Любовная лирика М.Ю.Лермонтова

15 июля 1841 - состоится дуэль между Лермонтовым  и Мартыновым, закончившаяся трагической гибелью поэта. 17 июля Лермонтова хоронят на городском кладбище "при стечении всего Пятигорска". Позже, в 1842г., прах Лермонтова был перевезен в Тарханы и похоронен в семейном склепе Арсеньевых. В 1899 г. в Пятигорске открыт памятник Лермонтову, воздвигнутый по всероссийской подписке. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Три этапа развития в творчестве Лермонтова. Становление личности в лирике Лермонтова.

     Русская литература - литература пророческая. И одним из самых известных ее пророков был М. Ю. Лермонтов, но сознание своего великого предназначения пришло к нему не сразу, поэтому его творчество делится на несколько периодов. С 1828 по 1832 годы Лермонтов очень увлекался романтическими стихами Байрона. Многие стихотворения этого периода - грустные, мрачные, в них он говорит о своих страданиях, о разочарованиях в жизни и в людях, скорбит о ничтожности мира и человека. Во всех этих чувствах была доля юношеской рисовки и следы влияния Байрона, который был "властителем дум" молодого поэта. Но Байрона Лермонтов не просто копирует. Он переводит его то предельно точно, то вольно, пишет подражания, сочиняет вариации. Байрон не только давал пищу романтическим мечтам юного Лермонтова, но и учил истинному языку страстей. Михаила Юрьевича привлекали герои английского поэта, гордые, независимые личности, жаждущие безграничной свободы, относящиеся с презрением ко всем окружающим, но вместе с тем страдающие от внутреннего разлада. На юного поэта начинают смотреть как на кандидата в "русские Байроны". Но вскоре Лермонтов осознает свою индивидуальность и пишет стихотворение "Нет, я не Байрон, я другой…" (1832 год), которое завершает период увлечения творчеством поэтов-романтиков: Нет, я не Байрон, я другой, Еще неведомый избранник, Как он, гонимый миром странник… С 1833 по 1836 год продолжается второй период развития поэта. В это время Лермонтов мучительно ищет свой неповторимый путь, осознает предназначение поэта и его задачи, поэтому в этот период поэтом было написано очень немного стихотворений, большинство из которых не пользовались популярностью у читателей. И с 1837 года до самой смерти поэта длится последний этап - его зрелость. Началом этого этапа можно считать стихотворение "Смерть поэта" (1837 год), с которым молодой Лермонтов вошел в литературу. Это стихотворение было написано после того, как он получил известие о смерти Пушкина, которая вызвала раскол среди дворянской интеллигенции. Одни защищали Пушкина и негодовали на Дантеса, другие, в основном в светских кругах, оправдывали убийцу. Ответом последним и стало стихотворение "Смерть поэта", в котором Лермонтов обвинял представителей придворной аристократии, убивших поэта: А вы, надменные потомки Известной подлостью прославленных отцов, Пятою рабскою поправшие обломки Игрою счастия обиженных родов! Вы, жадною толпой стоящие у трона, Свободы, Гения и Славы палачи! За последние шестнадцать строк Лермонтова обвинили в подстрекательстве к восстанию и сослали на Кавказ. Поэт без сожаления прощается с Родиной, надеясь "за хребтом Кавказа" творить, не опасаясь царя: Прощай, немытая Россия, Страна рабов, страна господ… На этом этапе Лермонтов полностью осознает свое предназначение и свою судьбу, связанную с ним. Об этом стихотворение "Пророк" (1841 год). В нем Лермонтов как бы продолжает пушкинского "Пророка", который заканчивается тем, что пророк осознает свое предназначение "глаголом жечь сердца людей". Лермонтовский же пророк бежит от людей, не понимающих его:

Провозглашать я стал любви 

И правды чистые ученья:

В меня все ближние мои 

Бросали бешено каменья.

