Избирательное право как институт в современной России

Собственно, такое позитивистское начало к определению юридической природы избирательного права проходило одновременно с политизацией избирательного права и стало преобладающим в XIX и начале XX веках. Анализ дальше касался не столько природы избирательного права, сколько исследования факторов обуславливающих более оптимальные, и демократические условия для реализации избирательного права со стороны государства, в рамках, естественно, позитивистского права.

Примерно так выразил эту мысль А.Эсмен27. В самом деле, пишет он, если политическое избирательное право есть функция, то все члены нации естественно призваны к ее отправлению, и никто не должен преднамеренно исключаться. Надо, следовательно, чтобы условия правоспособности, которых закон требует от избирателей, были "одинаково легко и удобно применимы ко всем" . И далее при рассмотрении проблемы акцент делается на том, какие квалификации (цензы) оправданы, какие нет, с точки зрения позитивистских начал. В анализе юридической природы избирательного права преобладающим стал политико-правовой подход.

Таким образом, индивидуальному избирателю было отказано в правовом статусе, основанием которого являлось естественное право. Сторонники либеральных учений вообще отрицали за избирательными правами характер прав принадлежащих отдельным лицам, и усматривали в участии в выборах только известную должность, службу, функцию государственного управления.

Данные позиции не поддерживали приверженцы теории народного представительства, считающие, что они коренным образом        расходятся с самой сущностью представлений о народном представительстве. Лазаревский Н.И, в связи с этим отмечает, что избирательные полномочия пользуются правовою защитой. Например, человек, неправильно исключенный из избирательных списков, обладает рядом юридических средств для восстановления своих прав. Определение избирательных полномочий, как известной службы обществу, не может быть признано верным, потому что служба есть известная обязанность, пользование же избирательными правами, по общему правилу, есть именно право, а не обязанность 28. Примерно схожие взгляды высказывал и С.А. Котляревский, отмечая, что современное правосознание представляет избирательные полномочия граждан именно, как право их, и этого представления из понятия избирательных прав исключить нельзя .

Что касается сведения избирательных полномочий к службе, то его сторонники исходили из того положения, что в современном государстве осуществление полномочий власти может быть только                                           службой, но не правом, лично какому либо обывателю принадлежащим, а отсюда и участие в выборах есть служба, а не право.

И действительно, подчеркивает в связи с эти Лазаревский Н.И., если закон что-либо  и охраняет, и признает за гражданином, то не право на признание его избирателем, а именно само право избирать. Если бы кто-либо начал препятствовать избирателю подавать голос, то совершил бы действия, несомненно, нарушающее права этого избирателя. И это нарушение относилось бы именно не к признанию прав избирателя, а к его осуществлению. Если бы теория права лишь на "признание" была верна, то избиратели имели бы право только на внесение в избирательные списки, но не подачу голоса. Между тем, очевидно, что между правом на внесение в избирательные списки и правом на подачу голоса нет абсолютно никакого такого различия, которое позволяло бы находить принципиальную противоположность этих двух прав. Что касается позиции, по которой природа избирательного права определяется через участие граждан в функции государственного управления, то здесь тоже надо сделать некоторые уточнения. Во-первых, как уже показано, функция государственного управления и избирательные права категории суть разные. Другое дело, что на протяжении XIX – начала  XX века избирательное право стало функцией осуществляемой в государственном интересе, а не в интересе частных и личных прав, "личных привилегий" и их защиты.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

§3. Переход к идее «всеобщего избирательного права». ХХ век

«Начало ХХ века внесло коррективы в представлении о природе избирательного права, как "полномочии, свободно предоставляемом государственною властью и ею отнимаемой". С появлением в России вначале ХХ века представительных учреждений парламентского типа, вызвавших невиданную досель политическую активность общества, когда вопросы государства стали центральными, а проблемы электорального права наиболее актуальными, что, собственно, соответствовало и уровню анализа проблемы в самой Европе, приоритетной до этого времени точка зрения позитивистская, по которой участие в выборах есть осуществление известной должности, службы, общественной функции, законом возложенное на то или другое лицо, начинает корректироваться и даже видоизменяться в сторону естественно-правового начала, что находило отражение и в дискуссиях развернувшихся как в России, так и в традиционной Европе.»29

