Житие Сергия Радонежского

    Житие Сергия Радонежского – типичный пример житийной литературы своего времени. Жития  – интереснейший исторический источник, но к фактам, приведенным в них, надо относиться весьма осторожно, подвергая  их тщательному анализу. По утверждению  известного историка и исследователя  В. Ключевского, разница между житием святого и биографией примерно такова же, как между иконой и портретом. «Качество исторического материала, представляемого житием, зависело главным  образом от обстоятельств, при которых  писалось последнее, и от литературных целей, которые ставил себе его автор», – писал Ключевский. 

    Таким образом, жития не могут быть использованы, как основной источник исторических фактов. Составители житий не гнались  за достоверностью и всеохватностью описания личности, которой это житие  посвящено, и связанных с ней  исторических событий. Составителей жития  интересовали только строго определенные качества героя, которые, по их мысли, приближали его к идеальному образу святого. Именно эти факты из жизни и  эти черты характера святого  описываются в житиях. Все остальное  составителям жития было неважно. 

    Жития – не биографические описания жизни  святых. Это образец для тех, кто  стремится к праведной жизни. Это яркий пример церковной назидательной  литературы. И потому составители  жития зачастую поступались исторической правдой – в куда большей степени, чем авторы летописных сводов. 

    В житиях мы находим отношение церковников  к окружавшему их миру, те идеалы, к которым они призывали стремиться. 

    И лишь в последнюю очередь там  можно найти точные биографические факты из жизни реальных людей. 

    Однако  мы должны признать и то, что люди, про которых писались жития, были незаурядными, выдающимися личностями. И порой, кроме житийной литературы, почерпнуть подробности о жизни  таких людей, как, например, Сергий Радонежский, нам просто негде. В этих-то случаях  жития служат нам существенным подспорьем к сухим фактам, изложенным в летописных хронологических записях.

    Житие Сергия Радонежского 

    Преподобный Сергий родился от родителей благородных  и благоверных: от отца, которого звали  Кириллом, и матери, по имени Мария, которые были всякими добродетелями  украшены. (…) 

    И свершилось некое чудо до рождения его. Когда ребенок еще был  в утробе матери, однажды в воскресенье  мать его вошла в церковь во время пения святой литургии. И  стояла она с другими женщинами  в притворе, когда должны были приступить к чтению святого Евангелия, и  все стояли молча, младенец начал  кричать в утробе матери. Перед  тем, как начали петь херувимскую  песнь, младенец начал вторично кричать. Когда же иерей возгласил: «Возьмем, святая святым!» – младенец в  третий раз закричал. (…) 

    Когда наступил сороковой день после рождения его, родители принесли ребенка в  церковь Божию. (…) Иерей окрестил его именем Варфоломей. (…) 

    Отец  и мать рассказали иерею, как их сын, еще в утробе матери, в церкви три раза прокричал: «Не знаем, что  означает это». Иерей сказал: «Радуйтесь, ибо будет ребенок сосуд избранный  Бога, обитель и слуга Святой Троицы». (…) 

    У Кирилла было три сына: Стефан и  Петр быстро изучили грамоту, Варфоломей же не быстро учился читать. (…) Отрок  со слезами молился: «Господи! Дай  мне выучить грамоту, вразуми  меня». (…) 

    Печалились  родители его, огорчался учитель. Все  печалились, не ведая высшего предначертания божественного промысла, не зная, что  хочет Бог сотворить. (…) По усмотрению Бога нужно было, чтобы от Бога книжное  учение он получил. Скажем, как научился он грамоте. 

    Когда он послан был отцом своим искать скот, он увидел некоего черноризца на поле под дубом стоящего и молящегося. Когда кончил молиться старец, он обратился  к Варфоломею: «Что хочешь, чадо?»  Отрок же сказал: «Душа желает знать  грамоту. Учусь я грамоте, но не могу ее одолеть. Святой Отче, помолись, чтобы  смог я научиться грамоте». И ответил  ему старец: «О грамоте, чадо, не скорби: с сего дня дарует тебе Господь  знание грамоты». С того часа он хорошо знал грамоту. 

    Раб божий Кирилл прежде обладал большим  имением в Ростовской области, был  он боярином, владел большим богатством, но к концу жизни впал в бедность. Скажем и о том, почему он обнищал: из-за частых хождений с князем в  Орду, из-за набегов татарских, из-за даней тяжких ордынских. Но хуже всех этих бед было великое нашествие  татар, и после него продолжалось насилие, потому что княжение великое  досталось князю Ивану Даниловичу, и княжение Ростовское отошло к Москве. И многие из ростовцев москвичам  имущество свое поневоле отдавали. Из-за этого Кирилл переселился в  Радонеж. 

