Образ Татьяны в произведении А.С. Пушкина "Евгений Онегин"

Образ Татьяны  — один из самых пленительных и  глубоких в истории русской литературы. Татьяна открывает галерею портретов  прекрасных женщин с истинно русским  характером. Она — духовный предшественник поэтичных, самобытных, самоотверженных  “тургеневских женщин”. А. С. Пушкин вложил в этот образ свои представления о женской добродетели, духовности, внутренней красоте, и как мифический Пигмалион в Галатею, искренне влюбился в свою героиню:  

    Простите  мне: я так люблю 

     Татьяну  милую мою. 

    Столь  же искренне он сопереживает душевному беспокойству, тревогам и разочарованиям своего любимого создания: 

    Татьяна,  милая Татьяна! 

     С  тобой теперь я слезы лью... 

    Чем  же привлекателен этот образ,  не навязывает ли автор свое  субъективное восторженное отношение к героине? Поэт не идеализирует героиню, не рисует образ совершенной, классической красоты популярных романов: 

    Ни красотой  сестры своей, 

    Ни свежестью  ее румяной 

    Не привлекла  б она очей. 

    Больше  внешность Татьяны в романе  не описывается, но зато очень подробно А. С. Пушкин воссоздает особенности ее характера, поведения: 

    Дика, печальна, молчалива, 

    Как  лань лесная боязлива,

    Она  в семье своей родной 

    Казалась  девочкой чужой. 

    С детства  Татьяну отличали задумчивость, созерцательность, серьезность, мечтательность, отрешенность от ребяческих игр и забав, увлекали ее завораживающей поэзией наивные и загадочные рассказы няни (“...страшные рассказы зимою в темноте ночей пленяли больше сердце ей”), романтические песни дворовых девушек, чудесные картины природы (“Она любила на балконе предугадать зари восход...”), сентиментальные романы иностранных писателей о любовных переживаниях героев (“Ей рано нравились романы; они ей заменяли все...”). Девушка живет в органической связи с миром природы и народным миром, то есть жизнью естественной и гармоничной, черпая душевную силу в стихии природы и народном творчестве. 

    Татьяна  (русская душою, 

    Сама  не зная почему)

    С ее  холодною красою 

    Любила  русскую зиму. 

   В этих строках подчеркнута органическая общность русской души и среднерусской природы, неразрывная связь “мглы крещенских вечеров” с “преданиями простонародной старины” — короткие зимние дни и отсутствие крестьянской страды способствовали общению в долгие темные вечера, гаданию, рассказыванию под звук прялки передающихся из поколения в поколение загадочных историй, выражающих священный трепет перед грозным и таинственным миром.

    И вот  эта одухотворенная, погруженная  в свой внутренний мир, тонко  чувствующая девушка (тип характера, который современные психологи называют “интровертом”) встречает блестящего молодого человека, столь непохожего на окружающих ее людей — образованного, загадочного, отрешенного от бытовых хлопот, со следами высоких переживаний и разочарований — и, разумеется, влюбляется без памяти со всей страстностью самососредоточенной натуры: 

    Пора  пришла, она влюбилась. 

    Так  в землю падшее зерно 

    Весны  огнем оживлено.

    Давно  ее воображенье, 

    Сгорая  негой и тоской,

    Алкало пищи роковой... 

    Теперь  все ее мысли, “...и дни и  ночи, и жаркий одинокий сон,  все полно им...” 

    Теперь  с каким она вниманьем 

    Читает  сладостный роман, 

    С каким  живым очарованьем, 

    Пьет  обольстительный обман! 

    ...Воображаясь  героиней

    Своих  возлюбленных творцов... 

    Как  точно и тонко передает поэт  смятение неопытной души, и жар  ее тайных помыслов, и надежду  на взаимность, и смущение, и стыд, и отчаяние! Только эта кристальной  чистоты и беспредельной честности,  с убежденностью в святости традиционных народных представлений о девичьей чести и правилах приличия и в то же время жаждущая облагораживающих жизнь высоких чувств девушка могла написать столь искреннее, одновременно и сумбурное, и гармоничное, прекрасно выражающее и глубину любви, и бездну противоречивых мыслей, чувств, сомнений письмо. Поразительно трогательно передана поэтом глубина переживаний, каждое слово кажется единственно верным выражением малейшего движения души, идет от сердца автора к сердцу читателя: 

    Другой!.. Нет, никому на свете

    Не отдала  бы сердца я! То в вышнем  суждено совете...

