Психология произведения "Джен Эйр"

Узнав, что ее возлюбленный женат, Джейн уходит из его дома и скитается без гроша по большим дорогам. Ей приходится ночевать в поле, под стогом сена. Никто не пускает ее под кров, она не может добыть хлеба даже в обмен на дорогую шейную косынку. В стране безработных и бездомных каждый бедняк вызывает у сытых людей подозрение в воровстве и обрекается на голодную смерть.

Современного  читателя может удивить поведение  Джейн Эйр. Ведь мистер Рочестер связан брачными узами с буйной сумасшедшей и по английским законам не может развестись с ней. Его несчастье и его искренняя любовь к Джейн должны были бы сломить ее сопротивление. Он предлагает ей уехать с ним в Италию, где их никто не знает, и счастливо прожить с ним за границей до конца дней. О своей больной жене он будет продолжать заботиться. Что же мешает безгранично любящей Джейн принять его предложение?

¹ "Vanity Fair--and Jane Eyre." Quarterly Review. 84:167 (Декабрь 1848): 153-185. revolution.allbest.ru/literature/00003668_0.html  

²  "Vanity Fair--and Jane Eyre." Quarterly Review. 84:167 (Декабрь 1848): 153-185. revolution.allbest.ru/literature/00003668_0.html  

³ Гурова И.Г. «Московский Дом книги» . Роман «Джейн Эйр». М., 2007 [стр. 354]

Конечно, Шарлотта Бронте остается здесь дочерью своего века, когда всякий неофициальный  союз считался позором и преступлением. Но решение ее героини психологически понятно: Джейн Эйр – гордая и чистая натура; самая мысль о том, что всю жизнь придется лгать, всю жизнь быть вдалеке от родины, завися от малейшей прихоти деспотичного и вспыльчивого (хотя и любимого) человека, невыносима для нее. И она предпочитает нищету и разлуку.

Необычайный успех романа объяснялся и той  смелостью, с которой писательница рисует чувство любви; даже передовые  писатели-мужчины той эпохи (Диккенс  и Теккерей) не решались на такое  изображение. Тем более неожиданным для английской публики был голос подлинной страсти, прозвучавшей на страницах романа, написанного женщиной, провинциальной гувернанткой. У Рочестера это страсть, сметающая все преграды, у Джейн – страсть, вступившая в борьбу с обостренным чувством долга.

Сюжет романа связан с длительной романтической  традицией: он не очень правдоподобен, хотя в этом скрыто и своеобразное обаяние. Сказалось чтение готических романов и произведений романтиков. Замок Рочестера, скрывающий мрачную  тайну, внезапные появления ужасной женщины, прерванная свадьба, полученное героиней богатое наследство, пожар, в котором погибнет жена Рочестера и его замок, наконец, счастливый конец – все это вполне соответствует канонам увлекательного, романтического романа.

Но  Шарлотта Бронте остается реалисткой в самом главном – в правдивом  и типическом изображении социальной среды, социальных отношений и человеческих характеров. Дочь священника, она не остановилась перед убийственной сатирой  на духовенство. Наиболее отталкивающий и гротескный образ в романе – священник Броклхерст, «попечитель» и, в сущности, убийца девочек-сирот в Ловудской школе. Идеализированные образы священников, кротких и чуждых корысти, наводнявшие викторианскую литературу, отвергнуты Шарлоттой Бронте, хорошо знавшей клерикальную среду. В ней она встречала два типа священников – суровых фанатиков и семейных деспотов (таков был ее отец) и лицемеров, прикрывающих благочестивыми фразами свою привязанность к земным благам. Оба эти типа выведены в ее романе.

