Язычество древней Руси

                                            Coдержание

   I. Введение-----------------------------------------------------------------3

  II. Язычники «трояновых веков»--------------------------------------4

      1.Поиск предков Руси-------------------------------------------------4

      2.Погребальная обрядность------------------------------------------5

      3.Многообразие форм культа----------------------------------------6

      4.Календарь языческих молений------------------------------------7

III. Апогей язычества-------------------------------------------------------8

      1.Святилища. Идолы --------------------------------------------------8

      2.Жрецы. Летописное творчество-----------------------------------10

      3.Языческая реформа--------------------------------------------------11

IV. Двоеверие (XI-XIII вв.)------------------------------------------------12

      1.Обереги дома. Обереги-украшения-------------------------------13

     2.Борьба церкви с язычеством. Введение постов-----------------14

 V. Заключение---------------------------------------------------------------16 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

                                                 Введение 

    Выходные  данные книги – Рыбаков Б.А. Язычество древней Руси. – Москва, Наука, 1987.

    Краткие сведения об авторе: Рыбаков Борис  Александрович (1908-2001 г.) – советский историк, член-корреспондент по Отделению исторических наук (археология) с 23 октября 1953 г., академик по Отделению исторических наук (история СССР) с 20 июня 1958 г. Специалист в области истории, археологии и культуры Древней Руси. Перу Рыбакова принадлежат работы по истории России, исследования происхождения древних славян, начальных этапов российской государственности, развития ремесел, культуре русских земель, архитектуре древне русских городов, живописи и литературе, верованиям, древних славян.

    Книга «Язычество древней Руси» - прямое продолжение, как бы второй том, монографии Б.А. Рыбакова «Язычество древних славян», вышедшей в 1981 г. Она посвящена роли древней языческой религии в государственной и народной жизни Киевской Руси до принятия христианства. Автор показывает высокий уровень языческих воззрений и обрядов накануне крещения Руси, их проявление в общественной жизни, в прикладном искусстве, в церковных обрядах.

    Данный, второй, том посвящен, во-первых, анализу  восточнославянского язычества  на протяжении всего I тысячелетия нашей эры вплоть до встречи с христианством; во-вторых, здесь будет рассмотрен сложный симбиоз древней народной религии с привнесенным извне христианством.

    Последняя стадия развития родоплеменного строя  у восточных славян дала много  нового в сфере идеологических представлений.

    Киевская  Русь создавалась как языческое  государство, в котором религия  прадедов достигла своего апогея. С принятием христианства создается своеобразная амальгама старых и новых форм, названная «двоеверием».

    Хронологически  этот том охватывает время от первых упоминаний славян-венедов античными авторами в I-II вв. н. э. до татарского нашествия в 1237-1241 гг.

    Язычество древней Руси IХ-ХIII вв. – важный раздел русской средневековой культуры, без которого невозможно понять ни народную культуру деревни и городского посада, ни сложную и многогранную культуру феодальных верхов, ярким образцом которой является «Слово о полку Игореве», пронизанное народным языческим мировоззрением и предвосхищающее поэзию эпохи Ренессанса, так часто обращавшуюся к античному язычеству.

    Книга «Язычество древней Руси» состоит  из трех частей: 1 – язычники «трояновых веков», 2 – апогей язычества, 3 – двоеверие (ХI-ХIII вв.). 

                        Язычники «трояновых веков» 

    В первой части книги автор осветил  такие вопросы, как поиск корней Руси, погребальная обрядность, идолы и календарные «черты и резы».

    Исследование язычества древних славян было предварено  рассмотрениям исторических судеб славянства с глубокой доисторической древности, так как без этого было бы невозможно понимание всей многогранности процесса формирования религиозных представлений.

                                          Поиск предков Руси

    Ядром государства Руси (называемого кабинетным термином «Киевская Русь») была, как  известно, сравнительно небольшая область  Среднего Поднепровья – от Десны до Роси, возглавившая процесс рождения феодальной государственности на огромном пространстве Восточной Европы – от Вислы до Волги и от Балтики до Черного моря.