    То воля  неба: я твоя;

    Вся  жизнь моя была залогом 

    Свиданья  верного с тобой; 

    Я знаю, ты мне послан Богом, 

    До гроба  ты хранитель мой... 

    Избранник Татьяны, высоко оценив “души доверчивой признанья”, ее искренность и чистоту, не ответил ей взаимностью, и “увы, Татьяна увядает, бледнеет, гаснет и молчит...” Убийство Онегиным на дуэли по пустячному поводу жениха сестры, посещение покинутого хозяином дома возлюбленного, осмотр его библиотеки, хоть “и в одиночестве жестоком сильнее страсть ее горит”, заставили Татьяну более критически, объективно взглянуть на избранника своего сердца.

    Она  мучительно ищет ответа на  вопрос: что же такое Евгений  Онегин? — и ее нелицеприятные предположения свидетельствуют о духовном становлении, взрослости девушки, гармонии души и разума. Татьяну выдают замуж за генерала, и героиня пассивно, безвольно повторяет жизненный путь своей матери, няни, исполняя свой христианский, дочерний, женский долг. Став блестящей светской дамой, Татьяна вдруг возбуждает мучительное чувство почти безнадежной любви у Онегина, еще более разочаровавшегося в жизни, уставшего “притворным хладом вооружать и речь и взор...” Онегин пишет ей письмо, не уступающее по накалу чувств и кричащей искренности письму Татьяны к нему. Молодая женщина глубоко тронута, хоть и упрекает Онегина в неестественности, несвоевременности его чувства. С горечью и умилением вспоминает она свою первую любовь, как самое светлое и значительное, что у нее было в жизни: 

    А счастье  было так возможно,

    Так  близко!..

    Но судьба  моя 

    Уж решена”. 

    Татьяна  столь же искренне, как в юности, признается Онегину в любви,  но столь же неискренне, как  и искренне, отвергает его любовь: 

    Я вас  люблю (к чему лукавить?),

    Но я  другому отдана;

    Я буду  век ему верна. 

    Что  же мешает героине, пробудившей  наконец ответное чувство у  своего возлюбленного, обрести  счастье, исполнить заветную мечту,  осуществить то, к чему стремиться ее сердце?

    Конечно  же, не боязнь обывательского  осуждения света — ведь Татьяна  признается, что готова отдать  “всю эту ветошь маскарада,  весь этот блеск, и шум, и  чад” за уединенную жизнь в  глуши, где когда-то встретила  большую любовь. Татьяна живет не только сердцем, но и душою, и не может предать человека, который верит ей и любит ее. Долг, честь, добродетель для нее выше личного счастья, которое сейчас можно построить только на несчастье близкого человека.

    Этот  исход продиктован верой героини в святость устоев народной морали, освященной веками, которую она чтила с детства. Поступок Татьяны выражает и взгляд поэта на призвание, идеал настоящей русской женщины: самоотверженной, преданной, верной. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

    В  одном из черновиков к «Евгению Онегину» Пушкин отметил: «Герой, будь прежде человек». И его Онегин, конечно, в первую очередь человек. Никакой не лишний, а просто человек. Представитель определенной эпохи — 1810-х годов, определенной сословной группы — петербургского светского дворянства, определенного образа жизни, когда требовалось мучительно придумывать себе занятия и развлечения, чтобы убить всепоглощающую скуку. Поэт рисует нам круг онегинских интересов:

    Ученый  малый,но педант:

    Имел  он Счастливый талант

    Без  принужденья в разговоре

     Коснуться  до всего слегка,

    Сученым  видом знатока 

    Хранить  молчанье в важном споре,

     И  возбуждать улыбку дам 

    Огнем  нежданных эпиграмм.

    Он  рыться не имел охоты 

    В  хронологической пыли 

    Бытописания земли;

    Но  дней минувших анекдоты 

    От  Ромула до наших дней 

    Хранил  он в памяти своей.

    Высокой  страсти не имея 

    Для  звуков жизни не щадить,

    Не  мог он ямба от хорея; 

    Как  мы Ни бились, отличить.