Молодой пастор Сент-Джон наделен красотой и добродетелью, верностью религиозному долгу; но, по существу, это педант и  фанатик, приносящий в жертву все  живые чувства и человеческие отношения. Писательница тонко подмечает  даже оттенок сухого эгоистического расчета в идеалах и требованиях Сент-Джона, в его рассуждениях о высшем христианском долге: предлагая Джейн Эйр брак без любви и совместную миссионерскую деятельность в Индии, он стремится приобрести покорную и безропотную подругу, почти рабыню. Недаром Джейн Эйр отвечает ему гневной отповедью: она видела и испытала сама настоящую любовь и, хотя бежала от нее, теперь застрахована от холодных догматов, принижающих человеческое чувство. Земная страсть и земное счастье привлекают ее, а не самоубийственное миссионерское служение. В порыве гнева она говорит Сент-Джону, что презирает и его самого и его любовь. Сколько смелости нужно было молодой писательнице, дочери пастора, чтобы открыто восстать против религиозных идеалов самоотречения, против традиционного (и в основе своей шовинистического) прославления британского миссионерства!

Столь же беспощадна Шарлотта Бронте и к  любым проявлениям накопительства, преклонения перед деньгами. Ужасна история брака, превратившегося  для мистера Рочестера в безысходную  трагедию: сначала, в юности, он становится жертвой гнусной торгашеской сделки между двумя богатыми семьями, скрывшими от него душевную болезнь невесты; потом он оказывается привязанным на всю жизнь к неизлечимо больной, помешанной женщине. Писательница выступает здесь против английских государственных законов о браке, начинает спор, который продолжат такие колоссы, как Голсуорси и Шоу.

Финал романа, когда Джейн Эйр возвращается к искалеченному, ослепшему, обедневшему  мистеру Рочестеру и приносит ему помощь и утешение, превращается в своеобразный апофеоз героини. Свет жертвенного служения Джейн Эйр любимому человеку, а также умение писательницы передать накал страстей, глубину возникающих у героев вопросов и переживаний снимают тот оттенок слащавости и фальши, который был обычно присущ «happy end», счастливому концу викторианского романа.

Шарлотта  Бронте – мастер пейзажа. Она видела мир глазами художника – да она и была не только писателем, а  и художником. Прекрасны и бесконечно разнообразны набросанные в ее романах ландшафты родной северной Англии, все эти вересковые долины и холмы, то окутанные голубой дымкой, то залитые лунным светом или обледеневшие, иссеченные холодным ветром.

 В романе Бронте отчетливо звучит и тема  женской эмансипации, ставшие знаменем феминистского движения, усиленно развившегося в 20 в. Отстаивая чувство собственного достоинства, сознание своей эмоциональной и нравственной значимости, героиня Бронте способна принимать самостоятельные решения, достигать поставленных целей, а также в полной мере нести ответственность за свои ошибки, не возлагая вину на других. Шарлотта Бронте первая показала обществу страдания женщины, которая видит закрытыми все пути жизни, кроме единственного, указанного ей природой, но и на этом пути ее ждут беды и разочарования. Устами своих героинь писательница  призывали общество взглянуть на неприглядную участь женщин, на отсутствие возможностей для их развития как полноценных членов общества.