Пророк вынужден бежать в пустыню от людей: И вот в пустыне я живу, Как птицы, даром божьей пищи… Но люди не забывают смельчака, бросившего им вызов, и даже спустя годы, когда пророк вынужден пробираться через город, старцы указывают на него детям, говоря: "Смотрите: вот пример для вас! Он горд был, не ужился с нами. Глупец, хотел уверить нас, Что бог гласит его устами!" Таким образом, Лермонтов - поэт-пророк появился не сразу, долгое время "творческая дума" зрела на сердце у поэта, прежде чем появиться на свет в стихах зрелого периода. 
 
 
 

Любовная  лирика М.Ю.Лермонтова 

     Я не могу любовь определить,

    Но  это страсть сильнейшая! — любить

                                                       Необходимость мне; и я любил

                                                             Всем напряжением душевных сил.

    Эти строки из стихотворения “1831-го, июня, 11 дня” — словно эпиграф к лирике Лермонтова, лирике “сильнейших страстей” и глубоких страданий. И хотя Лермонтов вступил в русскую поэзию прямым наследником Пушкина, эта вечная тема — тема любви — зазвучала у него совершенно по-иному. “Пушкин — дневное, Лермонтов — ночное светило нашей поэзии”, — писал Д. Мережковский. И воистину, если для Пушкина любовь — источник счастья, то для Лермонтова она неразлучна с печалью. У Михаила Юрьевича мотивы одиночества, противостояния героя-бунтаря “бесчувственной толпе” пронизывают и стихи о любви, в его художественном мире высокое чувство всегда трагично.

    Лишь  изредка в стихах юного поэта  мечта о любви сливалась с  мечтою о счастье:

    Меня бы примирила ты

    С людьми и буйными  страстями, —

    писал он, обращаясь к Н. Ф. И. — Наталии  Федоровне Ивановой, в которую был страстно и безнадежно влюблен. Но это лишь одна, не повторившаяся больше нота. Весь же цикл посвященных Ивановой стихов — это история неразделенного и оскорбленного чувства:

    Я недостоин, может  быть,

    Твоей любви; не мне судить,

    Но  ты обманом наградила

    Мои надежды и мечты,

    И я скажу, что ты

    Несправедливо поступила.

    Перед нами словно страницы дневника, где  запечатлены все оттенки пережитого: от вспыхивающей безумной надежды до горького разочарования:

    И стих безумный, стих прощальный

    В альбом твой бросил для тебя,

    Как след единственный, печальный,

    Который здесь оставлю  я.

    Лирическому герою суждено остаться одиноким и непонятым, но это лишь усиливает в нем сознание своей избранности, предназначенности для иной, высшей свободы и иного счастья — счастья творить. Завершающее цикл стихотворение — одно из самых прекрасных у Лермонтова — это не только расставание с женщиной, это и освобождение от унижающей и порабощающей страсти:

    Ты  позабыла: я свободы

    Для заблужденья не отдам...

    Контраст  между высоким чувством героя  и “коварной изменой” героини  в самом строе стиха, насыщенном антитезами, столь характерными для  романтической поэзии:

    И целый мир возненавидел,

    Чтобы тебя любить сильней...

    Этот  типично романтический прием  определяет стиль не только одного стихотворения — на контрастах, противопоставлениях построена вся лирика поэта. И рядом с образом “изменившегося ангела” под его пером возникает другой женский образ, возвышенный и идеальный:

    Улыбку  я твою видал,

    Она мне сердце восхищала...

    Эти стихи посвящены Варваре Лопухиной, любовь к которой не угасала у  поэта до конца дней. Пленительный облик этой нежной, одухотворенной женщины предстает перед нами и в живописи, и в поэзии Михаила Юрьевича:

    ...все  ее движенья,

    Улыбки, речи и черты

    Так полны жизни, вдохновенья,

    Так полны чудной простоты.

    Но  и в стихах, посвященных Варваре  Александровне, звучит тот же мотив  разлуки, роковой неосуществимости счастья:

    Мы  случайно сведены  судьбою,

    Мы  себя нашли один в  другом,

    И душа сдружилася с  душою,

    Хоть  пути не кончить им вдвоем!

