Социальные конфликты А. Турена М. Кастельса

     Еще более отдаленной эта связь становится в постиндустриальном, программированном  обществе, которому соответствует более  сложная, менее механическая и менее  стабильная по сравнению с доиндустриальным и индустриальным типами общества модель организации. В отличие от последних, в противовес "пирамидной структуре" обществ с низшими уровнями самоизменения  их функционирования, в идущем им на смену постиндустриальном обществе центры принятия решений составляют самоорганизующуюся и самоизменяющуюся систему без центрального пункта. В отличие от индустриального  общества, в котором основной классовый  конфликт существует между рабочим  и боссом, в программированном  обществе основной социальный конфликт пролегает, по Турену, между механизмом производства и управления и самим потребителем. Переход к нему означает движение к более открытому обществу, которое побуждает людей, товары и идеи циркулировать в гораздо большей мере, чем это делали предыдущие общества. Постиндустриальное общество действует более глобально на управленческом уровне, используя для этого две главные формы. Во-первых, это нововведения, т.е. способность производить новую продукцию как результат инвестиций в науку и технику; во-вторых, самоуправление становится проявлением способности использовать сложные системы информации и коммуникаций. Турен признает, что индустриальное общество находится в состоянии кризиса, что проявилось во всеохватывающем кризисе ценностей, кризисе культуры, в широком движении контркультуры, которое прямо поставило под вопрос ценности индустриализации и роста и которое предъявило счет стабильности и тождественности в какой бы то ни было форме, потребовало необходимых трансформаций во всех сферах общества. Однако за этими проявлениями кроются более глубокие и фундаментальные сдвиги в самом способе производства, распределения, обмена, потребления, в самой организации общественной жизни. Суть этих сдвигов состоит в переходе к новому типу общества, более активному и мобильному, более самоорганизующемуся, способному создавать все новые модели управления и осуществлять культурные нововведения, но вместе с тем к более волюнтаристскому и опасному, чем общество, оставленное нами позади. Программированное общество обладает значительно большей степенью мобилизованности, чем индустриальное, и создает более широкий простор для разнообразных и активных систем социального действия. Это находит воплощение в широко распространившихся социальных движениях - освободительных, феминистских, молодежных, экономических, экологических, региональных, этнических, культурных и т.д. Все эти разнородные и разнонаправленные движения придают социальным конфликтам в программированном обществе исключительную жизненность и широкое распространение. Но здесь же кроется и причина слабости этих движений, поскольку обобщенная природа конфликтов в данном случае лишает их общей основы. В такой ситуации пламя социального протеста может вспыхнуть в любом месте, но обществу меньше, чем прежде, угрожает огромный пожар социальных потрясений. Придавая большое значение в развитии общества социальным действиям, Т. создал их своеобразную типологию. Те конфликтные действия, которые представляют собой попытку защитить, реконструировать или адаптировать некоторый слабый элемент социальной системы, будь то ценность, норма, властные отношения или общество в целом, он называл коллективным поведением. Если конфликты представляют собой социальные механизмы для изменения систем принятия решений и являются вследствие этого факторами изменения структуры политических сил в самом широком смысле слова, то речь должна вестись о социальной борьбе. Когда же конфликтные действия направлены на изменение отношений социального господства, касающихся главных культурных ресурсов (производство, знания, этические нормы), они могут быть названы социальными движениями. В процессе развертывания социальных движений главное внимание их инициаторов и участников, согласно Турену, концентрируются на самом социальном "актере", на его индивидуальности и идентичности. Акцент на индивидуальности и идентичности служит характеристикой поднимающихся социальных слоев и групп, и особенно новых контролирующих классов, отстаивающих собственную идентичность и индивидуальность, за которыми кроется требование свободы для инициатив и снятия традиционных барьеров, которые препятствуют приходу всякой новой власти. В последние годы Турен все больше внимания уделяет проблеме гармонизации отношений формирующегося программированного общества с экологическими движениями и окружающей природной средой. Программированное общество не может признать существование природы, отделенной от себя, поэтому оно, с одной стороны, осознает, что является частью природы, а с другой - несет ответственность за защиту природы, берет на себя ответственность за все вероятные последствия модификаций, производимых им в природном порядке. В этой связи современное общество трактуется Туреном как коммуникационное, интерпретируемое в понятиях социальных отношений, и одновременно должное рассматриваться как система деятельности. В нем главная область конфронтации приближается к области знаний и идей, знание становится производительной силой, присвоение которой столь же важно, сколь важна в индустриальном обществе проблема собственности. Чем больше это общество расширяет свою способность к самоизменению, тем больше оно руко- водствуется знаниями о себе и социальном действии, вследствие чего сердцевину социальных конфликтов и движений в нем составляет интеллектуальный мир. 
 

ГЛАВА 2. КОНФЛИКТ М. КАСТЕЛЬСА

     Мануэль Кастельс (Manuel Castells) - один из самых авторитетных социальных мыслителей и исследователей современного мира.

     Он  родился в 1942 г. в Испании, участвовал в антифранкистском движении. Затем  учился в Париже, профессор Ален Турен считает его своим наиболее выдающимся учеником.

