Проблема любви, брака и семьи в романе Толстого «Анна Каренина». Композиционные и жанровые особенности

    Начинается  кризис в отношениях Анны и Каренина. Неизвестность рассеивается, и становится неизбежным разрыв семейных связей (гл. XXVI—XXIX). Финал второй части возвращает внимание к началу — к судьбе Кити. Она постигла «всю тяжесть  этого мира горя», но обрела новые  силы для жизни (гл. XXX—XXXV).

    Мир в семействе Облонских вновь  был нарушен. «Спайка, сделанная  Анной, оказалась непрочна, и семейное согласие надломилось опять в том же месте». «Пучина» поглощает не только семью, но и все достояние Облонского. Сосчитать деревья перед совершением купчей с Рябининым для него так же трудно, как «измерить океан глубокий, сочесть пески, лучи планет». Рябинин покупает лес за бесценок. Почва уходит из-под ног Облонского. Жизнь «вытесняет праздного человека».

    Левин видит «со всех сторон совершающееся  обеднение дворянства». Он еще склонен приписывать это явление нераспорядительности, «невинности» таких хозяев, как Облонский. Но самая повсеместность этого процесса кажется ему загадочной. Попытки Левина сблизиться с народом, понять законы и смысл патриархального быта еще не увенчались успехом. Он останавливается в недоумении перед «стихийной силой», которая «постоянно противилась ему». Левин полон решимости бороться против этой «стихийной силы». Но, по мнению Толстого, силы не равны. Левин должен будет сменить дух борьбы на дух смирения.

    Любовь  Анны переполняла Вронского чувством «тщеславного успеха». Он был «горд и самодовлеющ». Желание его осуществилось, «обворожительная мечта счастья» сбылась. Глава XI с ее «ярким реализмом», построена на поразительном сочетании противоположных чувств радости и горя, счастья и отвращения. «Все кончено»,— говорит Анна; несколько раз повторяется слово «ужас», и все настроение героев выдержано в духе безвозвратного погружения в бездну: «Она чувствовала, что в эту минуту не могла выразить словами того чувства стыда, радости и ужаса перед этим вступлением в новую жизнь» .

    Неожиданный поворот событий смутил Каренина своей алогичностью и непредвиденностью. Его жизнь всегда подчинялась  неизменным и точным понятиям. Теперь Каренин «стоял лицом к лицу с  чем-то нелогичным и бестолковым и не знал, что делать». Каренину приходилось размышлять только над «отражениями жизни». Там вес было ясным. «Теперь он испытывал чувство, подобное тому, какое испытал бы человек, спокойно прошедший над пропастью по мосту и вдруг увидавший, что этот мост разобран и что там — пучина. Пучина эта была — сама жизнь, мост — та искусственная жизнь, которую прожил Алексей Александрович».

    «Мост»  и «пучина», «искусственная жизнь» и «сама жизнь» — в этих категориях выявляется внутренний конфликт. Символика обобщающих образов, дающих пророческое указание на будущее, гораздо яснее, чем в первой части. Это не только весна в Покровском и скачки в Красном Селе.

    Герои во многом переменились, вступили в  новую жизнь. Во второй части романа закономерно появляется образ корабля  в открытом море, как символ жизни  современного человека. Вронский и Анна «испытывали чувство, подобное чувству мореплавателя, видящего по компасу, что направление, по которому он быстро движется, далеко расходится с надлежащим, но что остановить движение не в его силах, что каждая минута удаляет его все больше и больше от должного направления и что признаться себе в отступлении — все равно, что признаться в погибели» .

    Вторая  часть романа обладает внутренним единством, несмотря на все различие и контрастную  смену сюжетных эпизодов. То, что  для Каренина было «пучиной», то для  Анны и Вронского стало «законом любви», а для Левина сознанием  своей беспомощности перед «стихийной силой». Как бы далеко ни расходились  события романа, они группируются вокруг единого сюжетно-тематического центра.

    Третья  часть романа изображает героев после  пережитого ими кризиса и накануне решительных событий. Главы объединяются в циклы, которые могут быть подразделены на периоды. Первый цикл состоит ил двух периодов: Левин и Кознышев в Покровском (. I—VI) и поездка Левина в Ергушево (гл. VII—ХII). Второй цикл посвящен отношениям Анны и Каренина (гл. XIII— XVI), Анны и Вронского (гл. XVII—XXIII). Третий цикл вновь возвращает внимание к Левину и разделяется на два периода: поездка Левина к Свияжскому (гл. XXV— XXVIII) и попытка Левина создать новую «науку хозяйства» (гл. ХХIХ-ХХХП).

