Общие положение китайской внешней политики

Содержание

ВВЕДЕНИЕ

На протяжении многих столетий между народами Центральной Азии (ЦА) и Китая шел интенсивный процесс многостороннего взаимодействия (экономического, научного,  культурного и т.д.). В период расцвета Великого шелкового пути (вплоть до середины II-го тысячелетия нашей эры) страны, расположенные на территории центральноазиатского региона, служили транспортным мостом между Китаем и Европой. Они имели статус хорошо развитых торговых, финансовых и производственных центров. При этом Китай долгое время оставался для Центральной Азии важнейшим источником научных знаний и передовых технологий. 
Во второй половине XIX века, когда Центральная Азия  вошла в состав Российской империи, ее связи с Китаем – начали ослабевать. В советские времена, когда центральноазиатский регион являлся составной частью СССР, его отношения с Китаем были фактически свернуты. 
С обретением в 1991 году республиками Центральной Азии национальной независимости, новые государства региона объективно были заинтересованы в скорейшем выходе на международную арену и развитии сотрудничества, в первую очередь с соседними странами. Выстраивание отношений государств ЦА с Китайской Народной Республикой (КНР) в начале 90-х годов началось практически с «чистого листа» и, по мере активизации в регионе самого Китая, шло по нарастающей, приобретая новые формы и содержание. 

ГЛАВА 1. ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЕ КИТАЙСКОЙ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ

1.1. Основные приоритеты территориальной  «открытости»

Диверсифицированная структура «открытых» районов отражает сложное взаимодействие ряда факторов и интересов основных субъектов инвестиционной деятельности.

1.2.Приоритеты региональной политики

Линия на первоначальное создание льготного инвестиционного климата в приморских районах с последующим распространением его вглубь материка является одной из составляющих всей политики размещения производительных сил Китая.

Территориальная политика периода реформ, проводимых с конца 70-х годов, предполагает перенесение «экономического центра тяжести» с Востока на Запад страны. Форпостом технологической модернизации и структурной перестройки должен стать наиболее развитый приморский пояс (провинция Ляодун, Хэйбэй, Шаньдун, Цзянсу, Чжэцзян, Фуцзянь, Гуандун, Гуанси-Чжуанский автономный округ, а также города центрального подчинения – Пекин, Шанхай и Тяньцзинь). Ближайшим тылом побережья является «развивающийся» центральный пояс (провинции Шаньси, Цзилинь, Хэйлунцзян, Аньхой, Цзянси, Хэнань, Хубэй, Хуань, и АР Внутренняя Монголия). Здесь можно опереться на богатые природные ресурсы, потенциал отдельных индустриальных районов, сравнительно развитую транспортную сеть. В дальнейшем предполагается постепенно освоить «окраинный» западный пояс (провинции Сычуань, Гуйчжоу, Юньнань и т.д.), ныне слаборазвитый в индустриальном отношении. Так что импульсы ускоренного роста  с побережья будут распространяться на внутренние районы.

Активизация внешних факторов призвана выступать в качестве важной, но не единственной основы ускоренного роста. Инструментом активного государственного воздействия на развитие зон является массированные капиталовложения, главным образом – в создание инфраструктуры. На иностранные источники приходится только 20% капиталовложений в преференциальных зонах побережья, тогда как инвестиции центральных и местных властей, банковские кредиты – около 70%.

Большое значение придается ускоренному внедрению в специальных экономических зонах (СЭЗ) новых методов хозяйствования. Местные органы власти получили дополнительные законодательные полномочия для проведения широких экспериментов. Наиболее удачные находки в дальнейшем распространяются сначала по всей приморской полосе, а затем – и в «глубинке».

1.3. Отраслевой аспект «открытости».

Привлекая прямые зарубежные инвестиции, Китай преследует следующие цели: расширение сферы источников накопления, освоение современных технологий и управленческого опыта, проникновение на мировые рынки, рост валютных поступлений и т.д. Добиться одновременной реализации всех этих целей весьма сложно. Обычно иностранные инвесторы заинтересованы в экспортной ориентации совместных проектов лишь в том случае, если это обеспечивает существенную экономию благодаря использованию дешевой китайской рабочей силы. Поэтому наибольшие валютные доходы приносят, как правило, низкотехнологичные трудоемкие отрасли промышленности и сферы услуг. Наоборот, предприятия высокотехнологичных отраслей обрабатывающей промышленности с большим трудом добиваются валютной самоокупаемости. Подобные предприятия создаются иностранными вкладчиками в основном в расчете на освоение внутреннего рынка КНР. Национальные предприятия часто не могут обеспечить им поставки сырья и компонентов нужного качества и значительная часть валюты уходит на импорт материалов.

