Отражение просветительского рационализма в трагедии "Фауст"

Содержание: 

1. Введение…………………………………………………………………3
2. Отражение просветительского рационализма в трагедии «Фауст»…4
3. Проблема знания и познания…………………………………………..5
4. Сравнение: Фауста и Вагнер…………………………………………...7
5. Заключение………………………………………………………………8

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Введение

Лишь у немногих поэтов складываются свои, совершенно личные отношения с Поэзией. К таким поэтам принадлежал Иоганн Вольфганг Гёте. Чем больше узнаёшь его, тем больше понимаешь: не просто был он причастен к миру поэзии – этот мир поэзии был заключён в нём, а он был его владыкой.

Гёте никогда  не заботился о самовыражении  – и он даже не хотел бы, чтобы в его созданиях отразилась личность именно поэта. Собственно говоря, ему хотелось быть человеком, который отражал бы в себе бытие – настолько полно и подробно, чтобы между человеком и бытием складывался разговор равных. Ради такого беспримерного диалога надо было стать поэтом, а тогда уже творить уверенно, властно, с достоинством. Человек,  равняющийся с миром, с бытием, - он и в поэзии не просто поэт, а творец, и потому скорее человек дела, а не слов, и, уж во всяком случае, не книжный человек. К слову на бумаге Гёте относился с пренебрежением. Да и в поэзии должна была отражаться общая мысль о мире. «Ведь я так высоко не ставлю слово,// Чтоб думать, что оно всему основа», - говорит Фауст у Гёте; так судил и сам Гёте – о слове поэтическом, писательском.

Лирика Гёте восходит не к непосредственности чувства, а к широте мира, которую личность, внутренне преобразуясь, стремится  охватить. Её исток – мысль (но только не сухая и отвлечённая!). Мысль – а не чувство.

Под словом «мысль»  подразумевается здесь философское, учёное содержание, а для Гёте прежде всего – содержание естественнонаучное, мир как природа, причём во всех своих проявлениях (от строения мироздания и геологии до растений и до человек4а, до его истории, до истории его духа, культуры) и во множестве способов её постижения – от красоты до точного её знания. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Отражение просветительского  рационализма в трагедии «Фауст».

Замысел гетевского «Фауста» коренится в Просвещении с его грандиозным оптимизмом: просветители способны были опровергать наличие зла в мире – или же своими объяснениями обходить зло. Гётевский «Фауст» значительно шире такого просветительства с его героическим прекраснодушием. Гёте определил жанр произведения – трагедия. «Фауста» нужно читать как трагедию. Правда, трагедия эта особенная. В ней наперёд выводят положительный итог целого: господь бог, снизошедший до терпеливого разговора с дьяволом, которому дозволяет жестоко испытывать учёного Фауста, - рассуждает по-лессинговски: «Кто ищет, вынужден блуждать», но в своём тёмном стремлении сознаёт правый путь: «Чутьём, по собственной охоте // Он вырвется из тупика». Фауст бесстрашно заключает пари с чёртом: он знает, что его стремление не будет никогда утолено, - ведь это не его личная , а общечеловеческая черта – бесконечность стремления к неизведанному: все люди по природе жаждут знания. Собственно говоря, трое участников договора – бог, чёрт, Фауст – держатся примерно одинакового взгляда на существо человека и тем не менее спорят о том, исход чего ясен.

Что же такое  этот «Фауст»? Без колебаний можно сказать: подлинно немецкая тема, подготовленная всем духовным развитием XVIII века; вокруг неё собираются самые глубокие и острые проблемы, обсуждавшиеся немецкой мыслью. У Гёте так и выходит: всемирная история и современность, происхождение Земли, немецкая литературная жизнь, существо человека – всё это заключено в его необыкновенное произведение, и для обсуждения всего этого разработан особый уникальный литературный жанр с его символико-мифологическим языком.

А как немецкая тема XVIII века Фауст – это воплощение неутолимой тяги к знанию. Она, эта тема, пережита самим Гёте – как никем более. Создавая Фауста, он опирался на свои безмерные мечты и притязания. Нельзя только думать, будто Фауст – это и есть Гёте. Вовсе нет: это отброшенный от себя, подвергнутый критике свой «внутренний образ»,- в настоящем Гёте помимо алчности познания было ещё и разумное смирение, без которого всё задуманное рассыпается в прах перед бытием, как это и случилось с Фаустом. Лессинг писал в 1778 году: «Ценность человека определяется не обладанием истиной, подлинным или мнимым, но честным трудом, употреблённым на то, чтобы достичь истины… Если бы бог, заключив в свою десницу истину, а в шуйцу вечное стремление к истине, но с тем, что я буду без конца заблуждаться, сказал мне: «Выбирай!», я бы смиренно приник к его левой руке, говоря: «Отче, дай! Чистая истина – она ведь для тебя одного!» Многие немецкие писатели второй половины XVIII века, начиная с Лессинга, работали над произведениями о Фаусте. Гёте показывает, что было потом – после того как человек избрал не истину, но стремление к ней и путь заблуждений.

Проблема  знания и познания.

