Автор работы: Пользователь скрыл имя, 04 Апреля 2015 в 13:15, курсовая работа
Исходя их вышесказанного, мы определили цель нашей работы: выявить мифы о Москве в цикле стихотворений Марины Цветаевой «Стихи о Москве».
В связи с поставленной целью были определены следующие задачи:
- Рассмотреть принципы системности и основные мотивы и образы в цикле стихотворений «Стихи о Москве».
- Проанализировать мифы о Москве в цикле «Стихи о Москве».
Объектом исследования является творчество Марины Цветаевой.
Лирический цикл как система поэтических текстов». С точки зрения исследователя, «лирический цикл представляет собой систему, элементы которой суть поэтические тексты, в свою очередь являющиеся системами, состоящими из элементов более низких уровнен. В своей работе он даёт ёмкое определение этого понятия: лирическим циклом мы называем объединённое общим заглавием упорядоченное множество самостоятельных поэтических текстов, реализующих разноуровневые межтекстовые связи, которые порождают новые смысловые комплексы, не выводимые из смысловой системы каждого отдельного текста
В поэзии Цветаевой Москва стала заветнейшей темой – от ранних стихотворений до вершинных созданий.
У Марины Цветаевой одно из первых звеньев мифа о Москве - раннее стихотворение под названием «Домики старой Москвы». Здесь очень важна глубокая обращенность героини к миру покидаемого города, что отныне будет неотъемлемым обертоном всей последующей «московской» поэзии поэтессы. Внутреннее убранство домиков старой Москвы, атмосфера скромных переулков, россыпь бытовых деталей демонстритруют живое связующее звено со многими судьбами, а также неведомыми ритмами жизни Москвы:
Кудри, склоненные к пяльцам.
Взгляды портретов в упор…
Странно постукивать пальцем
О деревянный забор![1]
Образ города Марина Цветаева раскрывает также и с исторической точки зрения. История в пространстве многих их стихов о Москве поражает своим живым присутствием в настоящем, благодаря чему сам город видится в надвременном единстве. Для Марины Цветаевой огромное значение приобретает драматический, кульминационный поворот далекой или недавней истории.
Москва в дореволюционной поэзии Марины Цветаевой является хранительницей православных традиций [2, с.34], во многом в качестве священного пространства, которое возвышается над мирской суетой и этой духовной свободой родственного рвущейся ввысь душе лирической героини:
Облака – вокруг,
Купола – вокруг.
Надо всей Москвой –
Сколько хватит рук!..
Город вырисовывается как единство духа и плоти цветаевской героини и в обращенном к Блоку стихотворении "У меня в Москве – купола горят…" (1916, цикл "Стихи к Блоку"). Природная естественность ландшафта проявилась здесь в сквозном образе Москвы-реки.
Москва, которая стала в изображении Марины Цветаевой образом всепроникающего единства мира и человеческой души, раскрывается в её стихотворениях как с внешней, так и с внутренней стороны. Подобное сплавление «внутреннего мира» и «изнанки» городской жизни очень чётко видно в целом ряде цветаевского цикла стихотворений «Стихи о Москве» – в частности, в стихотворении «Семь холмов – как семь колоколов…».
Сознание героини рисует возвышенный облик «колокольного семихолмия», героиня рассматривает московские церкви, и одновременно догадывается о свое родстве с независимым духом городских простолюдинов, благодаря чему в стихотворении вырисовывается народный, фольклорный образ Руси и ее столицы:
Провожай же меня, весь московский сброд
Юродивый, воровской, хлыстовский!..
2.2. Москва как культурный миф
Москва приобретает в цветаевском цикле и статус культурного мифа, который предстаёт как центр национальной культуры в прошлом и настоящем. Москва как культурный миф предстаёт пространством, которое хранит внутри себя невидимую связь с судьбами русских поэтов.
Значительное место в контексте произведений Марины Цветаевой занимает образ пушкинской Москвы, который воскрешается воображением поэтессы. Образ пушкинской Москвы содержит в себе мифопоэтическое обобщение о судьбах поэтов, их связях с городом как своего времени, так и последующих эпох.
Пушкинская Москва Марины Цветаевой предстаёт прежде всего в ее очерке «Мой Пушкин», написанный в 1937 году. «Памятник-Пушкин», слившийся с городом, становится в творчестве автора очеркамифом, он обретает мифопоэтические черты. Город предстаёт как стоящий «над морем свободной стихии» (ассоциация воспетой поэтом-романтиком морской стихии с вольным и демократичным духом столицы) «гигант среди цепей», заключенный в «круг николаевских рук» как «амятник свободе – неволе – стихии – судьбе – и конечной победе гения»
Через цельнный образ Москвы, некоторые московские мотивы и сюжеты в поэзии Марины Цветаевой делали возможным масштабное художественное обобщение важнейших исторических и культурных эпох ХХ столетия, судеб их ключевых представителей.
В цветаевских стихах особенно значимым оказывается общение с поэтами – "петербуржцами" на московской "почве".
В стихотворениях, которые обращены к осипу Мандельштаму, выступает образ «чежестранного гостя», «чужеземца», котроый становится для героини «веселый спутник» в совместном постижении столицы. Пятое стихотворение цикла «Стихов к Блоку» трагедия разминовения двух поэтов разворачиваются на фоне Москвы, с которой героиня ощущает особую связь. При этом очень характерно мифическое общение с Блоком здесь в «верхнем» пространстве столицы, над городом, где топография земная приближена к вечному:
И проходишь ты над своей Невой
О ту пору, как над рекой-Москвой
Я стою с опущенной головой,
И слипаются фонари.