В 80-е годы КНР сумела использовать благоприятную ситуацию, связанную со структурной перестройкой экономики «азиатских драконов» и переносом оттуда трудоемких производств в страны с более дешевой рабочей силой. Трудоемкие отрасли, по-видимому, и в 90-е годы останутся –основной специализацией большинства «льготных» районов. Но в последние годы подход к их развитию все больше дифференцируется и там, где для этого есть все условия, ставка делается на более передовые направления сотрудничества: технологическое обновление импортозамещающих отраслей (в «открытых» приморских городах), активизацию коммерческого использования научно-технических достижений (в зонах высоких технологий), развитие сектора услуг, соответствующих международным стандартам (в зонах свободной торговли) и т.п.

ГЛАВА 2. СИСТЕМА ВЗАИМООТНОШЕНИЙ КИТАЯ С ГОСУДАРСТВАМИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ: ТРАДИЦИИ И СОВРЕМЕННОСТЬ

2.1 Политическая традиция

Основы государственности, определённой политической традиции в Китае сложились довольно давно. Важнейшие её категории описаны еще великим китайским историком Сыма Цянем (145-86 гг. до н.э.) в его “Истории”. Анализируя формы правления владетельных домов, правивших в древнем Китае в своей “Истории” он говорит о трех принципах- чжун, цзин и вэнь. как о сложившейся политической традиции, согласно которой “в царстве Ся в правлении опирались на чжун, присущее человеческой природе прямодушие; в царстве Инь - на цзин, на заложенный в человеке инстинкт почитания; в царстве Чжоу – на вэнь, на культуру , …”(курсив наш- А.Т.) .

Общеизвестно, что в Китае с древности до настоящего времени с конфликтами справляются при помощи неформальных механизмов примирения и согласия, по возможности приближенных к форме дискуссии. Общество управлялось преимущественно через ритуальные отношения, поэтому требовалось минимальное вмешательство правительства. Это и есть та самая общинная гармония, которая обусловливает порядок на непосредственном уровне, на котором определяется и выражается также консенсус власти и народа, общества и государства.

Основополагающие принципы конфуцианства, спроецированные на систему взаимоотношений Китая с внешним миром, породили китаецентризм, для которого характерны “вертикальные связи” в международных отношениях – от высшего к низшему. В их создании главную роль сыграла конфуцианская концепция патернализма, иерархии отношений в семье, в общине и в отношениях между государствами. Эта имперская идеология постепенно породила особый миропорядок, в рамках которого сосуществовали Китай и его соседи. Однако, Китай никогда не был таким могущественным, как соседняя Монголия во времена Чингисхана и не мог утверждать власть над соседями путем военной агрессии Являясь центром миропорядка, Китай (“Срединное государство”) утверждал свою власть над соседями больше в сфере экономики и культуры, нежели путём военной агрессии, полагая, что “влияние – важнее власти”. Следует вспомнить, что Китай на протяжении длительного периода истории не испытывал необходимости экономического господства над соседями (самодостаточность), скорее, соседние государства испытывали нужду в экономических связях с Китаем. Как известно, именно китайцы изобрели многие “двигатели прогресса” вроде пороха, бумаги, фарфора, шелка и даже бюрократию! Не маловажно и то, что Китай наряду с Россией, Индией, Ираном, является носителем конкретной культурно-исторической идеи, уходящей своими корнями в глубь веков.

Практически имперская идеология и основанная на ней система “Большого Китая” просуществовала до середины Х1Х века, когда вторжения европейцев разрушили традиционную систему отношений с соседями. Возглавившие Китай в 1949 году Мао Цзедун и его соратники постарались представить себя наследниками древней традиции, отождествить себя с китайским народом и его цивилизацией. Этот принцип и эта идеология остаются определяющими и во внешней политике КНР. “В отношениях с соседними государствами Китай явил себя правопреемником традиционного имперского курса”.