Гётевский «Фауст» открывается монологом старого доктора – монологом, в котором высказаны главные причины его мук. Он постиг философию, право, медицину, теологию; он не жалел сил на изучение этих наук, и, несмотря на эти обширные знания, он чувствует себя жалким глупцом. Здесь же мы сталкиваемся с первой причиной неудовлетворённости Фауста, с разочарованием в науке, с сознанием, что наука не может удовлетворить требований, которые он предъявляет к знанию. Послушаем дальше Фауста, и перед нами пройдёт весь путь сомнений, пережитый европейским обществом в переходную эпоху. «Я, - говорит Фауст, - обратился к магии: быть может, силой и устами духа мне откроются многочисленные тайны… Я узнаю, что заключается в самых глубоких тайниках мироздания, постигну зиждительные силы и зачатки бытия».

В этих словах новые  любопытные черты фаустовского мировоззрения. Мы узнаем, чего ждал Фауст от науки, и узнаем, в чём стал искать он ответа, когда наука не удовлетворила его. Следующая важная идея, вытекающая из приведённых выше слов, - это новый путь познания природы, который выбирает Фауст. Фауст предаётся магии; пытается соединить в одно средство познания мира и положительное знание, основанное на опыте и наблюдении, и непосредственное проникновение в тайны природы. Он не может верить, и в то же время религия ещё не утратила для него своего значения. Он отнимает от уст своих уже поднесённый к ним кубок с ядом, когда слышит звон колокола и молитвенное пение хора, которым в немецких городах встречают утро Пасхи. Воспоминание о годах детства, о благодарном чувстве, которое навевал в его душе этот звон в те времена, удерживает его от самоубийства. В следующем сцене, за городскими воротами, гуляя с Вагнером, он останавливается у камня и вспоминает: «Тут часто я сидел, один в раздумье, себя молитвой мучил и постом, надеждою богатый, твёрдый в вере». Этот путь, на котором стоит Фауст, это колебание между верой и знанием, является третьей, основной чертой его мировоззрения. Четвёртая черта – внутреннее сознание, что этот средний путь неустойчив, что метафизика не даёт ему никакой прочной точки опоры. Когда вызванный Фаустом Дух земли, олицетворяющий жизнь природы во всём её великом целом, появляется перед ним, Фауст подавлен этим явлением: взор смертного не в силах вынести абсолютного созерцания, Фауст отступает с ужасом назад. Фауст чувствует, что для него нет выхода. Он чувствует двойственность своей природы. «Ах, две души живут в моей груди: одна всё отделиться хочет от другой, своими органами цепкими одна за мир всё держится в здоровом чаянье любви; другая в горняя высоких предков вздымается от тлена мощно». Этот дуализм человеческой природы, как увидим, был причиной мук и другого представителя «мировой скорби» - Манфреда. Зачем человеку привиты стремления к абсолютному, вечному,, когда его жалкая земная оболочка удерживает его на земле, в цепях временного, относительного? Фауст всё время колеблется между высоким представлением о себе как носителе этих порывов ввысь и сознанием своего ничтожества. «Я – образ божества!» восклицает он; а через несколько времени говорит: «подобен я червю, что роется во прахе». Таким образом причины мучения Фауста можно свети к следующему: Фауст не может отказаться от привитого ему традицией стремления к абсолютному, но он не может, с другой стороны, под влиянием критической мысли удовольствоваться теми средствами, которыми традиция разрешала эти стремления, т.е. верой. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Сравнение: Фауст и Вагнер.

Вагнер, в противоположность  Фаусту, удовлетворяется формальным, сухим знанием; его не интересует природа, он не знает сомнений и колебаний; это – настоящий схоластик, которого занимает самый процесс изучения; он не ищет абсолютной истины.

Вагнер уверен, что прежде всего необходимо усвоить  правила риторики, овладеть красноречием, поставить дикцию и выработать хороший  слог.

Фауст считает  бесполезным всё формальные ухищрения. Убедительна лишь та речь, которая исходит от души:

                            Когда всерьёз  владеет что-то  вами,

                Не  станете вы гнаться  за словами,

                А рассужденья, полные прикрас,

                Чем обороты ярче и  цветистей,

                Наводят скуку…

Главная мысль  Фауста: «Ключ мудрости не на страницах книг».

Переходить от одной книги к другой, от страницы к странице – высшее блаженство Вагнера. Вагнер – тип ограниченного  педанта без высоких стремлений и возвышенной цели, согревающей  его занятия. Это – тип бесполезного учёного, накопляющего знания, но не расширяющего ими своего кругозора, не вносящего в мир новых идей. Если в Фаусте изображены муки пытливой честной мысли, то в Вагнере воплощено самодовольство фальсифицированной науки, принимающей средство за цель, удовлетворяющейся своим количественным превосходством в области знаний. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Заключение.

Неисчерпаемое по красоте и глубине создание немецкого поэта-мыслителя, «Фауст»  содержит в себе не готовую истину, но показательный урок её достижения. Вечное создание; в нём – общение  с истиной, истиной недосягаемой, трагический опыт стремления к ней.

Фауст – отнюдь не «любимый» герой Гёте, и читателю нельзя отождествлять себя с ним. «Фауст» - из тех произведений, которые  заданы не сочувствию, но мысли, беспрестанному обдумыванию того, что и как здесь происходит. Решительно расходясь с конкретной человечностью русской классической литературы, «Фауст» Гёте предлагает задачу размышления русскому читателю. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Список  литературы:

1. А. Аникст «Гёте и Фауст», М., 1983 г. «Книга»
2. П. Коган «Очерки по истории западно-европейской литературы», 1943г., «Советская наука»
3. БВЛ Иоганн Вольфганг Гёте «Фауст. Лирика». вступительная статья А. Михайлов