Сущность и критерий общественного прогресса

Своеобразие и  сложность исторического развития открываются перед нами и тогда, когда мы рассматриваем переход  от капиталистической формации к  коммунистической. Социалистическая революция  произошла вначале в стране экономически сравнительно отсталой, если сопоставлять ее производственный уровень с уровнем производства, техникой и производительностью труда главных капиталистических стран. Тем не менее социалистический способ производства, созданный в нашей стране, с самого начала показал свою прогрессивность, свое безусловное превосходство над капитализмом, поскольку он открыл новые возможности роста производства, создал и поддерживает в течение десятилетий высокие темпы этого роста.

Некоторые авторы, излагая марксистское понимание критерия общественного прогресса, пишут, что таким критерием является уровень производительных сил общества. Из сказанного видно, что это определение не отражает исторической реальности и не может поэтому выполнять функции критерия. В самом деле, как быть в тех исторических ситуациях, когда новая, безусловно более прогрессивная формация со сложившимся способом производства известный период времени, длящийся иногда веками, оказывается в области производства на уровне более низком, чем тот, который был достигнут в предшествующей формации? Если применить в этих ситуациях уровень производительных сил в качестве критерия для отличия более прогрессивной формации, то мы придем к нелепым выводам. Это свидетельствует о неудовлетворительности приведенного определения.

Это, однако, не значит, что при анализе хода общественного  прогресса и выведении его  критерия вопрос об уровне развития производительных сил должен быть отброшен. История  и здесь подсказывает правильное решение. Она показывает, что если новая, прогрессивная формация общества не обязательно с самого начала превосходит старую, отжившую (или отживающую) по уровню производительных сил, то в дальнейшем ходе истории она, безусловно, осуществляет эту задачу. Новые возможности роста производства, открываемые новой формацией, более высокие темпы этого роста, естественно, приводят к тому, что по прошествии определенного исторического срока народившийся общественный строй сначала догоняет старый по уровню производства, а затем обгоняет его, устремляясь вперед, к новым рубежам.

Так было в Западной Европе, переходившей от рабовладельческой  формации к феодальной. То же самое, конечно, с учетом имеющихся отличий, происходит сейчас в экономическом  соревновании социализма с капитализмом. Социалистический способ производства, утвердившийся в нашей стране, показал свою прогрессивность в сравнении с капитализмом по основному критерию общественного прогресса — по развитию производительных сил, по темпам этого развития. Следствием этих высоких темпов было то, что Советский Союз сравнительно быстро догнал, а затем и превзошел уровень производства главных капиталистических стран Западной Европы. Сегодня мы еще отстаем по уровню производства от США. Но доказанное превосходство нашего способа производства, несравненно более высокие темпы роста производительных сил дают нам уверенность в том, что мы догоним и перегоним уровень производства США.

Но если принять, что основным и высшим критерием  общественного прогресса является прогресс в производительных силах  общества, то не исчезает ли при таком понимании критерия сам человек — субъект и деятель исторического процесса? Такое критическое замечание было бы необоснованным. Производительные силы отнюдь не являются отдельным, совершенно самостоятельным участком общественной системы. Это — производительные силы общества, иначе говоря,— это само общество, рассматриваемое со стороны своей важнейшей функции — производства материальных благ, производства и воспроизводства непосредственной жизни, как писал Маркс. Поэтому развитие производительных сил означает развитие общества, а следовательно, и людей, которые в своих связях и отношениях образуют общество.

При этом, однако, следует учитывать противоречивость исторического процесса. Она выразилась, в частности, в том, что на протяжении тысячелетий развитие человечества осуществлялось за счет эксплуатации народных масс, чьи возможности развития были крайне ограничены. Это отражалось и на самих производительных силах общества, на соотношении элементов, их составляющих. Средства производства властвовали над работником, вещные элементы производительных сил — над личными элементами. Только к началу XX в. сложились материальные предпосылки для перехода к социалистическому строю, где возможности развития открыты перед всеми членами общества.

Учет диалектики исторического процесса — обязательное условие для правильного понимания ленинской формулировки основного и высшего критерия общественного прогресса. Учет этой диалектики необходим также для правильного применения этого критерия.

Развитие производительных сил не только рождает и обостряет их конфликт с производственными отношениями формации и ставит перед обществом задачу перехода к новой формации, но и создает одновременно материальные предпосылки для такого перехода. Когда эти материальные предпосылки созрели, тогда проблема дальнейшего социального прогресса упирается в действия революционных классов, чья борьба за новый общественный строй воплощает и реализует потребности дальнейшего развития производительных сил. На этом этапе истории высшим критерием социального прогресса являются успехи революционных классов в их борьбе за утверждение нового способа производства, новой общественной формации. Прежде всего, это их успехи в завоевании и упрочении политической власти, потому что от этого зависит успех всего дела революции, в том числе и в сфере экономической. Но как только революционная власть упрочилась и база экономических преобразований под эту власть была подведена, перед новой формацией встает все та же историческая задача — осуществить дальнейшее развитие производительных сил, добиться обязательной победы на этом фронте, ибо именно она означает окончательную победу новой формации над старой. Основной и высший критерий общественного прогресса с категорической силой заявляет о себе.