Уже с появлением требования всеобщего избирательного права, появляется новая правовая идея, в рамках естественно-правового подхода к анализу юридической природы избирательного права. В рамках этого подхода, каждый избиратель имеет право на активное участие в политической жизни страны независимо от позиции государства, и ограничение этого права или "устранение" возможно только по каким-либо основаниям, устанавливающим его неспособность (недееспособность) в пользовании избирательными правами. Здесь, безусловно, речь  идет об ограниченно дееспособных или полностью недееспособных гражданах государства. С этой точки зрения избирательные права являются как бы прирожденным правом человека и гражданина, такого рода правом, которое современное государство обязано уважать и признавать.

 Здесь налицо возрождение  естественно правовых подходов  к определению природы избирательного  права. Можно сказать, даже возвращение к идее естественно – правового происхождения избирательного права, поскольку эти идеи проявились еще в XVIII веке, вспомним Руссо и его последователей, рассматривающих избирательные права как права по отношению государства.

Несмотря на требования всеобщего избирательного права (наряду с другими демократическими принципами), и восприятием идеи естественно-правового подхода к праву в части народного правосознания, охватывающего все более широкие круги в начале ХХ века, требующего от государственной власти юридических гарантий и уважения к этой идеи, реальная практика, все же, была далека от этой идеи, которая определялась правовой неограниченностью государственной власти, неподчиненностью этой власти никому. Отсюда право от избирателя в отношении государства могло состояться только в том случае, если государство само этого пожелает или, допустим, оно могло состояться  в каком – либо объеме требований, предъявляемых ему "возможно лишь в форме и на основаниях добровольного акта власти".30

Поэтому так скептически Н.И.Лазаревский отнесся к "новой правовой идее" избирательного права – как права по отношению государства со стороны избирателя, назвав ее "политическим постулатом", который определяет характер политических требований. Это политическое требование, в условиях всеохватывающего государства, обречено на то, чтобы оставаться декларируемым требованием, не имеющим реальных корней.

Изменить ситуацию могла бы революция. "Но революция не есть юридическое средство, - отмечает законопослушный автор, -  и то, что может быть осуществлено только революцией, не есть действующее право" . Отсюда представление об избирательном праве как о праве неотъемлемо принадлежащему каждому обывателю, как о праве, которое государство юридически обязано уважать и признавать, коренным образом противоречит сложившемуся характеру современного государства и существующему положительному праву всех культурных народов .

При таких обстоятельствах, и при той форме участия в выборах, заключает автор, признание права за избирателем, как неотчуждаемого государством и имеющие естественно-правовую основу, может иметь только характер политического требования до тех пор, пока не изменится общий характер государства, отрицающий возможность прав обывателя по отношению к государственной власти.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава III. Избирательный ценз в XIX-XX веках

Право на участие в городских общественных делах принадлежит всем постоянным жителям города. Принцип всесословной представительности был общим для земских и городских учреждений.

Порог совершеннолетия для участия в городских выборах, как и в земских, не зависел от наступления совершеннолетия граждан. К участию в выборах допускались все горожане с 25-летнего возраста без учета их сословной принадлежности. Основаниями для приобретения избирательных прав признавались: владение в городских пределах недвижимым имуществом, обложенного сборами в пользу городской казны, торговым или промышленным заведением по купеческому свидетельству, проживание в городе не менее двух лет с уплатой в пользу города налога с купеческого или какого-либо другого промыслового свидетельства.

Городское население подразделялось на цензовых и нецензовых. Избирательные права предоставлялись лишь первой группе. Право избирать и быть избранным в гласные городской думы получали обладавшие определенным имущественным цензом плательщики городских налогов - владельцы торгово-промышленных заведений, банков и городских недвижимостей. Здесь видно, в какой мере буржуазный принцип избирательного права сменил сословно-феодальный.

