Фольклорные мотивы в поэме Н.А.Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»

аудиторию  характерна  для  Некрасова.          Особенно  значительны здесь

заимствования из «Плача по старосте», одного из самых, острых  в  социальном

отношении. Некрасов при этом свободно обращается с материалом  и вместе  с

тем  несколько  видоизменяет  его.   Особенно   показательно   сопоставление

проклятия  судьям  у  Некрасова  и  у  Ирины   Федосовой.   Ирина   Федосова

заканчивает «Плач  по старосте» так: 

Вы  падите-тко, горюци мои слезушки,

Вы  не на воду падите-тко, не на землю.

Не  на божью вы церковь, на  строеньице,

Вы  падите-тко,  горюци мои слезушки,

Вы  на этого злодея супостатово,

Да  вы прямо ко ретивому сердечушку,

Да  ты дай же, боже, господи,

Чтобы тлен пришел на цветно его платьице,

Как  безумьице  во буйну бы  головушку.

Еще дай же,  боже, господи,

Ему в дом жену неумную,

Плодить детей неразумныих,

Слыши, господи, молитвы мои грешные

Прими, господи, ты слезы  детей малыих... 

У Некрасова: 

Злодея! Палачи!

Падите   мои  слезыньки,

Не  на землю, не на воду,

Не  на господень храм.

Падите  прямо на сердце 

Злодею  моему!

Ты  дай же, боже, господи,

Чтоб  тлен пришел  на платьице,

Безумье ни головушку

Злодея  моего!

Жену  ему  неумную

Пошли, детей — юродивых!

Прими, услыши, господи,

Молитвы,  слезы матери,

Злодея  накажи!.. 

И здесь Некрасов, следуя своему правилу («чтобы  словам  было  тесно»),

значительно  сокращает  фольклорный  текст,  не  уменьшая,   однако,   числа

строчек: каждая строка, у него гораздо короче, чем  у  Ирины  Федосовой,  так

как освобождена от «балластных» слов.  Вследствие  этого меняется  ритм:  у

Ирины Федосовой, при большой внутренней силе, изложение  дается  медленное  и

потому сравнительно мало напряженное, у Некрасова же  короткие  строчки с

многочисленными  восклицаниями  как  раз   создают   большую   эмоциональную

напряженность (и здесь мужские клаузулы имеют,  такое  же  значение).  Кроме

того, подхватив  из  причитания  Ирины  Федосовой  слово  «злодея»,  Некрасов

четырехкратным  повторением этого слова превращает его  как  бы  в  лейтмотив

всего проклятия, тем более что слово это  звучит в самом начале,  а  затем  в

конце каждого смыслового отрезка. Так и здесь подчеркивается  и усиливается

социальная значимость текста.

В главе V («Волчица»), кроме  некоторых  мелких  заимствований,  можно

отметить следующую  параллель:                                                                                                 У Некрасова: 

На  Деминой  могилочке

Я день и ночь жила.

Молилась  за покойничка

Тужила по родителям:

Собак моих боитеся?

Семьи моей стыдитеся? —

Ах, нет, родная,  нет!

Собак твоих не боязно.

Семьи твоей не совестно.

А ехать сорок верст

Свои  беды рассказывать,

Твои  беды выспрашивать —

Жаль  бурушку гонять!

Давно бы мы приехали,

Да  мы ту думу думали:

Приедем — ты расплачешься,

Уедем — заревешь! 

Довольно сходная  по мотивам  и  по  некоторым  деталям  песня  записана Шейном в  Псковской губернии: 

Понизешенько солнце ходить,

Поблизешенько братец ездить,

Ко  мне в гости  не заедить.

Аль ён дороженьки не знаить?

Аль ён тропинушки не утямить?

Аль  ён добра коня  не управить?

Аль ён семью мою стыдится?

Аль ён собак моих боится?

— Ай ты, сестрица горестница!

Я собак твоих не боюся,

Я и семью твою не стыжуся.

Я приеду, — а ты плачешь,

Я и поеду, — а  ты возрыдаешь 

Выделенное Некрасовым особым размером (хореическим) причитание  Матрены

Тимофеевны («Я пошла на речку быструю»),  не  являясь  переложением  какого-

либо одного текста, перекликается с похоронными  причитаниями  по  родителям, какие имеются и у Рыбникова, и в сборнике Барсова.

В главе VI («Трудный год»),  изображая  положение  солдатки,  Некрасов использует похоронные причитания из сборника Барсова,  таким образом  меняя применение текста. Это изменение  не  создает,  однако,  неправдоподобности, так как положение солдатки было в сущности аналогично положению вдовы.                                                У Некрасова: 

...Голодные

Стоят сиротки-деточки

Передо  мной...  Неласково

Глядит  на них семья.

Они в дому шумливые,

На  улице драчливые,

Обжоры за столом...

И стали их пощипывать,

В головку поколачивать...

Молчи, солдатка-мать! 