    Четвертая часть романа состоит из трех основных циклов: жизнь Карениных в Петербурге (гл. I—V), встреча Левина и Кити в  Москве в доме Облонских (гл. VII—XVI); последний цикл, посвященный взаимоотношениям Анны, Вронского и Каренина, имеет два периода: счастье прощения» (гл. XVII—XIX) и разрыв (гл. XX— XXIII).

    В пятой части романа в центре внимания — судьбы Анны и Левина. Герои  романа достигают счастья и избирают свой путь (отъезд Анны и Вронского в Италию, женитьба Левина на Кити). Жизнь переменилась, хотя каждый из них остался самим собой. «Совершился полный разрыв со всею прежнею жизнью, и начиналась совершенно другая, новая, совершенно неизвестная  жизнь, в действительности же продолжалась старая» .

    Сюжетно-тематический центр представляет собой общую концепцию данного сюжетного состояния. В каждой части романа есть повторяющиеся слова — образы и понятия,— представляющие собой ключ к идейному смыслу произведения. «Пучина» появляется во второй части романа как метафора жизни, а потом проходит через множество понятийных и образных трансформаций. Слово «путаница» было ключевым для первой части романа, «паутина лжи» — для третьей, «таинственное общение» — для четвертой, «избрание пути» — для пятой. Эти повторяющиеся слова указывают направление авторской мысли и  могут служить «нитью Ариадны» в сложных переходах «широкого и свободного романа».

    Архитектура романа «Анна Каренина» отличается естественностью расположения всех соединенных между собою конструктивных частей. Есть несомненный смысл в том, что композицию романа «Анна Каренина» сравнивали с архитектурным строением. И. Е. Забелин, характеризуя черты самобытности в русском зодчество, писал о том, что издавна на Руси дома, дворцы и храмы «устраивались не по тому плану, который заранее придумывается и чертится на бумаге, и по сооружении здания редко вполне отвечал всем настоящим потребностям хозяина.

      Строились больше всего по  плану самой жизни и  вольному  начертанию самого обихода строителей, хотя всякое отдельное строение  всегда исполнялось по чертежу. 

    Эта характеристика, относящаяся к архитектуре, указывает на одну из глубоких традиций, питавших русское искусство. От Пушкина до Толстого роман XIX в. возникал и развивался как «энциклопедия русской жизни». Свободное движение сюжета вне стеснительных рамок условной фабулы определяло своеобразие композиции: «линиями размещения построек своенравно управляла сама жизнь».

    А. Фет сравнивал Толстого с мастером, который добивается «художественной цельности» и «в простой столярной работе» . Толстой строил круги сюжетного движения и лабиринт композиции, «сводил своды» романа с искусством великого зодчего. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

   ЖАНРОВЫЕ  ОСОБЕННОСТИ РОМАНА

    Своеобразие жанра «Анны Карениной» состоит  в том, что в романе этом объединены черты, свойственные нескольким видам  романного творчества. Он заключает  в себе прежде всего особенности, характеризующие семейный роман. История нескольких семей, семейные отношения и конфликты выдвинуты здесь на первый план. Не случайно Толстой подчеркивал, что при создании «Анны Карениной» им владела мысль семейная, в то время как, работая над «Войной и миром», он хотел воплотить мысль народную. Но вместе с тем «Анна Каренина» — это не только семейный роман, но и роман социальный, психологический, произведение, в котором история семейных отношений тесно соединяется с изображением сложных общественных процессов, а обрисовка судеб героев неотделима от глубокого раскрытия их внутреннего мира. Показывая движение времени, характеризуя становление нового социального порядка, образ жизни и психологию различных слоев общества, Толстой придавал своему роману черты эпопеи.

    Воплощение  семейной мысли, социально-психологическое  повествование, черты эпопеи — это  не отдельные «слои» в романе, а те начала, которые предстают в своем органическом синтезе. И так же как социальное постоянно проникает в обрисовку личных, семейных отношений, так изображение индивидуальных стремлений героев, их психологии во многом обусловливает эпопейные черты романа. Сила созданных в нем характеров определена яркостью воплощения в них своего, личного и одновременно выразительностью раскрытия тех социальных связей и отношений, в которых они существуют.