Городовое положение 1870 г. закрепляло особую систему выборов. Все избиратели разделялись на три имущественные курии: крупных, средних и мелких налогоплательщиков. В основу городской избирательной системы был положен принцип «соразмерности прав и обязанностей», который достигался при помощи прусской системы деления избирателей: первый разряд и собрание составляли те, кто уплачивал первую треть общей суммы сборов; второй разряд и собрание составляли уплачивающие вторую треть общей суммы сборов; третий разряд и собрание составляли все остальные налогоплательщики. «Уравниванием трех неравных в численном отношении курий, законодатель ограничивал влияние многочисленной и наименее состоятельной ее части. Однако в силу малочисленности избирателей, относившихся к I разряду нельзя сказать, что количество его представителей в городских думах было значительным. Трехразрядная система, в предусмотренных законом случаях, могла быть заменена с разрешения министра внутренних дел на двухразрядную при малочисленности избирателей или при социальной однородности избирателей.

В Городовом положении получило законодательное закрепление правовое регулирование подготовки и проведения выборов. Началом официальной избирательной компании являлось назначение даты выборов думой. По общему правилу голосовать могли только лица, включенные в список избирателей. Ознакомившись со списком и выявив их неполноту, избиратель был вправе обратиться с возражениями в городскую управу в двухнедельный срок со дня их обнародования.»31

Одним из главных этапов любого выборного процесса является подсчет голосов. Каждое избирательное собрание назначало из своей среды от 2 до 6 лиц-помощников городскому голове для подсчета голосов. По мнению автора, несовершенство избирательного процесса было связано не только с самим механизмом голосования, но и рядом технических трудностей (отсутствием или малым размером помещения для одновременного голосования большого количества избирателей, недостаточным количеством баллотировочных ящиков, отсутствием информации о кандидатах и т.д.).

 

 

 

 

 

Глава IX. Лишение избирательных прав в XIX-XX веках

Феномен лишения избирательных прав имеет непосредственную проекцию и на сферу массового общественного сознания, затронув и деформировав некоторые базовые психологические стереотипы и установки. Политика дискриминаций и ограничений сталинской эпохи разъединяла семьи, провоцировала конфликт поколений, разрушала целые некогда устойчивые корпорации (священнослужители, предприниматели и т.д.), что оказало негативное воздействие на мировосприятие нескольких поколений населения России (СССР). Массовые настроения социального иждивенчества, стереотипы государственного патернализма демонстрируют вновь свою устойчивость и живучесть, обнаруживают готовность в очередной раз делегировать власти полномочия по регулированию гражданских и политических прав и свобод.

Правоведами данный вопрос рассматривался преимущественно в рамках работ о развитии первых Конституций, историками - либо в контексте деятельности Советов, либо как часть проблемы форм и методов "классовой борьбы" в деревне и городе. Круг затрагиваемых вопросов отличался крайней узостью: динамика численности "лишенцев" и причины ее изменения, а также возникновение и устранение перегибов в ходе лишения избирательных прав. Сами же проблемы, связанные с "лишенцами" в советской историографии всегда рассматривались в русле классового подхода - критиковалась техническая сторона, но не сама правомерность применения избирательных ограничений.

В литературе 1920-х гг. проблемы, связанные с лишением избирательных прав являлись злободневными, в силу чего и уделяли им определенное внимание как советские правоведы, так и практические деятели сферы управления. В первую очередь следует отметить труды правоведов о советской Конституции и избирательном праве, в рамках которых анализировались вопросы процедур лишения и восстановления избирательных прав как части советской избирательной системы (работы М. Владимирского32, В.И. Игнатьева33, М.А. Рейснера34, П.И. Стучки35) . Данные публикации носили своего рода "оправдательный" характер, будучи призваны доказать, что советская избирательная система, несмотря на наличие такой ограничительной меры как лишение избирательных прав части граждан, являлась более демократичной в сравнении с буржуазными.

Особое место в этом ряду занимает работа С.М. Бродовича36. Помимо традиционного сравнения буржуазных и советского избирательного права и доказательства большей демократичности советской избирательной системы, в ней приводятся обоснования необходимости существования лишения избирательных прав при выборах в советы. В отличие от других правоведов С.М. Бродович обстоятельно рассматривает не только общесоюзные, но и местные инструкции, касающиеся определения круга "лишенцев", процедурные вопросы, связанные с составлением списков и восстановлением в правах "лишенцев". В итоге он констатирует, что местные инструкции зачастую нарушают союзное избирательное законодательство, а само это законодательство далеко от совершенства и в части определения круга "лишенцев", и процедурных моментов, связанных с составлением списков и восстановлением в правах.