    Сыновья Кирилла, Стефан и Петр, женились; третий же сын, блаженный юноша Варфоломей, не захотел жениться, а стремился  к иноческой жизни. 

    Стефан  же немного лет пожил с женой, и жена его умерла. Стефан же вскоре оставил мир и стал монахом  в монастыре Покрова святой Богородицы в Хотькове. Блаженный юноша Варфоломей, пришедши к нему, просил Стефана, чтобы  тот пошел с ним искать место  пустынное. Стефан, повинуясь, пошел  вместе с ним. 

    Обошли  они по лесам многие места и  наконец пришли в одно место пустынное, в чаще леса, где была и вода. Братья осмотрели место и полюбили его, а главное – это Бог наставлял  их. И, помолившись, начали они своими руками лес рубить, и на плечах своих  они бревна принесли на выбранное  место. Сначала они себе сделали  постель и хижину и устроили над  ней крышу, а потом келью одну соорудили, и отвели место для  церковки небольшой, и срубили ее. 

    И освящена была церковь во имя святой Троицы. Стефан недолго прожил в  пустыни с братом своим и увидел, что трудна жизнь в пустыни  – во всем нужда, лишения. Стефан ушел в Москву, поселился в монастыре  святого Богоявления и жил, весьма преуспевая в добродетели. 

    В то время Варфоломей хотел принять  пострижение монашеское. И призвал  он к себе в пустыньку священника, игумена саном. Игумен постриг его  месяца октября в седьмой день, на память святых мучеников Сергия и Вакха. И дано было имя ему  в монашестве Сергий. Он был первым иноком, постриженным в той церкви и в той пустыни. Порой его  смущали демонские козни и  ужасы, а иногда зверей нападения, –  ведь много зверей в этой пустыни  тогда жило. Некоторые из них стаями выли и с ревом проходили, а  другие не вместе, но по два, или по три  или один за другим мимо проходили; некоторые из них вдалеке стояли, а другие близко подходили к блаженному и окружали его, и даже обнюхивали его. 

    Среди них один медведь имел обыкновение  приходить к преподобному. Преподобный, видя, что не из злобы приходит к  нему зверь, но чтобы взять из еды  что-нибудь немного для пропитания себе, выносил зверю из хижины своей  маленький кусок хлеба и клал его или на пень, или на колоду, чтобы, когда придет, как обычно, зверь, готовую себе нашел пищу; и  он брал ее в пасть свою и уходил. Когда же не хватало хлеба и  пришедший по обыкновению зверь  не находил приготовленного для  него привычного куска, тогда он долгое время не уходил. Но стоял медведь, озираясь туда и сюда, упорствуя, как  некий жестокий заимодавец, желающий получить долг свой. Если же был у  преподобного лишь один кусок хлеба, то и тогда он делил его на две  части, чтобы одну часть себе оставить, а другую зверю этому отдать; не было ведь тогда в пустыни у  Сергия разнообразной пищи, но только хлеб один и вода из источника, бывшего  там, да и то понемногу. Часто и  хлеба на день не было; и когда  это случалось, тогда они оба  оставались голодными, сам святой и  зверь. Иногда же блаженный о себе не заботился и сам голодным оставался: хотя один только кусок хлеба был  у него, но и тот он зверю этому  бросал. И он предпочитал не есть в тот день, а голодать, нежели зверя этого обмануть и без  еды отпустить. 

    Блаженный же все посылавшиеся ему испытания  с радостью терпел, за все благодарил Бога, а не протестовал, не унывал в  трудностях. 

    И потом Бог, видя великую веру святого  и большое терпение его, смилостивился  над ним и захотел облегчить  труды его в пустыне: вложил Господь  в сердца некоторым богобоязненным монахам из братии желание, и начали они приходить к святому. 

    Но  преподобный не только не принимал их, но и запрещал им оставаться, говоря: «Не можете выжить на месте этом и не можете терпеть трудности  в пустыне: голод, жажду, неудобства и бедность». Они же отвечали: «Хотим мы терпеть трудности жизни на месте этом, а если Бог захочет, то и сможем». Преподобный же еще  раз спросил их: «Сможете ли вы терпеть  трудности жизни на месте этом: голод, и жажду, и всякие лишения?»  Они же ответили: «Да, честный отче, мы хотим и сможем, если Бог поможет  нам и твои молитвы поддержат  нас. Только об одном молим тебя, преподобный: не удаляй нас от лица твоего и с места этого, милого нам, не прогоняй нас». 

