Россия и Шведция: от противостояния к союзу

Франция предложила Швеции полностью оплатить все издержки в войне с Россией. Шетарди потребовал от Елизаветы  Петровны подписать обращение к  русским войскам в Финляндии  не сопротивляться шведам, а также дать письменные гарантии территориальных уступок шведскому королю. У Елизаветы хватило ума отвертеться от письменных обязательств, а уж на словах она была на все согласна, взамен же просила 100 тысяч рублей. Посол Нолькен выдал требуемую сумму. Сколько ей выдал Шетарди — точно не установлено. Посол Нолькен сообщил в Стокгольм, что Россия на грани государственного переворота и что войска не будут сражаться за Анну Леопольдовну. В Стокгольме сделали вывод, что достаточно одного только вида шведских войск, чтобы власть Анны Леопольдовны и немцев рухнула, а новая императрица в благодарность за помощь щедро наделит шведского короля русскими землями, тем более, что «французская» партия имела тогда на Елизавету большое влияние. Находясь в радостном предвкушении, надворный канцлер явился 28 июля 1741 года к русскому послу и сообщил, что шведский король вынужден объявить России войну. Но вскоре радость покинула нападающих. С самого начала всё оказалось не так просто. Первое же и единственное в 1741 году активное действие шведских сил – под Вильманстрандом закончилось потерей этой пограничной крепости уже августе. В ноябре шведы, извещённые о дворцовом перевороте в Петербурге, возобновили попытку наступления, но она провалилась. Тогда они попытались провести мирные переговоры, используя Францию, как посредника 11 января 1742 года Шетарди лично прочел Елизавете требования французского короля о территориальных уступках Швеции. Елизавета ответила, что она « употребила бы все средства, указанные ей французским королем, для выражения своей благодарности шведам, если бы только дело не касалось уступок, противных ее славе и чести. Пусть сам король будет судьей: что скажет народ, увидев, что иностранная принцесса, мало заботившаяся о пользе России и ставшая случайно правительницей, предпочла, однако, войну постыдным уступкам хоть чего-нибудь. Тем более дочь Петра I не может для прекращения той же самой войны согласиться на условия, противоречащие благу России, славе ее отца и всему, что было куплено ценой крови его и ее подданных».³⁰ Это её мнение полностью разделял новый  вице-канцлер, а затем на долгие годы и фактическая глава дипломатической службы Российской Империи Алексей Петрович Бестужев-Рюмин, будучи твёрдо убеждён, что «невозможно начать никаких переговоров иначе, как, приняв  в основание ништадский  мир»³¹ Интересно, что сказал  это человек, выдвинутый на свой пост стараниями «французской» партии.… На момент прихода к власти Елизаветы он находился в ссылке в Белозерском уезде, куда его отправила Анна Леопольдовна как человека бывшего одно время кабинет-министром при  Бироне. И вот теперь Шетарди и Лесток спешно подыскивая замену А. И. Остерману вспенили о Бестужеве. Его кандидатура казалась им вполне подходящей: он не принимал участия в перевороте, возвёдшем Елизавету на престол, и  потому, по их мнению, не мог рассчитывать ни на влияние при дворе, ни на благосклонность императрицы. Казалось он станет марионеткой в руках французских и шведских дипломатов. Но их ставленник открыто продемонстрировал своё неповиновение. В конце января 1742 года в Петербурге на конференции высших сановников государства принимается решение о продолжении войны со Швецией «со всей возможной настойчивостью, так как её нельзя предупредить при содействии и посредничестве» Франции, поэтому военные действия должны побудить шведов начать прямые переговоры о мире³² Летом того же года возобновились, военные действия, которые закончились практически полным разгромом шведской армии. Эти события привели к резкому обострению внутриполитической обстановки в Швеции. Попытки французской дипломатии  уговорить Турцию одновременно со Швецией начать войну против России успеха не имели. Зато эти содержащие подстрекательные советы депеши были перехвачены Австрией и переданы русскому двору, что заметно охладило французике симпатии молодой императрицы. В данных условиях французское правительство стремилось поскорее завершить войну.