    Бранил  Гомера, Феокрита;

    Зато  читал Адама Смита, 

    И  был глубокий эконом,

    То  есть умел судить о том, 

    Как  государство богатеет,

    И  чем живет, и почему 

    Не  нужно золота ему,

     Когда  простой продукт имеет.

    Бросается  в глаза определенная разбросанность и поверхностность интеллектуальных запросов Евгения, тем более что особо преуспел он в воспетой Овидием Назоном «науке страсти нежной». Да и образован Онегин был не слишком систематически, не отличаясь, впрочем, в этом отношении от большинства людей своего поколения. Как подчеркнул Пушкин: «Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь...» Не стоит, однако, слишком строго судить пушкинского героя. Хотя Онегин так и не осилил основы поэтической теории, это не помешало ему создавать острые и небесталанные эпиграммы, пользовавшиеся успехом в обществе. А интерес к передовым для того времени работам английского политэконома Адама Смита свидетельствует о стремлении молодого человека к практическим знаниям, которые он потом пытается применить на практике. Вспомним, как Онегин в своем имении «ярем... барщины старинной оброком легким заменил, и раб судьбу благословил». Герой явно не чужд духу времени и готов хоть в малом облегчить положение народа. Но не стоит производить его и в декабристы — политические вопросы для Онегина не столь значимы, как успехи на любовном фронте.

    Содержание  «Евгения Онегина» общеизвестно. Пресытившись светской жизнью, Евгений  удаляется в деревню, где ему  вскоре становится столь же  скучно. Онегин сперва отвергает  любовь Татьяны, а потом безуспешно пытается соединиться с ней. Между делом убивает на дуэли друга, отправляется путешествовать, возвращается, вновь встречает на петербургском балу Татьяну, уже жену знакомого генерала. Объясняется ей в любви, получает признание во взаимности вместе с отказом от адюльтера. Героиня супружеский долг теперь ставит выше любовного чувства. Онегин жестоко наказан. Но только ли светские пороки обличает в нем Пушкин? Нет, поэт сам признавал в одном из писем, что в «Евгении Онегине» и «помина нет» о сатире. А в другом письме, в октябре 1824 г., сообщал, что среди соседей в Михайловском пользуется «репутацией Онегина», одновременно подвержен вполне онегинскому настроению: «Я нахожусь в наилучшем, какое только можно себе представить, положении для того, чтобы окончить мой поэтический роман, но скука — холодная муза, и поэма моя совсем не подвигается...» В письмах друзьям Пушкин не раз подчеркивал, что в «Евгении Онегине» не должно упоминаться само слово «сатирический», в частности, чтобы не мешать прохождению романа через цензуру. Однако здесь именно замысел поэта, а не боязнь цензурных рогаток, отодвинул сатирическое начало на второй план.

    Онегин, в отличие от Пушкина, —  не поэт. Его скука не озаряется  проблесками подлинного поэтического  вдохновения. Можно сказать, конечно, что Евгений — «лишний человек» в том смысле, что не выполняет никакой очевидной общественно полезной функции, не востребован обществом. Пушкин знал, что в таком же положении мог бы оказаться и сам, подобно многим товарищам по Петербургу, не обладай он Божьим даром творчества. Однако ведь Онегин все время чего-то ищет, им владеет «охота к перемене мест». Вот Евгений вернулся из своих странствий, и автор задается вопросом:

    Все  тот же ль он,иль усмирился?

     Иль  корчит так же чудака?

    Скажите,чем  он возвратился?

     Что  нам представит он пока?

    Чем  ныне явится?

    Мельмотом, 

    Космополитом,патриотом, 

    Гарольдом,  квакером ,ханжой,

    Иль  маской щегольнет иной,

    Иль  просто будет добрый малый, 

    Как  вы да я, как целый свет?

    У  Онегина в романе много масок,  и многим он приносит зло,  нелепо убивая Ленского и делая  в конечном счете несчастной  Татьяну, но в сущности, как  намекает Пушкин, он в душе  человек добрый и осознанно  никому вреда не причиняет.  Что же движет Онегиным? Думаю, по большому счету, — стремлением духовной свободе, к «свободе мечты», к недостижимому идеалу красоты. И в финале он оказывается еще более несчастным, чем покинувшая его возлюбленная. Герой вместе с самим Пушкиным признает: