Мифотворчество Ульяма Блейка как первого представителя английского романтизма

 

2.1. Мифологический мир Блейка

 

В течение десятилетий, оставаясь по проеимуществу отшельником, одиноким визионером-мечтателем, Блейк занят трудом небывалым, уникальным. В одиночку он создаёт мифологию, сразу после 1789 года приступает к работе над циклом «Пророческих книг». Удивительна в них не только грандиозность замысла, не только яркая фантазия, но и иллюстрации, выполненные автором, бывшим замечательным художником-гравером. Это позволяло ему сообщать дополнительную зримость, осязаемость собственной фантазии и образам любимых поэтов, которых он также издавал с собственными иллюстрациями, как, например, поэмы Данте и Юнга или собственную поэму о Мильтоне.

В мифологическом мире Блейка кипит  борьба стихий, совершаются катаклизмы, борются между собой божества, каждое из которых воплощают какие-то мощные силы. Творец мироздания и его законов — Юрайзен; он изображён погруженным в задумчивость, с циркулем в руке. Его мысль мрачна, его мораль сурова; он ограничил и сковал жизнь. Против его рассудочной тиранической власти восстаёт бог Орк — бунтующее начало, образ революционных преобразований, навеянный опытом французских событий и их обсуждением в дружеском кругу с Годвином и Пейном. Несвободу существующего мира символизирует образ Лоса, пребывающего в оковах божества, воплощающего Свет и изменчивость Времени, без которых невозможна жизнь.

В пантеоне романтических героев личность Поэта занимает важное место.

Поскольку герой-романтик всегда действует в  одиночку, а поле его деятельности безгранично — всё мироздание, то силы его тоже должны быть грандиозны. В его власти — создание второй действительности, воображаемой, но не менее реальной, чем та тусклая  действительность, каковой представляется современная жизнь. Все, чего недостает  здесь, восполняется там: и красота, и нравственность, и возможность  великих свершений.

 

 

 

 

2.1.1. Возникновение двоемирия

 

 

Возникает  характерное романтическое  двоемирие, творимое благоларя особой вдохновенной способности проникать  за пределы сущего, случайного, единичного:

В одном мгновенье видеть вечность,

Огромный мир — в зерне  песка,

В единой горсти — бесконечность

И небо в чашечке цветка.

(Пер. С. Маршака)

Знаменитое четверостишие Блейка, в которым давно уже замечена сформулированность самой модели романтического мышления.

Двоемирие — источник как творческой радости, так и трагического чувства  изначальной несовместимости романтического идеала и дествительности. Блейк  был одним из первых, кто в полной мере пережил и то и другое, воплотив в собственной жизни тип бунтующего поэта, чей бунт правильно считать  не воображаемым бунтом, но бунтом воображения.

 

 

 

 

2.2. Мифологические аллегории и афоризмы

 

 

Мифологические  аллегории, порожденные творческой фантазией Блейка, титанические образы мировых сил, населяющих созданный  им Олимп, носят звучные имена, подсказанные частью библейскими, частью античными  реминисценциями, частью Мильтоном  и Оссианом. Было бы бесплодным занятием, вслед за некоторыми зарубежными  почитателями Блейка, стараться разгадать  и в точности определить рациональный смысл каждой из этих поэтических  аллегорий. Но некоторые из них являются центральными и определяющими для  его замысла. Это Юрайзен (Urizen) —  библейский Иегова, или Юпитер античной мифологии, творец материального мира, подчиненного слепым законам механической необходимости, небесный и земной тиран, враг духовной свободы и поработитель

человечества, почитаемый всеми религиями, освящающими  насилие и лицемерно проповедующими смирение, — чудовищный образ, сходный  с Демогоргоном в «Освобожденном Прометее» Шелли; огненный Орк, дух  мятежа, подобный Прометею, как он, прикованный  к скале на вершине горного  хребта; светлый Лос (анаграмма латинского Sol — солнце), воплощающий творческое воображение, в котором Блейк  видел залог будущего восстановления освобожденного мира и человечества.

Вместе  с тем, как всегда в поэзии Блейка, образы его поэтической фантазии имеют также реальное общественное содержание, мировое зло его аллегорической мифологии представляется в то же время и как реальное общественное зло. В сублимированной форме  «пророческих книг» отражается глубокий социальный кризис, который переживала Англия в годы жизни Блейка. Этим слвременны содержанием автору пророческих книг подсказаны были преследующин его воображение апокалипсического видения чудовищных, вечно вертящихся “сатанинских колес”, пылающих плавильных горнов, железных веретен новых прядильных машин, к которым прикованы порабощенные машинами люди — мужчины и женщины:

 

Шотландия изливает поток своих сыновей  на работу

у плавильных печей,

Уэльс отдает своих дочерей ткацким станкам,

Альбион - кормящих матерей...

Гневные обличения социального зла становятся одновременно обличениями той официальной  религии и морали, которая оправыдвает  и освящает это зло:

Угнетатели  Альбиона в каждом городе и селе

Насмехаются над пахарем и его умирающими с голоду детьми.

Они скуапают его дочерей и продают насильно его сыновей.

Они ловко  заставляют бедняка питаться одной  коркой,

Они ввергают человека в нужду, а потом торжественно подают

ему милостыню,

Хвала Иегове звучит из губ, пресохших от голода и жажды.

( Из поэмы  «Иерусалим» )

Образ Альбиона (Англии) становится у Блейка мифологической аллегорией человечества, подавленного общественным гнетом и насилием и  властью над

 

 

человеком материальной действительности и воскресающего после тысячелетних мук к новой, счастливой и свободной жизни. На зеленых лугах Альбиона, согласно пророчеству Блейка, будет воздвигнут «новый Иерусалим» — социальная утопия будущего царства равенства и справедливости:

Мой дух  в борьбе несокрушим,

Незримый  меч всегда со мной.

Мы возведем Ерусалим

В зеленой  Англии родной. ( «Мильтон»)

Афоризмы  Блейка объединены им самим в три  больших цикла, один — прозаический («Пословицы Ада», 1793) и два — стихотворные («Прорицания Невинности», 1803 и «Вечно сущее Евангелие», 1818). Только первый цикл был опубликован самим Блейком в составе уже названной философской поэмы «Бракосочетание Неба и Ада» (1793). Два других извлечены из его неизданного наследия и существуют в нескольких разночтениях.

Афоризмы  Блейка в эпиграмматической форме, полемически заостренной и в  ряде случаев намеренно парадоксальной, выражают основные его идеи по вопросам философии и религии, морали и общественной жизни, в противопоставлении ортодоксальному церковному вероучению и господствующим принципам буржуазного государства и общества.

Блейк учит, что нет Бога, который существовал  бы вне мира, но Бог присутствует во всем — в чашечке цветка и  в горсти песка. «Все, что живет, —  свято», но больше всего — человек. «Ты человек, Бог — не больше, чем ты, научись же поклоняться своей человечности». «Поклоняться Богу — это значит почитать дары его в других людях, в каждом — в соответствии с его гением, и больше всего любить тех, кто самые великие среди людей». «Где нет человека, природа бесплодна».

Добро и  зло, согласно учению Блейка, не исключают  друг друга, а диалектически взаимосвязаны. «Без противоположностей нет прогресса. Сближение и отталкивание, разум и энергия, любовь и ненависть одинаково необходимы для человеческого существования». Поэтому в «Бракосочетании Неба и Ада» Блейк выступает как апологет ада, защитник «зла» в его взаимосвязи с добром. То, что в религии называется злом, — это «энергия». «Добро пассивно и подчиняется разуму. Зло активно, оно рождается из энергии». «Человек, — пишет Блейк в той же книге, — не имеет души,

отдельной от тела».

«В энергии  — единственная жизнь, и исходит  она от тела; разум лишь внешняя  поверхность энергии».

«В энергии  — вечное наслаждение». «Проклятие бодрит, благословение расслабляет». «Тигры гнева мудрее, чем клячи наставлений».

Блейк утверждает, что нет греха в том смысле, как понимает грех аскетическое учение церкви. Губительно для человека только сознание греховности и раскаяние  в содеянном. Любовь должна быть свободна и радостна, и тем самым она будет безгрешна; чувственность — это выражение божественного начала в человеке. «Нагота женщины — дело рук Божьих». Такое понимание любви раскрыто Блейком в особенности в поэме «Видение дочерей Альбиона» (1793).

Блейк выступает  против религии смирения и покорности и в афоризмах «Вечносущего Евангелия» создает свой образ Христа, во всем противоположный каноническому. Его Христос — не проповедник рабского смирения, кротости и послушания закону, а гордый бунтовщик, с гневом и страстью бичующий лицемерие мнимого благочестия.

Афоризмы  Блейка направлены против социальной несправедливости и неравенства, против порабощения и эксплуатации человека человеком.

Многие  мысли Блейку подсказаны традициями левых протестантских сект, связанных  с эпохой английской революции: так, понятие «Вечносущее Евангелие», которое должно снять и вместе с тем исполнить забытые заветы старого или образ «Нового Иерусалима» как мистифицированное выражение революционной социальной утопии счастливого и свободного будущего человечества.

 

 

Выводы

 

 

Неординарная фантазия Блейка-визионера создала оригинальную авторскую мифологию с собственной космогонией и теогонией. Именно это образование становится в первую очередь объектом изучения блейковедов. Огромные усилия филологов были затрачены на дешифровку блейковских имен собственных, на приведение в систему по степени родства и по функциональному предназначению его мифологических персонажей.

 

 

Созданная Блейком мифология, будучи аналоговой системой, аккумулировала в себе структурные принципы различных древних мифологий, заимствовала из них образы богов и мифологических персонажей, получивших у Блейка другие имена и отчасти другие функции. Это давало основание к поискам многочисленных аналогий, что Э. Томпсон охарактеризовал не без иронии как «игру в «найди-начало». Толчок к подобного рода интерпретации блейковской мифологии был дан, очевидно «словарной» методологией Ф. Дамона, чья монография 1924 года, будучи наиболее полным информационным источником, в какой-то степени детерминировала и исследовательские подходы к творчеству Блейка. В своем окончательном варианте «Словарь Блейка» содержал оформленные в алфавитном порядке сведения о всех богах блейковского пантеона, информацию историко-литературного характера, этимологические экскурсы и даже краткую интерпретацию блейковских произведений и ключевых концептов его творчества.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА 3

ЦИКЛ « ПРОРОЧЕСКИЕ КНИГИ»

 

 

3.1. Мифологические эпопеи

 

 

В отличие от лирических стихотворений  Блейка, создававшиеся одновременно с ними так называемые «Пророческие книги» представляют причудливое смешение трудно понятных, растянутых аллегорий  с отдельными гениальными поэтическими прозрениями. Всего этих книг насчитывается  десять. «Книга Тэль» (1789), «Тириель» (1789), «Видение дочерей Альбиона» (1793) имеют эпизодические темы; «Бракосочетание Неба и Ада» (1793) является своеобразным философско-поэтическим обобщением мировоззрения Блейка; незаконченные «Французская революция» (1791), «Америка» (1793) и отчасти «Европа» (1794) посвящены, как уже было сказано, современным политическим событиям; тогда как «Вала» (1797), «Мильтон» (1804–1808) и «Иерусалим» (1804–1820), вместе с примыкающими к ним «Книгой Юрайзен» (1794), «Книгой Лоса» (1795) и «Книгой Ахании» (1795), представляют различные версии и части грандиозной по своему объему мифологической эпопеи, охватывающей, по замыслу автора, как новый библейский эпос, судьбы мира и человечества от их сотворения через грехопадение и тысячелетия страданий до грядущего восстановления и освобождения, рисующегося воображению поэта как социальная утопия «Нового Иерусалима».

Эпопеи  Блейка, пропитанные библейскими  реминисценциями и образами античной и других древних мифологий, переосмысленными в духе его аллегорической теософии, в каком-то смысле примыкают к  библейскому эпосу Мильтона, как  истории «потерянного» и «возвращенного»  рая. Мильтон, именем которого Блейк обозначил одну из своих последних «пророческих книг», был для него не только великим поэтом прошлого (хотя и о нем Блейк высказывался критически), но пророком религиозной и политической революции и в этом смысле образцом и учителем. Не случайно Блейк справедливо рассматривал образ Сатаны как центральный в «библейской» поэме Мильтона. В предисловии к книге «Бракосочетание Неба и Ада» он сказал очень глубокомысленно и парадоксально:

«Причина  того, что Мильтон писал в оковах, когда писал об ангелах и Боге, и свободно о дьяволах и аде, заключалась в том, что он был истинным поэтом и принадлежал к партии дьявола, сам того не сознавая». Принадлежать к «партии дьявола» означало для Блейка — бороться против существующего государства и общества и против официальной религии и церкви, оправдывающей их существование.

Белый стих, которым пользовался в своих поэмах, представляет своеобразную трансформацию белого стиха Мильтона: пятистопный ямб, продолжающий традицию шекспировского белого стиха, растягивается у Блейка в семистопный, вернее в семиударный стих, поскольку число неударных слогов между ударениями не регулировано, но колеблется довольно свободно, в особенности в более поздних поэмах. Звуковые повторы разного рода, обильные аллитерации и ассонансы внутри стиха, анафоры и другие словесные и синтаксические повторения организуют ритм и определяют своеобразную гармонию и музыкальную выразительность этих вольных размеров, созданных самим Блейком и не имеющих не только прецедентов в английской поэзии 18 века, но и параллелей в эпоху романтизма. В некоторых отношениях стихосложения Блейка предвосхищает вольный стих Уолта Уитмена.