Китай вполне реально может стать и становится центром такого динамично развивающегося региона, как АТР. Кроме того, Китай имеет надёжную геополитическую основу (обширная территория с богатыми ресурсами и многочисленным населением), чтобы играть роль естественного центра притяжения для окружающих стран и народов ,куда кроме стран Восточной Азии входят южноазиатские страны и недавно возникшие страны Центральной Азии. В условиях нового миропорядка под становлением “Большого Китая” понимается экономическое единство, скрепленное этнической общностью. Китай хочет определить и утвердить своё место на мировой арене, максимально обеспечить безопасность страны, создать благоприятные условия для своего развития, прежде всего, путем завоевания неформального лидерства в АТР. Мощь этой сферы влияния китайских экономических интересов, как утверждалось в докладе Всемирного банка от 1993 года, в недалеком будущем может превзойти экономическую мощь Японии и сравниться с американской. В этих условиях традиционные принципы внешней политики Китая формулируются прежде всего, как регионализм и патернализм. По мнению китайских аналитиков регионализм предполагает уменьшение “внешнего вмешательства, влияния на региональном уровне”. , будет стимулировать развитие многополюсности, поможет отвечать вызовам глобализации.

Известный китайский политический еженедельник “Ляован” в 2000 году написал о том, почему китайская внешняя политика должна ориентироваться на приграничные, соседние государства.

Во-первых, указывается в статье, интересы Китая в основном сконцентрированы на приграничных с ним районах. В сфере экономики, китайская внешняя торговля, 56% экспортно-импортной деятельности, сосредоточены в соседних странах, среди них 53,6% приходится на Юго-Восточную Азию. В военной области, вопросы безопасности соседних регионов (в настоящее время опасность развязывания конфликтов в Азии довольно велика), также прямо связаны с безопасностью КНР. Далее китайские аналитики отмечают, что, за исключением Японии все остальные страны в этом регионе принадлежат к развивающимся (включая Россию), поэтому у них много схожего в вопросе о создании нового экономического порядка. Кроме России и Филиппин, культурная традиция соседних стран в основном восходит к буддизму, конфуцианству и исламу. Все они принадлежат к незападной культуре. Поэтому позиция этих стран и Китая в таких важных для западной политической культуры вопросах как права человека, государственный суверенитет невмешательство во внутренние дела другого государства и др. имеет много общего.

Китайскими исследователями выдвигается тезис, что мощь Китая может помочь защитить приграничные государства. В этой идее явно прослеживается конфуцианская вертикальная модель выстраивания отношений Китая с другими государствами, когда повелитель должен оберегать своих подчинённых.

Однако, нельзя забывать, что судьбы Казахстана и бывших республик Средней Азии в силу различных исторических обстоятельств тесно связаны с Россией, и потому проблемы международного сотрудничества Китая и Казахстана нельзя рассматривать вне их соотнесения со стратегией и тактикой взаимодействия этих государств с Россией.

2.2 Стратегия Китая в Центральной  Азии

Казахстан, Таджикистан, Киргизия, Узбекистан и Туркменистан – все эти центральноазиатские государства имеют много общего в своей культуре, языке, религии, истории с такими мусульманскими государствами как Пакистан, Иран, Турция. Поэтому после распада Советского Союза некоторые наблюдатели предсказывали, что именно Иран и Турция станут главными конкурентами России в этом регионе. Но как показали события, именно Китай вступил в борьбу за влияние в центральноазиатском регионе.

После обретения бывшими советскими республиками в Центральной Азии статуса независимых государств КНР незамедлительно заявила об их дипломатическом признании, начала развивать политические и торгово-экономические связи с ними. Наглядным показателем этого курса явился визит в 1994 году премьера Госсовета КНР Ли Пэна в Ташкент, где он сформулировал политику Пекина в отношении стран этого региона.

Во время своего визита в Ташкент премьер Госсовета Ли Пэн обозначил четыре основных направления развития связей с центрально-азиатскими странами: 1) у КНР и центрально-азиатских республик много общих интересов, которые могут стать основой дружественных отношений; 2) развитие сотрудничества КНР со странами Центральной Азии не направлено против третьих стран; 3) у Китая нет намерений конкурировать в этом регионе с Россией; 4) у КНР в Центральной Азии нет корыстных интересов, и она не угрожает центрально-азиатским государствам.

По мнению Ли Пэна “отношения между Китаем и странами Центральной Азии вступили в новый этап”. “Мы хотим, — продолжал он, — чтобы центрально-азиатские государства жили в согласии и развивали дружественные отношения со всеми странами, в том числе с Россией и другими странами СНГ”.

Китайские эксперты указывают, что Китай, придерживается шести основных установок при сотрудничестве с государствами Центральной Азии:

- исходить из принципов равноправия и учета взаимных интересов, вести дела в соответствии с экономическими закономерностями; взаимная доступность, выгода и создание благоприятных условий должны быть положены в основу экспортно-импортных операций; торговые сделки надлежит осуществлять в установленном порядке;