    Отчего  же так трагична судьба любящих? Известно, что Лопухина ответила на чувство Лермонтова, между ними не было непреодолимых преград. Разгадка, наверное, кроется в том, что лермонтовский “роман в стихах” не был зеркальным отражением его жизни. Поэт писал о трагической невозможности счастья в этом жестоком мире, “среди ледяного, среди беспощадного света”. Перед нами опять возникает романтический контраст между высоким идеалом и низкой действительностью, в которой он осуществиться не может. Поэтому Лермонтова так притягивают ситуации, таящие в себе нечто роковое. Это может быть чувство, восставшее против власти “светских цепей”:

    Мне грустно, потому что я тебя люблю,

    И знаю: молодость цветущую твою

    Не  пощадит молвы  коварное гоненье.

    Это может быть гибельная страсть, изображенная в таких стихотворениях, как “Дары Терека”, “Морская царевна”.

    Вдумываясь  в эти стихи, невозможно не вспомнить знаменитый “Парус”:

    Увы! Он счастия не ищет...

    Этой  строке вторят другие:

    Что без страданий  жизнь поэта?

    И что без бури океан?

    Лермонтовский герой будто бежит от безмятежности, от покоя, за которым для него — сон души, угасание и самого поэтического дара.

    Нет, в поэтическом мире Лермонтова не найти счастливой любви в обычном ее понимании. Душевное родство возникает здесь вне “чего б то ни было земного”, даже вне обычных законов времени и пространства. Вспомним поразительное стихотворение “Сон”. Его даже нельзя отнести к любовной лирике, но именно оно помогает понять, что есть любовь для лермонтовского героя. Для него это прикосновение к вечности, а не путь к земному счастью. Такова любовь в том мире, что зовется поэзией Михаила Юрьевича Лермонтова. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Адресаты  любовной лирики.

Варвара Александровна Лопухина

       Варвара Александровна Лопухина - одна из самых глубоких сердечных  привязанностей М.Ю.Лермонтова. Пережив бурное увлечение Н.Ф.Ивановой, поэт в 1831 встретился в близкой ему семье Лопухиных с младшей сестрой своего друга Алексея - Варенькой. Весной 1832 года компания молодежи с Поварской, Большой и Малой Молчановки собралась ехать в Симонов монастырь ко всенощной - молиться, слушать певчих, гулять. Солнце склонялось к Воробьевым горам, и вечер был прекрасный. Уселись на длинные линейки, запряженные в шесть лошадей, и тронулись вверх по Арбату веселым караваном. Случайно во время этой поездки Лермонтов оказался рядом с Варенькой Лопухиной. Минувшей зимой шестнадцатилетнюю Вареньку привезли в Москву на "ярмарку невест". Она только одну зиму выезжала и еще не успела утратить ни свежести деревенского румянца, ни сельской естественности и простоты. Это делало ее не похожей на московских барышень, у которых все было рассчитано: каждый жест, поза, улыбка.

Варенька  была пылкая, восторженная, поэтическая  натура. Сельское уединение и чтение романов сделали ее мечтательной. Но эта мечтательность умерялась природной живостью, веселостью и общительностью. Свою склонность помечтать она не выказывала, а, наоборот, стыдилась как слабости. Была блондинка с черными глазами. Это придавало ей особую прелесть. Каждая перемена настроения, мимолетное чувство и мелькнувшая мысль отражались на ее подвижном лице. В минуты внутреннего подъема оно становилось прекрасным, а порой Варенька могла показаться совсем некрасивой. В ней была обаятельная простота, свойственная глубоким и цельным натурам. Она была всеобщей любимицей. "Будучи студентом, - пишет А.П. Шан-Гирей,- Лермонтов был страстно влюблён ... в молоденькую, милую, умную, как день, и в полном смысле восхитительную Лопухину; это была натура пылкая, восторженная, поэтическая и в высшей степени симпатичная.... Как теперь помню ее ласковый взгляд и светлую улыбку: ей было лет пятнадцать-шестнадцать, мы же были дети и сильно дразнили ее, у ней на лбу чернелось маленькое родимое пятнышко, и мы всегда приставали к ней, повторяя: "у Вареньки родинка, Варенька уродинка", но она , добрейшее создание, никогда не сердилась. Чувство к ней Лермонтова было безотчётно, но истинно, сильно, и едва ли не сохранил он его до самой смерти своей"

      С тех пор, как мне явилась ты,

      Моя любовь - мне оборона