 В январе 1743 года в городе Або, захваченном к тому времени русскими войсками, начались переговоры о мире. Российскую империю на переговорах представляли генерал-аншеф А.И. Румянцев, полный генерал-инженер барон фон Любрас, советник императорской канцелярии А.И. Неплюев и секретарь посольства Семен Мальцев. Шведское королевство представляли барон Герман фон Цедеркройц и барон Эрик фон Нолькен, бывший посол в Петербурге.

Шведские  войска были полностью изгнаны из Финляндии, посему у командования русских  войск возникло естественное желание  не пускать туда шведов и впредь. 22 февраля 1743 года Елизавета Петровна велела высшим военачальникам и чиновникам империи сообщить их мнение об условиях мира со Швецией. Фельдмаршал князь Трубецкой заявил, что надо всеми силами удержать всю Финляндию: «возвратить ее Шведской короне ни по каким правильным причинам невозможно, ибо в противном случае не только всему свету подастся повод рассуждать не к пользе и не к славе оружия ее величества, но и для благополучия и безопасности Российской империи весьма надлежит, чтоб граница была отдалена, ибо опасность от близкой границы нынешняя война доказала; наконец, обыватели финляндские, видя, что их страну возвратили шведам, в другой раз будут противиться всеми силами русским войскам».³³ Его поддержал вице-канцлер граф Бестужев-Рюмин, предложив заключить мир на условиях «кто, чем владеет» и лишь в крайнем случае присоединить к России районы Або и Гельсингфорса, а на остальных финских землях создать независимое нейтральное государство. По мнению фельдмаршала Ласси, адмирала Головина и других нужно было бы отдать шведам лишь северные районы Финляндии, а остальные присоединить к империи. Но шведы повернули ситуацию иначе. Дело в том, что и шведский риксдаг был сильно озабочен поисками наследника престола. Ряд шведских аристократов предложил избрать наследником шведского престола любекского епископа Адольфа Фридриха Голштинского. Елизавета пришла в восторг от этой идеи. Во-первых, Адольф был двоюродным дядей юному Карлу Петру Удьриху Голштинскому, которого Елизавета назначила своим наследником. Во-вторых, Адольф приходился родным братом Карлу-Августу, который был женихом самой Елизаветы, но умер в июне 1727 года в Петербурге незадолго до венчания. Она всерьез думала, что Адольф, взойдя на престол, станет если не другом, то хотя бы ее союзником. Шведские же уполномоченные объявили Румянцеву и Любрасу, что епископа Любекского можно избрать наследником престола только на определенных условиях, как-то: Россия вернет Швеции все завоеванное, заключит с ней оборонительный и наступательный союз, ибо в случае выбора епископа Любекскго война с Данией неизбежна. Дело в том, что датский король Кристиан VI сам норовил пролезть в наследники шведского престола. ответ на подобные предложения шведов Румянцев ответил, что в деле наследства они вольны поступать как хотят, но только императрица никогда всей Финляндии им не возвратит, а если шведы будут упрямиться, то русская делегация покинет Або. Однако тем временем при дворе Елизаветы сформировалась партия сторонников Адольфа. В результате 17 июня 1743 года был подписан так называемый «Уверительный акт». В нем шведскому риксдагу рекомендовалось избрать наследником шведского престола принца Адольфа Фредерика, регента герцогства Гольштейн, епископа Любекского. Швеция уступала России Кюменигордскую губернию, то есть весь бассейн реки Кюмийоки, а также крепость Нейшлот (Нюслотт) в Саволакской губернии, а Россия возвращала Швеции занятые в ходе войны русскими войсками губернии Эстерботтенскую, Бьернборгскую, Абоскую, Тавастскую, Нюландскую, часть Карелии (западной) и губернию Саволакс, кроме города Нейшлота. Петр Ульрих, герцог Голштейн-Тотторпский, в знак избрания его наследником российского престола отступится от тех требований, которые всегда выдвигало его герцогство (Голштейн) по отношению к Швеции³⁴.