    Археологические материалы VI-VII вв. дают нам очень яркую и четко определимую культуру, ареал которой поразительно точно совпадает с очерченной выше Русской Землей. Эта археологическая культура (которую из-за географического совпадения с Русской землей можно назвать «древностями руссов») представлена большим количеством кладов дружинного инвентаря: серебряные с позолотой украшения, «пальчатые» фибулы для плащей, привозные византийские серебряные сосуды VI в., богато декорированные пояса, изредка оружие. По форме височных колец, которые давно уже расцениваются археологами как племенные признаки, вся Русская земля VI в. Делится на два района: западный среднеднепровский и восточный курско-северский. Височные спиральные кольца северского района нашли продолжение в курганных спиральных кольцах северян Х-ХII вв.

    Поиск предков Руси, выявивший непрерывную цепь сменявших друг друга археологических культур, привел нас  к далекой, но блестящей скифской  эпохе. Археологические культуры отражали то периоды подъема, то времена упадка, связанные с нашествиями степняков, но во всех случаях неизменным оказывался исторический центр Поднепровья, ставшей в конце концов ядром Киевской Руси - сравнительно небольшой регион по Днепру – Борисфену-(Рось-Киев).

    Археологи-скифоведы  выявили, в лесостепной зоне Правобережья Днепра четыре земледельческих археологических  группы. Наиболее обширная из них –Киевская  – простирается по Днепру- от Ворсклы до Тетерева «на 11 дней плавания». Земледельческие племена испытывали сильное влияние скифской культуры, что делало их внешне похожими на скифов. Во-первых, по лингво-ботаническим определениям Среднее Поднепровье должно входить в границы славянской прародины. Во –вторых, в восточнославянских языках ощущается давнее соседство славян с иранскими племенами (скифами, сарматами). В-третьих, установлено сходство внешнего облика населения скифского времени, черняховской культуры и средневековой Руси. В-четвертых, только допущением, что праславяне обитали в Среднем Поднепровье как в предскифское, так и в скифской время можно объяснить обилие мифо-эпических параллелей между записями Геродота и украинско-русско-белорусским фольклором: царь Колаксай (Солнце-царь) и сказочный герой царевич Световиг, Светозар, Зоревик, а также былинный эпитет киевского князя Красное Солнышко.

    Украинские  археологи выделяют три группы скифской культуры: киевскую (вдоль Днепра -  от Тетерева до Тясмина), восточноподольскую (по Южному Бугу) и западноподольскую (по среднему течению Днестра). Эти группы выделены не по каким-либо археологическим признакам, а просто по географической концентрации памятников и названы они не культурами, а группами лесостепных памятников.

    Историческое  ядро восточного славянства на протяжении полутора тысяч лет, вплоть  до Киевской Руси, определяется такими ориентирами, как река Рось, Переяславлем Русским, Киевом на севере и р. Тясмином на юге. Это был наиболее процветающий центр лесостепных славянских племен, с истории которого и следует начинать непрерывную историю Руси.

                                    Погребальная обрядность

    Эволюция  погребальной  обрядности и разные, порою резко отличные друг от друга, формы погребального обряда отмечают существенные перемены в сознании мира, в той картине мира, которую древний человек создавал себе из сочетания познаваемой реальности с изменяющимися представлениями о предполагаемых, вымышленных силах, рассеянных, как ему казалось, в природе.

    Родичи  готовили умершего ко второму рождению на земле, к перевоплощению его в одно из живых существ. Идея реинкарнации, перевоплощения основывалась на представлении об особой жизненной силе, существующей раздельно с человеком: один и тот же физический облик принадлежит и живому человеку, действующему, двигающемуся, видящему, думающему, и мертвому человеку, трупу, внешне неотличимому от живого, но недвижному, бесчувственному – жизненная сила, («душа») отделилась от него куда-то. Первобытные охотники помещали отлетевшую душу где-то поблизости, в своем плоскостном мире, среди тех разнообразных живых существ, которые окружали его.