    Блистательное мастерство Толстого в «Анне Карениной» вызвало восторженную оценку выдающихся современников писателя. «Граф Лев  Толстой, — писал В. Стасов, - поднялся до такой высокой ноты, какой еще  никогда но брала русская литература. Даже у самих Пушкина и Гоголя любовь и страсть не были выражены с такой глубиною и поразительною правдой, как теперь у Толстого». В. Стасов отмечал, что писатель умеет «чудною скульпторскою рукою вылепить такие типы и сцены, которых до него никто не знал в целой нашей литературе... «Анна Каренина» останется светлой, громадной звездой навеки веков!». Не менее высоко оценивал  «Каренину» и Достоевский, рассматривавший роман со своих идейных и творческих позиций. Он писал: «Анна Каренина» есть совершенство как художественное произведение ... и такое, с которым ничто подобное из европейских литератур в настоящую эпоху не может сравниться».

    Роман был создан как бы па рубеже двух эпох в жизни и творчестве Толстого. Еще до завершения «Анны Карениной» писателя увлекают новые социальные и религиозные искания. Известное  отражение они получили в нравственной философии Константина Левина. Однако вся сложность проблем, занимавших писателя в новую эпоху, вся сложность его идейного и жизненного пути широко отражены в публицистических и художественных произведениях писателя восьмидесятых — девятисотых годов. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

   ЗАКЛЮЧЕНИЕ

    Каждое  новое произведение Толстого было настоящим  открытием для читателя, но оно  было открытием и для автора. «Содержание  того, что я писал, мне было так  же ново, как и тем, которые читают», — заметил однажды Толстой (т. 65, с. 18) 3. В этом смысле его произведения представляют собой род художественного  исследования жизни.

    «Анна Каренина» — энциклопедический  роман. Дело здесь, конечно, не в полноте  и не в количестве «примет времени». Целая эпоха с ее надеждами, страстями, тревогами отразилась в книге  Толстого. В своем романе Толстой  вывел художественную формулу этой исторической эпохи. «У нас теперь, когда все это переворотилось и только укладывается, вопрос о  том, как уложатся эти условия, есть только один важный вопрос в России...»  Такова его общая мысль («мне теперь так ясна моя мысль»), которая  определяет и замысел романа, и  его художественную структуру, и  его историческое содержание.

    Глубоко национальный по своим истокам, роман  Толстого неотделим от истории России. Вызванная к жизни русской  действительностью определенной эпохи, «Анна Каренина» оказалась близкой  и понятной читателям разных стран  и народов.

    Толстой называл «Анну Каренину»  «романом широким, свободным».В основе этого определения – пушкинский термин «свободный роман». В « Анне Каренине» нет лирических, философских или публицистических отступлений. Но между романом Пушкина и романом Толстого есть несомненная связь, которая проявляется в жанре, в сюжете и в композиции. Не фабульная завершенность положений, а «творческая концепция» определяет в «Анне Карениной» выбор материала и открывает простор для развития сюжетных линий.

    Жанр  свободного романа возникал и развивался на основе преодоления литературных схем и условностей. На фабульной  завершенности положений строился сюжет в традиционном семейном романе, например, у Диккенса. Именно от этой традиции и отказался Толстой, хотя очень любил Диккенса как писателя. «Мне невольно представлялось,—пишет Толстой,—что смерть одного лица только возбуждала интерес к другим лицам и брак представлялся большей частью завязкой, а не развязкой интереса».

    Новаторство Толстого воспринималось как отклонение от нормы. Оно и было таким по существу, но служило не разрушению жанра, а расширению его законов. Бальзак в «Письмах о литературе» очень точно определил характерные особенности традиционного романа: «Как бы ни было велико количество аксессуаров и множество образов, современный романист должен, как Вальтер Скотт, Гомер этого жанра, сгруппировать их согласно их значению, подчинить их солнцу своей системы—интриге или герою — и вести их, как сверкающее созвездие, в определенном порядке». Но в «Анне Карениной», так же как в «Войне и мире», Толстой не мог положить своим героям «известные границы». И его роман продолжался после женитьбы Левина и даже после гибели Анны. Солнцем толстовской романической системы является, таким образом, не герой или интрига, а «мысль народная» или «мысль семейная», которая и ведет множество его образов, «как сверкающее созвездие, в определенном порядке».

    В 1878 году в журнале М. М. Стасюлевича  «Вестник Европы» была напечатана статья «Каренина и Левин». Автором этой статьи был А. В. Станкевич, брат известного философа и поэта Н. В. Станкевича. Он доказывал, что Толстой написал вместо одного—два романа. Как «человек сороковых годов», Станкевич откровенно придерживался старозаветных понятий о «правильном» жанре. Он иронически называл «Анну Каренину» романом «романом широкого дыхания», сравнивая его со средневековыми многотомными повествованиями, которые некогда находили «многочисленных и благодарных читателей». С тех пор философский и литературный вкус «очистился» настолько, что были созданы «непререкаемые нормы», нарушение которых не проходит даром для писателя.