей российской политической элиты можно наблюдать определённое соответствие лидера страны фрейдистскому подходу, рассматривающему политического лидера в качестве прообраза идеального отца. Здесь же можно говорить о новых тенденциях к сакрализации власти. Можно видеть такой подход на примере образа В.В.Путина. По мнению исследователей, «образ разведчика в данном случае несёт с собой определенные преимущества. Он, так или иначе, связан с некоей тайной властью, с какой-то потусторонней осведомлённостью, причастностью к заветному знанию. Имидж шпиона – безусловно, демонический. Эмоция страха привязана к этому имиджу, как ни к какому другому. Шпион – это скрытая проницаемость, грозное, но незаметное всеприсутствие»[29]. Сакрализация персоны главы государства становится структурообразующим элементом для протекания политического конфликта.

Это положение вещей перестает быть массовым. Политическая инертность общества постепенно сменяется политической активностью. Так «опыт протестных действий декабря 2011 – начала 2012 года продемонстрировал, что протестная активность – самый эффективный способ для инициирования конструктивных действий со стороны органов власти. В общественном сознании всё прочнее закрепляется цепочка «проблема – протест – общественное внимание – действия властей»[30]. Стихийно возникает новая организованная модель совместной общественно-политической деятельности граждан и, что особенно актуально, эта модель детерминировала создание общественных институтов. Тем не менее, последние поправки в ФЗ РФ от 08.06.2012 г. № 65-ФЗ г. Москва «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и Федеральный закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях»[31], ужесточивший правила проведения политических массовых мероприятий и ответственность за их нарушения показали, что «власть предпочитает репрессивно-авторитарный стиль общения с протестным сегментом гражданского общества»[32], в соответствии с традиционным для нашей страны дискурсом ведения политических дискуссий.

Развитие и динамика политических конфликтов определяется фактом отсутствия в Российской Федерации гражданского общества (переход от тоталитарной системы к демократической нельзя назвать совершившимся), а также традиционным восприятием политики и политического лидера как персоны из другого мира, как чужака. Политические конфликты современности основаны на взаимодействии двух парадигм: исторически сложившейся (авторитарной) и введённой извне (демократической). Общественно-политические конфликты современности имеют в своей основе желание создания демократического общества и гражданского контроля, которому сопротивляется консервативный аппарат государственной власти. Важнейшей особенностью политической конфликтологии в нашей стране является факт появления нормативных моделей диалога между властью и обществом. Эти модели находятся в стадии формирования, однако сам факт их появления позволяет предполагать дальнейшее развитие общества в рамках демократической системы. Государственный аппарат, в свою очередь, на законодательном уровне препятствует развитию данной инициативы.