    Скорченность  трупов как массовой явление сохраняется  до рубежа бронзового века и железного. Скорченные погребения имитировали позу эмбриона в материнском чреве; скорченность достигалась искусственным связыванием трупа. На смену скорченности приходит новая форма погребения: покойников хоронят в вытянутом положении; умерший «спит», оставаясь человеком (спокойным человеком-«покойником») и не готовясь ко второму рождению, к воплощению в другом существе.

    Но  самая разительная перемена в  погребальном обряде связана с появлением кремации, полного сожжения трупов. Идея кремации, разумеется, тоже связана с представлениями о жизненной силе, о ее неистребимости  и вечности, но теперь ей находят новое местожительство – небо, куда души умерших попадают вместе с дымом погребального костра. Идея неба, заселения неба («ирья») душами своих предков, «дзядо’в», появляется в эпоху усиления земледельческого сектора хозяйства и, очевидно, связана с той несравненно возросшей ролью неба, небесной влаги, которая характерна для всего земледельческого периода.

    Горшки  и миски с едой – самые обычные  вещи в славянских языческих курганах, но не эти напутственные предметы помогут нам раскрыть связь горшка с прахом умершего. Важнее указать на приготовление еды из первых плодов, когда объектом культа был именно «каши горшок»; в северно-русских областях это происходило от начала августа до начала ноября, когда заканчивался обмолот – работники, кончая молотить, говорили: «Хозяину ворошок, а нам – каши горшок». Горшок для приготовления еды из первых плодов нередко считался священным предметом, а это позволяет построить следующую смысловую связь: умерший предок содействует урожаю, благополучию своих потомков; душа покойника с дымом погребального костра поднимается к небу, от которого зависит урожай; осязаемые останки (прах) укладываются в «сосуд мал», который или уже применялся для приготовления ритуальной каши в день первых плодов, или был подобен такому. Горшок с прахом предка зарывался в землю и прикрывался сверху домовиной или курганом. Вещественная часть предка, его прах и подаренные ему «милодары» придавались земле, от которой тоже находился в зависимости урожай славянина. Таким образом, происходила как бы бифуркация, раздвоение магической силы умершего родича: душа уходила в небо, а тело – в землю. Горшок для варево становился не только вместилищем праха, но и как бы постоянным напоминанием предку о первых плодах, о празднике благополучия.

    Культ предков, постоянно поддерживаемый новыми похоронами уходящего поколения и овеществленный домовинами на кладбище, был очень важной составной частью древних языческих представлений. Его аграрно-магическая и охранительная направленность еще более укрепляла его и позволяла противостоять порицаниям духовенства.

                                  Многообразие форм культа

    Многогранности  языческого мировоззрения, сложившегося из наслоений многих эпох, соответствовало  многообразие форм культа и мест обращения  к потусторонним силам, родившимся в сознании древнего человека. Моления об урожае, обращения к силам природы и к духам добра и зла производились тоже повсеместно: пунктом обращения к этим силам и принесения им жертв («треб») могло быть и отдельное жилище, и срединная площадь селения, и берег реки и лесная поляна.

    Одни  ритуальные действия не требовали почти  никакого реквизита, кроме венка  из цветов или разведенного на берегу костра. Таковы хороводы, игры, пляски, резко осуждаемые церковью.  От этого  разряда языческих игрищ не уцелело никаких подлинных археологических следов, и мы можем компенсировать их отсутствие только обращением к этнографии. Для другого вида ритуальных действий требовались те или иные сооружения, то временные на одно празднество, то постоянные «капища», «кумирни идольские» снабженные деревянными или каменными изображениями славянских языческих божеств.