Женщина в творчестве Бронте –  существо  свободолюбивое,  независимое, равное мужчине по интеллекту и силе  характера.  В  этом  аспекте  интересна связь творчества Бронте и  с  XVIII  веком,  веком  Просвещения,  почему,  в частности,  закономерен  вопрос  о  продолжении  Шарлоттой  и  ее   сестрами традиции. Но эта же традиция была  «передана» сестрами Бронте и современникам.  В  Англии,  например,  образ  Джейн  нашел отклик в  поэме  Э.-Б. Браунинг  «Аврора  Ли»,  героиня  которой  утверждает ценность и равноправие женщины в мире духовном и  в  мире  чувств.  Особенно много подражаний вызвала «Джейн Эйр» в Америке, где в 60-70-е годы  «женский роман», то есть роман, написанный женщиной и о  женской  судьбе,  становится очень популярным. Сразу же  завоевавший  большую  известность  и  признание, роман Бронте становится идеалом, и образцом многих произведений. Укореняется сама типология образа бедной, но  гордой девушки и конфликта, ситуации, «заданной» Шарлоттой Бронте в  ее  знаменитом романе: героиня  (не  обязательно  гувернантка,  но,  как  правило,  молодая девушка или женщина) оказывается в неблагоприятных обстоятельствах и  только благодаря  своей   моральной   цельности,   стойкости,   уму   и   характеру преодолевает жизненные невзгоды. Более  того  –  добивается  успеха,  в  том числе и прежде всего –  материального.  Такая,  американская,  трансформация темы духовной и нравственной победы Джейн Эйр была, конечно,  данью  типично буржуазному  представлению  о  счастье  и  благополучии.  Многие   из   этих американских подражаний  «Джейн  Эйр»  были,  по  сути  дела,  тривиальными, мелодраматическими историями на  тему  «как  мне  повезло»,  и  не  случайно подобная коллизия была высмеяна  известным  американским  писателем  Ф. Бреет Гартом в одной из серий его пародий на  знаменитые  произведения  XIX  века, известной под названием «Романы в  сжатом  изложении».  Отличительная  черта этих историй – романтизация успеха, а не романтика труда, как это  мы  видим в произведениях Шарлотты Бронте.

            Недавно был описан прообраз Джейн Эйр. Английская газета «Дейли  Мейл» сообщила, что преподавательница  Маргарет  Коннор  занималась  исследованием прообраза главной героини романа  «Джейн  Эйр».  Ее  исследование  позволяет сделать вывод, что прототипом героини явилась  действительно  существовавшая женщина по имени Френсис Джейн Эйр. Жила она в Фулнеке, близ  города  Лидса, где служила учительницей в школе при церкви. Просматривая церковные  записи, М. Коннор  обнаружила  там  документальное   свидетельство   любви   молодой учительницы  к  врачу-хирургу  Мэчилу,   практиковавшему   в   расположенном неподалеку городке Падси. Через  общих  друзей  и  знакомых  слухи  об  этом романе легко могли достичь семейства Бронте, жившего в том  же  округе  Вест Райдине, графство Йоркшир. Их роман закончился почти также как и в романе Шарлотты ( после преодоления многих трудностей, они остались вместе), но точных данных нет.

Роман «Джейн Эйр» отчасти основан на эпизодах из жизни самой Шарлотты (Элен Бернс  и ее смерть в школе, ужасные условия  в школе и разразившаяся там  эпидемия, мистер Рочестер, история любви Джейн к которому напоминает историю любви самой Шарлотты к Константину Эже, владельцу пансиона в Брюсселе, где они с Эмили изучали французский, взамен преподавая пансионеркам английский). В отличие от своей сестры Эмили, Шарлотта Бронте не была чужда сентиментальных, готических и романтических склонностей. Джейн рисует вполне романтические пейзажи. В романе есть мистика в готическом духе – если явление маленькой Джейн духа ее покойного дяди, судьи Рида, еще можно приписать разыгравшемуся детскому воображению, то голос Рочестера, который Джейн слышит, находясь за много миль от любимого (потом он рассказывает ей, что именно в то время вслух позвал ее), - это уже полноценный мистический эпизод в романе. Рочестер – вполне готическо-романтический персонаж, в прошлом которого скрывается мрачная тайна, выходящая на свет в день его свадьбы с Джейн. Но роман, написанный в 1847 году, когда романтизм как литературное направление уже сошел в английской литературной сцены, интересен прежде всего тем, что это одно из первых произведений, утверждавших независимость и равноправие женщины как такого же человека, как и мужчина. Консервативная критика обвиняла героиню Шарлотты Бронте в безнравственности потому, что она жаждала достойной жизни и не смирялась с унижениями со стороны своих родственников, а еще и потому, что в любви Джейн Эйр чувствует себя равным Рочестеру человеком (заодно в безнравственности обвиняли и саму Шарлотту Бронте, говоря, что она недостойна называться женщиной). Когда мы говорили о «Памеле» Ричардсона, то говорили о смирении, с каким горничная Памела относится к своему господину, но в ней нет психологического раскрытия. У Бронте гувернантка Джейн категорически отказывается от смирения, и какого бы то ни было подобострастия. Она отказывается от ласковых имен, вроде «птички». Она – прежде всего человек, и ее пол не имеет никакого отношения к тому, как к ней надо относиться. Критиков невероятно возмущал тот факт, что Джейн практически осмеливается признаться в любви мистеру Рочестеру.