23 июня 1743 года король Фредерик и риксдаг  единогласно избрали наследником  принца Адольфа Фридриха. 7 августа 1743 года в Або был подписан окончательный мирный договор. Согласно Абоскому миру к России отходила Кюменегордская губерния, т. е. весь бассейн рекиКюми с городами Фридрихсгамом и Вильманстрандом, а также город Нейшлот (Нюслотт), по-фински - Олавилинна из провинции Саволакс. Русско-шведская граница, начиная от побережья Финского залива, шла с этих пор прямо на север по руслу реки Кюми, а затем по ее первому притоку слева и по границам бассейна реки Кюми на востоке вплоть до города Нейшлота в Саволаксе, а оттуда по старой русско-шведской границе.³⁵

 России  и Швеции эта война практически  ничего не дала. Швеции не удалось  вернуть  утраченные прежде  владения, а Россия если учитывать  количество человеческих жертв  и материальных затрат, тоже получила  не много. Однако необходимо отметить, что мирный договор потвердел все русские завоевания по ништадскому миру, а значит, наша страна укрепила свои позиции на Балтике и упрочило оборону северо-западных границ. Кроме того эти события доказали Версальскому кабинету, что его расчёт влиять на внешнею политику России себя не оправдал.

4 От возможной конфронтации  к союзу 

Россия 1741-1748 гг. вмешалась в борьбу за Австрийское  наследство, продемонстрировала Европе своё намерение и впредь играть ключевую роль в международных отношениях. В этой войне Россия поддерживала противников Франции и Пруссии. Они же поставили для себя цель создать для русской императрицы проблемы, которые заставили бы её забыть о европейских делах. Для этой цели идеально подходила Швеция – дважды побеждённая русской амимией, но так и не смирившиеся с поражением. Война на время исключила бы Россию из участников приближающегося общеевропейского конфликта, который позже назовут Семилетней войной.

Подтолкнуть Россию и Швецию к противостоянию казалось совсем не сложной задачей. Будущий король Швеции кронпринц Адольф-Фридрих стал наследником престола с подачи русской стороны. Однако он вовсе не желал довольствоваться декоративной ролью при ригсдаге. Через него усилил своё влияние в Стокгольме прусский король выдав за него замуж свою сестру Луизу-Ульрику. Попытки русского посланника барона Корфа поддержать лояльную России партию «колпаков» не увенчалась успехом: в конце 1747г. «президентом канцелярии» при поддержке кронпринца стал один из лидеров «шляп» сенатор граф Карл Густав Теессин. Шведы также потребовали отзыва барона Корфа обвинив его во вмешательстве в внутренние дела страны. Но сменой русских дипломатов шведские власти ничего не добились. А. П. Бестужев, для которого влияние России на балтийский регион являлось краеугольным камнем провозглашенной им «Системы Петра Великого», призванной сохранить завоевания императора и интегрировать Россию в Европейскую систему международных отношений позаботился о том, чтобы русским представителем в Стокгольме стало его доверенное лицо. Таковым был «подающий надежды молодой человек» Никита Иванович Панин. Ни с одним из русских представителей при европейских дворах канцлер не поддерживал столь доверительных отношений. В письмах к Панину Бестужев сообщает ему секретные промемории, о которых не знает даже Коллегия иностранных дел. На нового посланника канцлер возложил сложную задачу – поддерживать «колпаков» в условиях доминирования их политических оппонентов и вывести Швецию из числа возможных противников Петербурга в приближающийся европейской войне, сохранив слабость её власти. Однако, ознакомившись с ситуацией на месте, Панин понял, что материальная поддержка «русской  партии» в Стокгольме – бесполезная трата денег. Она при отсутствии настоящих лидеров была не дееспособна. И даже если «колпаки» одолеют противников, то они просто не рискнут поддержать Россию, поскольку шведская общественность настроена против неё.

