Пушкин  во время южной  ссылки (1820-1824 гг.)

    Пушкину грозила  «исправительная»  ссылка в Сибирь  или в Соловецкий

монастырь. Это означало бы полную изоляцию от общества, от литературы,

суровые условия жизни, строгий надзор. Но поэт сам явился к столичному

генерал-губернатору графу М. А. Милорадовичу и добровольно «выдал» тексты

запрещенных стихотворений. Благодаря этому (а также заступничеству

Карамзина) весной 1820 г. он отбыл в «мягкую», «воспитательную», ссылку на

юг, под начало добросердечного генерала И. Н. Инзова. Поэта лишили права

появляться в столицах, в крупных городах, обязали выполнять служебные

поручения, зато он сохранил личную свободу, возможность творить,

наслаждаться приятным тёплым климатом.

    Но  с каждым годом ссыльный Пушкин  всё болезненней, всё острее  переживал

оторванность от друзей, от столичной жизни, от литературной среды. В апреле

1823 года он  с тоской писал Петру Андреевичу  Вяземскому: «Мои надежды не

сбылись: мне нынешний год нельзя будет приехать ни в Москву, ни в

Петербург». До 1822 года Пушкин хотя бы чувствовал себя «своим» среди

враждебной правительству молодёжи; по пути в ссылку он гостил в киевском

имении Каменка у будущих декабристов, вёл смелые разговоры с кишинёвцами.

Не будучи членом тайных обществ, Пушкин на юге поддерживал  дружеские

отношения с их вождями и активными сотрудниками, переписывался с членами

Северного общества (прежде всего с К. Ф. Рылеевым). С 1823 года в его

письмах с ними, начинается разлад. Для поэтов-декабристов литература была

средством достижения нравственных и политических целей – очень важным, но

всё-таки средством. Для Пушкина она всегда оставалась таинственной областью

«вдохновенья, звуков сладких и молитв». И чем дальше, тем дальше поэт

опасался их культурного диктата, их чересчур практичному отношению к

искусству, их желанию поставить лиру на службу «общему делу», превратить

литературу, как он иронично выразился в одном из писем к Рылееву, в

«республике словесности».

    Отчуждение постепенно нарастало. Кроме того, в середине 1823 года

Пушкина перевели в Одессу, в распоряжение к куда более сурового в отношении

с подчинёнными начальника – генерала Воронцова. (Воронцов отправил Пушкина

обследовать местности пострадавшие от саранчи; оскорбившись, поэт

представил «отчёт»: «Саранча летала, летала, села… и всё съела»). С трудом

перенося провинциальную скуку, Пушкин то обдумывал планы побега за границу,

то перебраться в среднюю полосу Росси. В августе 1824 года его переведут на

жительство в фамильное имение Михайловское недалеко от Пскова, под надзор

полиции. (Содействовать властям поэта согласился отец поэта, что

окончательно испортит их отношения.)

    Но  душевное смятение, страдание, тоска  преобразовались в лирическую

гармонию – и в поэзии Пушкин словно переживал ещё одну, несравненно более

свободную и гармоничную жизнь.

    На юге зазвучал в полную силу его лирический голос. Именно по пути в

ссылку, летом 1820 года, были созданы романтические элегии «Погасло дневное

светило …» и «Редеет облаков летучая толпа …». Последнее стихотворение не

поддается однозначному истолкованию. Но поэт и не стремится к ясности, его

стихи должны быть чуть-чуть туманными, как сам пейзаж в туманных сумерках.

Торжественные образы ночного море и предзакатных гор, утраченная любовь,

трепетная интонация, недоговоренность – всё это «приметы» романтизма, во

власти которого пребывал тогда Пушкин.

    Стихи,  созданные на юге, постепенно  складывались в один поэтический

сюжет. Они превращались в лирический роман, повествующий о поэте, изгнанном

властью на окраину империи, не раз обманутом «молодыми ветреницами», но не

изменившем главной своей любви, - внутренней свободы. Власть не может

отнять у него внутреннюю свободу. Чересчур серьёзные друзья-декабристы не

могут поколебать его творческую веру в собственное предназначение.

Единственное, что  выше сил Пушкина, - это «даровать  свободу» своим

творениям – далеко не все они из-за цензуры появиться в печати, по крайней

мере в неискажённом виде. Возможно в стихотворении «Птичка» (1823) поэт

говорит и об этом.

    В лирике этих лет переплетаются разные мотивы. Пушкин говорит о

«демоническом» разочаровании в жизни. Пушкин пишет об свободы и о неволе,

царящей вокруг, об утраченной любви, что одновременно разрывает сердце

поэта и сулит ему блаженство воспоминаний. И о верной дружбе, которая

сквозь пространство и время соединяет разлученных друзей, сводит их в

тайный круг («Друзьям»: «Вчера был день разлуки шумной…», 1822 год).

    Мотивы  свободы и неволи, обманутой любви  и вечной надежды звучат в

цикле романтических «южных» поэм. Герои этих поэм во многом похожи на

героев «восточных повестей» (поэм) великого английского романтика Джорджа

Гордона Байрона. Это разочарование европейцы, в  поисках свободы бегущие от

цивилизации в естественный «дикий» мир. Там их ждёт роковая влюблённость,

неразрешимые противоречия, новые разочаровании. Именно – роковая, именно –

неразрушимые. Так, герой «Кавказского пленника» (1820 – 1821 года) охладев

сердцем и устремившись вслед за «весёлым призраком свободы», попадает в

черкесский плен. Влюблённая в пленника «дева гор», черкешенка, освобождает

его, а сама бросается в бурные воды Терека… Так, крымский хан Гирей

(«Бахчисарайский  фонтан», 1821 – 1823 года), полюбив взятую  в плен

христианку Марию, забыл о войне, и наслаждения гарема.

    Наложница  Гирея наложница Зарема, не в силах простить «измену» хана,

убивает смиренную Марию…

    Но  уже в «Кавказском пленнике»  - первой из «южных» поэм –  Пушкин

столкнулся с серьёзным препятствием.

    По  законам романтизма сквозь образ  героя должен обязательно

просвечивать лик поэта-романтика. Многочисленные полунамёки призваны были

заронить у читателя подозревание: нечто подобное пережил и сам автор. Но

Пушкин в письме кишинёвскому другу В. П. Горчакову (1822 год) признавался,

что не может быть героем романтического стихотворения – разочарованным,

поглощенным собой без остатка и потому равнодушному к человечеству. Быть

может, поэтому характер героя вышел бледным, не в пример характеру

черкешенки – живому, подвижному. В следующей поэму, «Бахчисарайский

фонтан», главный герой как будто бы хан (правда, этот характер поэт назвал

позже неудачным). А на самом далев центре поэмы находятся две женщины –

Мария и Зарема.

    В поэме  «Цыганы» (1824 год), замкнувшей «байронический»  цикл,

романтический герой изменяется сам. Предельно сблизившись с ним, связав его

имя (Алеко) со своим (Александр), Пушкин в конце концов отверг его

романтическое устремление, подытожив поэму жёсткими, почти холодными

стихами:

                        Но счастья нет и между вами,

                            Природы бедные сыны!

                          И под избранными шатрами

                            Живут мучительны сны,

                             И ваши сени кочевые

                       В пустынях не спаслись от  бед,

                          И всюду страсти роковые,

                           И от судеб защиты нет.

    «Дикая»  свобода не избавляет от мучений,  которые принесла герою

цивилизация. Финал поэмы трагичен и открыт