    Преподобный же Сергий, убедившись в вере их и  усердии, удивился и сказал им: «Я не выгоню вас, ибо Спаситель наш  говорил: «Приходящего ко мне не изгоню вон». 

    И построили они каждый отдельную  келью и жили для Бога, глядя  на жизнь преподобного Сергия и ему  по мере сил подражая. Преподобный  же Сергий, живя с братьями, многие тяготы терпел и великие подвиги и  труды постнической жизни совершал. Суровой постнической жизнью он жил; добродетели его были такие: голод, жажда, бдение, сухая пища, на земле  сон, чистота телесная и душевная, молчание уст, плотских желаний тщательное умерщвление, труды телесные, смирение нелицемерное, молитва беспрестанная, рассудок добрый, любовь совершенная, бедность в одежде, память о смерти, кротость с мягкостью, страх Божий  постоянный. 

    Собралось монахов не очень много, не больше двенадцати человек: среди них был  некий старец Василий, по прозванию  Сухой, который в числе первых пришел с верховьев Дубны; другой же монах, по имени Иаков, по прозванию  Якута – был он за посыльного, его всегда посылали по делам, за особенно нужными вещами, без которых нельзя обойтись; еще один был по имени  Анисим, который был дьяконом, отец дьякона по имени Елисей. Когда  кельи были построены и тыном  ограждены, не очень большим, поставили  и привратника у ворот, сам  же Сергий три или четыре кельи  сам своими руками построил. И в  прочих всех монастырских делах, нужных братии, он участвовал: иногда дрова  на плечах своих из леса носил и, разбив и наколов, на поленья разрубив, разносил по кельям. Но зачем я вспоминаю  о дровах? Ведь удивительно поистине было видеть то, что у них было тогда: был от них недалеко лес, –  не так, как теперь, но где кельи  строящиеся были поставлены, здесь  же над ними и деревья были, осеняя их, шумели над ними. Вокруг церкви много  колод и пней повсюду было, здесь  же различные сеяли семена и выращивали огородную зелень. 

    Но  вернемся снова к оставленному рассказу о подвиге преподобного Сергия, он без лености братии как купленный  раб служил: и дрова для всех колол, и толок зерно, и хлеб пек, и еду варил, обувь и одежду шил, и воду в двух ведрах на своих  плечах в гору носил и каждому  у кельи ставил. 

    Долго принуждала его братия стать игуменом. И он наконец внял их мольбам. 

    Не  по своей воле Сергий игуменство получил, но от Бога поручено было ему начальство. Он не стремился к этому, не вырывал  сана у кого-нибудь, посулов не сулил  за это, платы не давал, как делают некоторые честолюбцы, вырывающие все  друг у друга. И пришел преподобный  Сергий в свой монастырь, в обитель  святой Троицы. 

    И начал блаженный учить братию. Многие люди из различных городов  и мест пришли к Сергию и жили с ним. Понемногу монастырь увеличивался, братья умножались, кельи строились. 

    Преподобный Сергий труды свои все более умножал, старался быть учителем и исполнителем: и на работу раньше всех шел, и на церковном пении раньше всех был, и на службе никогда к стене  не прислонялся. 

    Такой был обычай у блаженного сначала: после повечерия позднего или  совсем глубоким вечером, когда уже  наступала ночь, особенно же в темные и долгие ночи, завершив молитву  в келье своей, выходил он из нее  после молитвы, чтобы обойти все  кельи монахов. Сергий заботился  о братии своей, не только о теле их думал, но и о душах их пекся, желая узнать жизнь каждого из них и стремление к Богу. Если слышал он, что кто-то молится, или  поклоны совершает, или работой  своей в безмолвии с молитвой занимается, или святые книги читает, или о грехах своих плачется и  сетует, за этих монахов он радовался, и Бога благодарил, и молился за них Богу, чтобы они до конца  довели добрые свои начинания. «Претерпевший, – сказано, – до конца – спасется». 

    Если  же Сергий слышал, что кто-то беседует, собравшись вдвоем или втроем, или  смеется – негодовал он об этом, и, не терпя такого дела, рукой своей  ударял в дверь или в окошко стучал и отходил. Таким образом  он давал знать им о своем приходе  и посещении и невидимым посещением праздные беседы их пресекал. 

    Прошло  много лет, я думаю, больше пятнадцати. Во время княжения князя великого Ивана начали приходить сюда христиане, и понравилось им здесь жить. Начали по обе стороны места этого  селиться, и построили села, и  засеяли поля. Начали они часто  посещать монастырь, принося различные  нужные вещи. А была заповедь у преподобного игумена для братьев: не просить  у мирян нужного для пропитания, но сидеть терпеливо в монастыре  и ждать милости от Бога.