В этой борьбе главным противником Бестужева  и Панина был Адольф-Фридрих. Он мог  в любую минуту занять престол и сразу же поставить вопрос об изменении «образа правления» в свою пользу. Принадлежащее «шляпам» парламентское большинство оказало бы ему поддержку, а в Европе он мог рассчитывать на дипломатическую поддержку Франции и Пруссии. Идеальным для русского канцлера было бы назначение другого наследника, но в Европе больше никто не хотел вмешиваться в суверенное право Швеции, и Бестужеву оставалось только на обеспечение прежних условий правления новым королём. Правда, при желании можно было опереться на 7 статью ништадского мира, позволяющей России защищать шведскую форму правления и с оружием в руках. Но для большей легитимности нужна была и международная поддержка. Откликнулась лишь старый соперник Швеции  - Дания. Но она не располагала сильной армией ввязываться в войну не хотела, ограничиваясь протестами . Россия вновь осталась одна, но Бестужев не падал духом. Ещё в январе 1749 года Панин прочёл в Стокгольме официальную декларацию Елизаветы о недопустимости возвращения Швеции самодержавия. Граф Тесин заверил его, что в стране нет ни одного человека, который подумал бы об этом. 12 июля кронпринц опубликовал ответную декларацию, в которой уверял, что форма правления не изменится, но, судя по донесениям Панина, своих планов не оставил. И посланник получил указание вручить ещё одну декларацию  против изменения формы правления. Теперь к этим требованиям добавились угрозы в случае усиления власти короля ввести русские войска в Финляндию. Затем Панин обнародовал и третью декларацию, в которой заявлял, что Россия и Швеция должны заключить между собой конвенцию, где Стокгольм обязывался бы не менять формы правления, а Петербург отказывался от плана ввода войск в Финляндию. Шведы восприняли это как шантаж, и подписывать что-либо отказались. В Европе действия России восприняли как прелюдию к войне, тем более, что на Балтике участились учения военного флота, а войска в Карелии получили подкрепление. Больше всех возмущался Фридрих II, у которого со шведами был заключён договор о военном союзе. В своей декларации прусский король требовал, чтобы императрица «немедленно прекратила», вторжение, которое неминуемо повергнет север «в смятение и тревогу». Он настоятельно рекомендовал императрице «удовлетвориться «учтивым и приличным ответом, какой дала ей Швеция» и в дальнейшем «освободить Швецию от необходимости давать какие бы то ни было объяснения»³⁶ Французы тоже высказались в подобном духе, и обещали в случае выступления России вместе с Пруссией прийти на помощь союзнику. Да и сторонники Петербурга не горели желанием ввязываться в войну. Об этом отрыто заявил Лондон, и уклончиво - Вена. При отсутствии поддержки действий России в Европе поспешила дистанцироваться и Дания

Русско-Шведский кризис подошел к своей кульминации 25 марта 1751 года – шведский король скончался. Панин сразу же отправил своего человека в Петербург с этой вестью, надеясь получить инструкции. Но спецкурьер вернулся назад только 21 апреля, когда стало ясно, что шведы действительно не намерены ничего менять, как, и клялся при недавней коронации Адольф-Фридрих. Все вздохнули с облегчением: ситуация на Балтике нормализовалась.