Целый ряд стихотворений Марины Цветаевой выдвигает в центр доверительное общение лирического героя с душой города. Более того, это город ночной или предрассветный, который освобождён от тягот дневной суеты и который открыт к соприкосновению с ритмами жизни личности.
Позднее, в одном из стихотворений цикла «Стихи о Москве» тревожный облик ночного города будет уже напрямую соотнесен с властно овладевающей героиней стихией страсти. Ночные краски резче оттеняют непрекращающееся и страшащее героиню брожение городской жизни и современной действительности в целом: восторг упоения «жаркой любовью» не в силах до конца заглушить проникшую в душу тревогу.
В поэтическом мире Марины Цветаевой в непосредственном контакте со стихией родного города в полноте раскрывается психологическая сущность лирического «я», Москва таинственным образом оказывается сопричастной началам и концам жизни, заветным творческим устремлениям поэтов, их преемственной связи с последующими поколениями.
В художественном сознании Марины Цветаевой Москва ассоциируется и с собственной творческой самоидентификацией, со стремлением ощутить самобытность своего поэтического голоса. В "Нездешнем вечере" она с достоинством подчеркнет "московскость" своего внутреннего склада, "московский говор", а в позднем письме уже 1940 г., с тяжелым сердцем переживая изгнание из Москвы, напишет о чувствовании внутреннего права на этот город – "права поэта Стихов о Москве".
В эмигрантской поэзии Цветаевой образ Москвы как бы отступает в даль «сирого морока», но на самом деле боль об утраченном городе уходит глубоко вовнутрь, лишь изредка прорываясь в лирическом голосе.
В период своего возвращения в России после эммиграции (незадолго до смерти) Мариной Цветаевой все сильнее ощущается непреодолимое отчуждение от того, что Москва изменилась до неузнаваемости. Теперь поэтесса воспринимает его теперь как место, «где людям не жить». Если ранее «дивный» по словам поэтессы град был сопоставим с бытием лирического «я», то теперь Марина Цветаева горестно признает, что её первое желание после прибытия в Москву – из неё уехать. С течением времени давние семейные связи с Москвой исказились, в стихотворных строчках Марины Цветаевой всё больше чувствуются ноты вызова:
Мы Москву – задарили. А она меня вышвыривает: извергает. И кто она такая, чтобы передо мной гордиться?
Потеря этого «первородства» оказывается в числе причин, которые проложили путь к трагическому исходу судьбы поэта.
Учитывая всю индивидуальность творческого стиля Марины Цветаевой, её наследие в виде «московских текстов» может восприниматься в тесной смысловой, хронотопической связи.
Московские тексты могут быть рассмотрены как типологически соотнесенные между собой пути художественного постижения мифического бытия не только столицы, но и России в исторической перспективе. Все своё внимание поэтесса направляет на духовную опору жизни Москвы как большой человеческой общности, на соприкосновение в нём природного начала и начала рукотворного.
На основании вышеизложенного мы пришли к следующим выводам. К понятию системности лирического цикла подходят многие исследователи (В.А. Сапогов. Л.Е. Лялина. Е.В. Боброва. А.Р. Касимова). однако наиболее отчётливо эта идея представлена в работе Элени Апостолоса Стерьёпулу «Лирический цикл как система поэтических текстов». С точки зрения исследователя, «лирический цикл представляет собой систему, элементы которой суть поэтические тексты, в свою очередь являющиеся системами, состоящими из элементов более низких уровнен». В своей работе он даёт ёмкое определение этого понятия: «Лирическим циклом мы называем объединённое общим заглавием упорядоченное множество самостоятельных поэтических текстов, реализующих разноуровневые межтекстовые связи, которые порождают новые смысловые комплексы, не выводимые из смысловой системы каждого отдельного текста».
Учёный выделяет четыре принципа, или аспекта, системности лирического цикла. Чтобы убедиться в справедливости суждений Э. Апостолоса Стерьёпулу, мы в своей работе проиллюстрировали данные принипы на примере цикла Марины Цветаевой «Стихи о Москве».
Данный цикл состоит из девяти стихотворений, объединённых образом патриархальной Москвы - древней столицы, центра православной культуры.
Москва для Цветаевой - это прежде всего её храмы, соборы, церковки с их куполами и колоколами. Эти образы и составляют образ Москвы в данном цикле. Наиболее ярким среди них является образ «сорока сороков церквей».
Опровергая позицию, что плотность связей между текстами тем выше, чем больше повторяющихся элементов в поэтических текстах, составляющих лирический цикл, исследователь приходит к выводу, что «взаимосвязанность текстов является необходимым, но не достаточным структурообразующим фактором для возникновения лирического цикла», и в качестве второго принципа системности лирического цикла он называет «взанмодополнительность»: «...для каждого текста, входящего в лирический цикл, все остальные тексты данного циклового ряда являются его контекстным окружением, или - иначе - дополнением данного текста»
Учитывая всю индивидуальность творческого стиля Марины Цветаевой, её наследие в виде «московских текстов» может восприниматься в тесной смысловой, хронотопической связи. Московские тексты могут быть рассмотрены как типологически соотнесенные между собой пути художественного постижения мифического бытия не только столицы, но и России в исторической перспективе. Все своё внимание поэтесса направляет на духовную опору жизни Москвы как большой человеческой общности, на соприкосновение в нём природного начала и начала рукотворного.
Информация о работе Мифы о Москве в цикле стихотворений Марины Цветаевой «Стихи о Москве»