     Весомая заслуга в использовании марксизма  при анализе города принадлежит  М. Кастельсу — испанскому социологу, работающему в США. В 1977 г. на английский язык была переведена его статья «Городской вопрос». Впоследствии в англоязычный научный оборот стремительно вошла  целая серия работ Кастельса. В них автор пытается анализировать  фундаментальные изменения капиталистической  системы. Он упрекал ученых, занимающихся городской проблематикой, в том, что они изучают любые вопросы, но не главные — извлечение прибыли  в капиталистическом городе. Главная  функция города, по мнению Кастельса, — экономическая. Это место, где  происходит воспроизводство рабочей  силы капиталистического общества. Здесь  рабочие и служащие потребляют товары и услуги, необходимые им для эффективной  работы. В этом и заключено основное противоречие капитализма применительно  к городу. Капитализм, следуя логике собственного развития, везде и всюду  занят максимизацией получения  прибыли. Для этого он нуждается  в сокращении всевозможных расходов: материалов, ренты и особенно труда. Таким образом, фундаментальное  противоречие капитализма заключается  в стремлении к повышению прибыли  и в то же время необходимости  инвестирования в развитие труда.

     Экономия  издержек ведет к тому, что капиталисты  очень не охотно тратят средства на жилищное строительство, образование, здравоохранение, необходимые для  воспроизводства трудовых ресурсов. В результате качество жизни рабочих  ухудшается. Однако, в свою очередь, уменьшение этих расходов негативно  влияет на все общество, угрожая  ростом социальной напряженности, стабильности всей общественной системы. Для сдерживания  подобной тенденции требуется интервенция  государства. Государство призвано защищать классовое господство и  сохранять социальный порядок.

     Таким образом, государство поддерживает систему, инвестируя средства в дешевое (муниципальное) жилищное строительство, обеспечивая общественное образование, базовые медицинские услуги. Лишь создав «общество всеобщего благоденствия», капитализм смог сохранить социальную систему от разрушения. Разрешая это  противоречие, капитализм создает новое  — рост муниципального и национального  долга. Именно за счет этого долга  государству удается финансировать  социальные программы. В качестве примеров Кастельс называет суммы долга крупнейших метрополий Нью-Йорка и Кливленда. Лишь правительственные ссуды позволили  им избежать банкротства.

     Подтверждением  высказываний Кастельса является и  тот факт, что в 90-е гг. около  пятнадцати американских городов оказались  в подобном состоянии. Банкротом  объявил себя город Бриджпорт (штат Коннектикут). Это происходит по причине  необходимости одновременного финансирования издержек на функционирование городов, в деловой части которых концентрируется  банковский, финансовый, риэлтерский, рекламный сектора производства и поддержки незанятого населения, живущего во внутреннем городе.

     В связи с увеличением суммы  долга уменьшаются расходы государства  и местных властей. В США в  период "рейганомики" сокращению подверглись ряд социальных программ, в их числе на 80 процентов программа  строительства жилья для малоимущих. Сокращены были также и многие другие муниципальные расходы, что  постоянно угрожало стабильному  функционированию городских служб. Все эти процессы укладываются в  рамки процесса «коллективного потребления» — ключевого понятия концепции  Кастельса.

     В этой связи предстают в совершенно ином свете теории городского планирования, целью которых, по Кастельсу, является создание городской среды, максимально  благоприятной для извлечения прибыли. Строительство городской инфраструктуры жизненно необходимо для частного капитала. Таким образом, и планирование города находится под классовым контролем. Государство, защищая социальные интересы буржуазии, тем не менее является относительно автономным, что позволяет  ему выражать долгосрочные интересы капитала, кроме того, государству  удается удерживать равновесие интересов  различных фракций капиталистического общества (бизнесменов, финансистов, владельцев недвижимости и т. д.).

     Однако  обострение социального конфликта  разрушает эти функции государства. Капитализм сталкивается с новыми социальными  движениями, которые объединяют этнические группы, женское движение, экологов, рабочих. Государство уже не в  состоянии и дальше покупать рабочих  благосостоянием и неминуемо  пойдет по пути увеличения репрессий. Силовое регулирование конфликта, в свою очередь, ведет к милитаризации  общества и возрастанию классового сознания простых людей. Это неминуемо  подталкивает горожан к участию  в подлинно социальном движении и  перерастанию «городского протеста»  в «городскую революцию».