То что  Россия не изменила своей жесткой  позиции  в отношении сохранения шведской конституции при отказе союзников поддержать её в прямом противодействии противников говорит  и о возросшей роли России в Европе и об осознании ей собственной силы. Российская империя добилась своего дипломатическим путём. Сохранением статус-кво в Швеции Россия обезопасила свой северо-восточный фланг в семилетней войне. Однако созыв в 1751 году риксдага не позволил Панину почивать на лаврах Предстояла новая борьба за влияние на Шведские дела. А. С. Кан писал, что после неприятия Стокгольма вмешательства России в его внутренние дела как гаранта сохранения конституции «проявленная «шляпами» твёрдость сгладила память об их военном провале, укрепив положение и правительства и Швеции как токовой».³⁷  Но шведы едва ли считали мирное разрешение кризиса своей победой. Это подтверждает и то, что граф К. Г. Тесин 6 марта 1753г. официально  подал в отставку. А в январе 1754 года окончательно поссорился с королём и совсем отошел от дел. И тогда же наметился поворот во внешней политике Швеции. Лидеры партии шляп начинают искать союза с Данией и отходить от Пруссии. Особенно на этом настаивал сенатор Хёпкен  (Гепкен) «Сенатор Гепкен сильно протистует против всяких с королем прусским обязательств, рассуждая, что все оные быть токова существа, что никогда с истинными интересами Швеции согласить не возможно…»³⁸ После ухода Тесина Хёпкен стал выражать свои взгляды свободно и действовать активно. Так встречаясь с Никитой Паниным, он говорил о возможности нападения и подчёркивал: «Сей государь для всех соседей неспокойный». Тогда же он сообщил русскому посланнику о том, что договор с Пруссией шведы продлевать не собираются. Из этого же источника исходила информация о том, что Фридрих направил к турецкому султану Эмиссара с очевидной миссией: подстрекать порту к войне с Россией. В связи с этим шведскому посланнику в Стамбуле предписывалось убедить султана не откликаться на предложения Пруссии. Эти шаги одного из влиятельных руководителей партии «шляп» показывали, что Швеция стремится как минимум к мирным отношениям с Россией.

Тем временем Швеция автоматически продлила оборонительный союз с Россией и Францией, но и впрямь отказала Версалю в продлении договора с Пруссией. Окончательный перелом в международные отношения внёс 1756 год. Произошла «дипломатическая революция», которая разрушила систему международных союзов, сложившихся после войны за Испанское наследство. В начавшейся Семилетней войне Пруссии и Англии привязанной к ней своей унией с Ганновером противостоял союз трёх вчерашних противников – Австрии, Франции и России. В конце 1756 года, когда Фридрих II через Саксонию уже вторгся в австрийские владения, посол Вены в России граф Н. Эстергази передал просьбу своего правительства к Панину, чтобы русский посланник в Стокгольме помог своим австрийскому и французскому коллегам уговорить шведов сделать диверсию прусскому королю на его северных рубежах в Померании. Россия и Вена объединяли свои усилия просто, потому что им не нужно было усиление Пруссии, Франция кроме этой общей для них причины поступала так в пику Англии. А что касается Шведов то первые признаки напряжения в отношениях с Пруссией возникли у них ещё в 1751 году. Через полгода после разрыва связей с Россией Фридрих II решил попытаться вернуть потерянное. В разговоре с австрийским дипломатом он заявил, что поскольку русская императрица защищает шведскую конституцию, он тоже готов гарантировать её сохранение. Видимо после заявления короля в Стокгольме решили, что он предал Швецию. Шведы также были недовольны постоянными нарушениями шведскими солдатами границ Померании, и насильственным набором рекрутов в прусскую армию. Кроме того, за участие в войне Стокгольму была обещана прусская часть Померании, но хотя искушение было велико, осторожные шведы вступили в войну только после России. Но не смотря на столь сильных союзников «Померанская война», не принесла славы шведскому оружию, и скорее повредила её финансам, чем прусским войскам. На помощь «шляпам» пришла смена царствующих лиц в Петербурге. Недолгое правление Петра II положило конец войне России с Пруссией. Швеция последовала её примеру, заключив с Пруссией в 1762 году сепаратный мир на условиях статус-кво. Дворцовый переворот в России, приведший к власти Екатерину II, и стоявший жизни её злополучному супругу, закрепил восстановление мира. Отныне и до конца «эры свободы» шведская политика в Центральной Европе следовала курсу российской императрицы, хотя порой и сама влияла на этот курс.