У Барсова: 

Сиротать будут сиротны малы детушки,

Будут детушки на улочке дурливые,

Во избы-то сироты хлопотливые,

За  столом-то будут детушки  едучие;

Станут  по избы ведь дядюшки  похаживать

И не весело на детушек  поглядывать,

Оны грубо-то на их да поговоривать;

Станут  детушек победныих подергивать,

В буйну голову сирот  да поколачивать... 

Принципы переработки, как видим, те же, что и выше.

Таким образом, «Крестьянка»  (особенно  некоторые  главы  ее)  является

своего рода мозаикой из песенных материалов, с  которыми Некрасов  обращается

весьма свободно, вместе с тем, однако, весьма бережно  относясь  к  отдельным

элементам. Вся  эта  мозаика  подчинена  одной  основной  задаче  —  показать

тяжесть положения  женщины: там, где материал оказывается  достаточно  острым,

поэт использует его почти точно, там,  где  этой  остроты  недостаточно,  он

прибегает к  переработке и изменениям. Вместе  с  тем  Некрасов  видоизменяет

фольклорный материал и  в  собственно  художественном  отношении:  используя

средства фольклора, он в то же время стремится к  упорядочению материала и  к

усилению           его            художественной            выразительности.                                                                                  В других главах  («Последыш» и «Пир на  весь  мир»)  такой  фольклорно-

песенной мозаики  мы уже не увидим. В частности, в  главе «Пир  на  весь  мир»

Некрасов идет иным путем. Здесь мы найдем целый  ряд «песен»,  но  песни  эти

не фольклорные, а созданные самим Некрасовым по типу  фольклорных.  Как раз

этим песням Некрасов придает  особенно  острый  социальный  характер,  и  их

можно назвать  пропагандистскими. Таковы песни «Веселая» («Кушай  тюрю,  Яша!

Молочка-то  нет»),  «Барщинная»  («Беден,  нечесан  Калинушка»),  «Голодная»

(«Стоит - мужик,  колышется»),  «Солдатская»  («Тошен  свет,  правды  нет»),

«Соленая   («Никто  как бог!»).   Отчасти,  пожалуй,  сюда  же  может быть

отнесена одна из песен Гриши - «Русь»   («Ты  и  убогая,  ты  и  обильная»);

остальные песни  Гриши  -   явно литературного  характера,  «Русь»  отличается

сравнительной простотой. Ни  для  одной  из  этих  песен  невозможно  указать  непосредственного источника в фольклоре; нет даже  сравнительно  близких  аналогий.  Только  в самом общем плане можно говорить о том, что  среди  фольклорных  песен  есть песни, изображающие тяжесть крепостничества,  тяжесть  солдатчины  и  т.  п. Однако  песни  Некрасова  отличаются  от  фольклорных  большей  четкостью остротой  изображения.  Задача  Некрасова  заключалась  не  в   том,   чтобы следовать за фольклором,  воспроизводить  фольклорные  образцы,  а  в,  том, чтобы, пользуясь фольклорными приемами и делая тем самым  свои  произведения доступными крестьянству, воздействовать на крестьянское сознание,  будить  и прояснять его, создавать  новые  произведения,  которые  могли  бы  войти  в песенный   обиход   и   таким   образом   сделаться   средством   пропаганды

революционных идей (недаром  эти  песни  подвергались  цензурным  урезкам  и

прямому запрещению).

Песни  «Веселая»,  «Барщинная»  и  «Пахомушка»  посвящены  изображению

крепостничества.  С  этими  песнями  можно  сопоставить   такие,   например,

фольклорные песни: 

Что  пропали наши головы

За  боярами,  за   ворами!

Гонят   старого,  гонят   малого

На  работушку  ранешенько,

А   с,   работушки   позднешенько... 

Как батюшку с матушкой за Волгу везуть,

Большого-то брата в солдаты  кують,

А середнего-то брата в лакеи стригуть,

А  меньшого-то брата  — в прикащики...

Разорил  нашу сторонку

Злодей,   боярин,  господин,

Как повыбрал он, злодей,

Молодых наших ребят

Во  солдатушки,

А нас, красных девушек,

Во  служаночки,

Молодых молодушек

Во  кормилочки,

А  матушек с батюшками

На  работушку... 

Придем  рано  поутру.

Изготовлено по кнуту;

Станем  оправдатца,

Велят нам раздеватца;

Рубашонки сняли с плеч,

Начали  нас больно сечь... 

Песни «Голодная» и «Соленая» чрезвычайно  резкими  чертами  изображают

крайнюю бедность и голод крестьянства. Тема бедности и голода встречается  и

в фольклорных  песнях, но образы применяются  иные, чем у Некрасова.

Наконец, «Солдатская» зло  изображает  положение  отставного  солдата,

ходящего «по-миру, по-миру». Солдатчина часто рисуется в фольклорных песнях

самыми мрачными красками (в частности, в рекрутских причитаниях).