Тем не менее, Джейн ни в коем случае не безнравственное существо. Для нее ее нравственность, для нее правильный поступок важнее ее личного счастья. Вернее, она не может быть счастлива, если ее счастье покоится на том, что она считает безнравственным. Роман выстроен так, чтобы отвести от Джейн любые упреки в ханжестве и лицемерии. Узнав, что ее воспитанница Адель – незаконная дочь Рочестера и французской танцовщицы, Джейн не отшатывается от нее в лицемерном моральном ужасе, но, наоборот, говорит, что будет ее больше любить бедную девочку. Она переступает границы условностей, когда Рочестер говорит, что ей придется уехать в Ирландию, и фактически объясняется ему в любви. Тем большую важность и ценность обретает ее решение уйти от Рочестера, когда она узнает, что он уже женат. Это не дань условностям – это требование внутреннего нравственного чувства самой Джейн. «Джейн Эйр» - это не роман о бесстыдной гувернантке, это роман о человеке с бесконечным чувством своего достоинства, с врожденным нравственным чувством, и роман о человеке, для которого нравственность – высшая ценность, выше, чем ее личное счастье, которое невозможно на основе того, что сам человек, не общество, считает безнравственным поступком. Неудивительно, что Джейн вознаграждается за свой стоицизм и обретает как раз то счастье, от которого она так бесповоротно, казалось бы, отказалось. В последнее время, правда, феминистская английская критика отходит от положительного отношения к Джейн Эйр, и символом положения женщины в мире становится сумасшедшая Берта Мейсон, запертая на чердаке Торфильд-холла.

В «Джейн Эйр» использованы многие традиции готического романа, например, готическое поместье. В романе фигурирует байронический герой (Рочестер), а также сумасшедшая женщина (Берта, его жена). Берта бросается на своего брата «подобно вампиру». Также присутствуют литературные аллюзии на Библию, английские сказки, «Путь Пилигрима», «Затеряный Рай», произведения Вальтера Скотта. Кроме того, Бронте в книге избегает некоторых штампов викторианского романа, например, не выведено примирение между Джейн и умирающей теткой (отправившей её в школу), и не показана "падшая женщина". Героиня и герой,  в какой-то степени романтичны и сказочные. Эта книга, и в то же время настолько реальна и трагична, что оторваться от нее невозможно до последней страницы.

Творчество  Шарлотты Бронте получило высокую оценку Карла Маркса. Он писал в 1854 г., характеризуя на страницах американской газеты «Нью-Йорк дейли трибюн» английскую литературу того периода: «Блестящая плеяда современных английских романистов», которые в ярких и красноречивых книгах раскрыли миру больше политических и социальных истин, чем все профессиональные политики, публицисты и моралисты, вместе взятые, дали характеристику всех слоев буржуазии. Какими изобразили их Диккенс, Теккерей и мисс Бронте? Как людей полных самонадеянности, лицемерия, деспотизма и невежества; а цивилизованный мир подтвердил этот приговор убийственной эпиграммой: «Они раболепствуют перед теми, кто выше их, и ведут себя, как тираны, по отношению к тем, кто ниже их»¹. Критика ханжески лицемерной и жестокой английской буржуазии в романах Шарлотты Бронте сохранила все свое значение и для современного читателя.