     Идеи  Кастельса нашли много сторонников  особенно среди воинственных группировок, боровшихся с «всевластием» капитала, но обрели и не меньшее количество противников. Кастельса упрекали за его загрязнение языка использованием новых терминов. За якобы присущий его теории универсализм, хотя она  в лучшем случае приложима лишь для  французских городов, за неопределенность концепции «коллективного потребления». Всегда ли потребление услуг и  товаров используется в целях "коллективного  потребления" и является ли это  основным мотивом? Как объяснить, что  и в бывших социалистических государствах происходил аналогичный процесс, несмотря на отсутствие в них капиталистической  эксплуатации? Кроме того, оправданно ли включение в рамки движения социального протеста всех протестующих без различения их целей: от женской  либерализации до облегчения бремени  найма жилья. Наряду с тем, что  такие движения разнятся в целях, они выступают и на различных  уровнях, одни — на муниципальном, другие — национальном. Звучали также  обвинения Кастельса в изначально заданном в его теории целеполагании  и сведении всего под этот общий  знаменатель.³

По Кастельсу, общества организованы вокруг человеческих процессов, структурированных и  исторически детерминированных  в отношениях производства, опыта  и власти. При этом им подробно раскрывается эта система понятий и их взаимосвязь, а также взаимодействие с социальными  идентичностями.

Социальные структуры  взаимодействуют с производственными  процессами, определяя правила присвоения, распределения и использования "излишка" (вторая часть продукта производственного  процесса используется в форме потребления). Эти правила и составляют способы  производства, а сами способы определяют социальные отношения в производстве, детерминируя существование социальных классов. Несложно заметить, Кастельс обнаруживает близость к своему марксистскому  прошлому. Ведь первая, давшая ему имя  в науке книга "The Urban Question" не случайно имела подзаголовок "А Marxist Approach".

Кастельс пишет  о том, что в XX в. человечество жило в основном при двух господствующих способах производства: капитализме  и этатизме. В отличие от большинства  авторов на Западе, которые либо вообще предпочитают не использовать понятие "капитализм", либо заявляют, что капитализм способен к улучшению, гуманизации, что в развитых странах  сложился уже посткапиталистический  строй, Кастельс часто подчеркивает, что капитализм сохраняет свои формообразующие  особенности - наемный труд и конкуренцию  в накоплении капитала. Да, сложился омоложенный информациональный  капитализм, который после ликвидации этатизма как системы менее чем  за десятилетие пышно расцвел  во всем мире. Это форма капитализма  более жесткая в своих целях, но несравненно более гибкая в  средствах, чем сформировавшаяся в 1930-1940-е годы под влиянием кейнсианства и идеологии общества всеобщего  благосостояния.

Способ производства, как уже сказано, определяет присвоение и использование "-излишка". Но объем такого "излишка" определяется продуктивностью процессов производства. Уровни же продуктивности сами зависят  от отношения между трудом и материалом, как функции использования средств  производства путем применения энергии  и знаний. Этот процесс характеризуется  техническими отношениями в производстве, определяющими "способы развития". Способы развития - это технологические  схемы, через которые труд воздействует на материал, чтобы создать продукт, детерминируя, в конечном счете, величину и качество экономического излишка. Далее он называет прежние (аграрный и индустриальный) способы развития, раскрывая их специфические особенности  и ключевой элемент, обеспечивающий в каждом из них повышение продуктивности производственного процесса.

Сложившаяся в  последние два десятилетия экономика  нового типа именуется Кастельсом информациональной  и глобальной.

Информациональная экономика - так как производительность и конкурентоспособность факторов или агентов в этой экономике (будь то фирма, регион или нация) зависят  в первую очередь от их способности  генерировать, обрабатывать и эффективно использовать информацию, основанную на знаниях. Глобальная - потому что  основные виды экономической деятельности, такие, как производство, потребление  и циркуляция товаров и услуг, а также их составляющие (капитал, труд, сырье, управление, информация, технология, рынки) организуются в глобальном масштабе, непосредственно либо с использованием разветвленной сети, связывающей  экономических агентов. И наконец, информациональная к глобальная - потому что в новых исторических условиях достижение определенного  уровня производительности и существование  конкуренции возможно лишь внутри глобальной взаимосвязанной сети.

Такого подхода  к экономической глобализации в  мировой литературе до M. Кастельса  не было. Обычно отмечают совокупность таких процессов, как трансграничные потоки товаров, услуг, капитала, технологии, информации, людей, пространственную и  институциональную интеграцию рынков и т.д.

Понятие "информационная экономика" (как и информационное общество) было введено в научный  оборот еще в начале 1960-х годов, оно стало фактически общепризнанным по отношению к сложившейся в  западном мире реальности. Но M. Кастельс не случайно уточняет используемый им термин - "информациональная" (informational), a не "информационная" экономика - и постоянно применяет его  в связке с глобальной экономикой (обычное словоупотребление - глобальная/информациональная). За этим стоит свой концептуальный подход. По его мнению, глобальная сеть явилась результатом революции  в области информационных технологий, создавшей материальную основу глобализации экономики, т.е. появления новой, отличной от ранее существовавшей экономической  системы.

Новые информационные технологии являются не просто инструментом для применения, но также процессами для развития, в силу чего в какой-то мере исчезает различие между пользователями и создателями. Таким образом, пользователи могут держать под контролем  технологию, как, например, в случае с Интернетом. Отсюда следует новое  соотношение между социальными  процессами создания и обработки  символов (культура общества) и способностью производить и распределять товары и услуги (производительные силы). Впервые  в истории человеческая мысль  прямо является производительной силой, а не просто определенным элементом  производственной системы.