По вопросу  об основном критерии общественного прогресса в советской философской литературе существуют и другие точки зрения. Ряд авторов, признавая, что основной критерий общественного прогресса следует искать в сфере материального производства, добавляет к развитию производительных сил в качестве критерия еще и производственные отношения, или полагает, что критерием является способ производства. Мы считаем, что эти формулировки неприемлемы, поскольку критерием прогресса в производственных отношениях общества и в смене способов производства является опять-таки развитие производительных сил общества. Другие авторы полагают, что сфера одного лишь материального производства не может дать критерий общественного прогресса, что в его определение надо включить развитие и других сторон общественной жизни. Наиболее популярным среди таких определений является определение, данное Ю. И. Семеновым, который включил в него, наряду с развитием производительных сил, также «степень продвижения общества по пути борьбы за освобождение человечества, его трудящегося большинства от гнета стихийных общественных сил, социально-политического неравенства и духовной неразвитости» (1).

Мы не считаем  целесообразным «расширять» критерий общественного прогресса. Существует прямая логическая связь между ленинским  положением: основным критерием общественного  прогресса является развитие производительных сил,— и положением исторического материализма, что развитие производительных сил лежит в основе развития общества на всем протяжении всемирной истории. Этим дан принцип подхода к решению вопроса о таком критерии (2).

В современной буржуазной социологической литературе довольно много места отводится проблеме общественного прогресса и его критерия. Общей чертой этой литературы является ее антимарксистская и антисоциалистическая заостренность. В освещении проблемы общественного прогресса эта черта проявляется особенно резко.

----------------------------------------------------------------------------------

1. Ю. И. Семенов.  Объективный критерий социального  прогресса. «Вопросы философии», 1962, № 9.

2. Более обстоятельное  изложение вопроса о критерии общественного прогресса см. в кн.: А. А. Макаровский. «Общественный прогресс». М., Политиздат, 1970, и в статье «О критерии общественного прогресса» («Философские науки», 1968, № 2). См. также кн.: В. Мишин. «Общественный прогресс». Горький, 1970.

-------------------------------------------------------------------------

После второй мировой  войны в связи с обострением  общего кризиса капитализма в  буржуазной философии и социологии широко распространяются идеи социального  пессимизма, отрицание социального прогресса. «Основным лейтмотивом нынешней философии истории является идея апокалиптического конца,— пишет западногерманский социолог О. Файт.— Крушение, катастрофа, закат, сумерки, конец — все эти слова встречаются в любом исследовании по истории культуры». Идеологи буржуазии воспринимают и изображают неизбежное крушение капитализма как гибель цивилизации вообще. Но в отказе от идеи прогресса есть и другая сторона: этот отказ направлен против социализма, он выступает как средство подрыва воли народных масс к борьбе за лучшую жизнь, за прогресс, за социализм. Нет прогресса, впереди гибель, борьба за лучший общественный строй тщетна и бессмысленна — вот что пытаются внушить народам буржуазные ниспровергатели идеи прогресса.

В 60-х годах  потребности идеологической борьбы против социализма породили в буржуазной литературе новый подход к проблеме социального прогресса. Прямое и грубое отрицание прогресса оказалось малоэффективным средством в борьбе против марксизма, утверждающего идею прогресса, и против стран социализма — живого воплощения этой идеи. В этих условиях буржуазные идеологи прибегают к новым средствам борьбы против прогресса, против социализма. Они объявляют себя сторонниками идеи общественного прогресса, но определяют и изображают его таким образом, что у них получаются выводы против социализма, в защиту капитализма. Выдвигаются теории «стадий экономического роста», «единого индустриального общества», «постиндустриального общества», «конвергенции» и др.

Теория «единого индустриального общества» утверждает, что социализм и капитализм — это разновидности одного и того же индустриального социального типа и что развитие идет в сторону их конвергенции, т. е. слияния, итогом которого явится общество, организованное на частнособственнической основе с некоторыми «социалистическими» заплатами в виде планового хозяйства и др. Авторы теорий «стадий экономического роста» и «постиндустриального общества» в своих рассуждениях о прогрессе пытаются использовать в интересах капитализма временное преимущество США перед СССР в уровне производства. Они считают, что критерием общественного прогресса является уровень индустриального развития, и на этом основании объявляют США воплощением прогресса, самой передовой страной, показывающей путь всем другим странам. При этом полностью игнорируется общественно-экономический строй, характер производственных отношений, определяющих темпы развития производительных сил общества. Но марксистско-ленинская теория, обобщающая историю, показывает, что решающим при сопоставлении стран с разным экономическим строем являются те устойчивые темпы роста производства, которые создает экономический строй; от них зависит уровень производства. Уже сейчас СССР в результате превосходящих темпов производственного роста обогнал США по производству цемента, железной руды и стали — этого фундамента современной индустрии. Нет сомнения, что СССР в ближайшие годы обгонит США и по другим видам производства. Приведенные теории, как мы видим, говорят о социальном прогрессе в нашу эпоху и в то же время, по сути дела, отрицают его, поскольку смысл этих теорий состоит в защите и увековечении капитализма и отвержении социализма. 

Концепция прямолинейного прогресса 

Линейная концепция  истории выражает идею прямолинейного общественного развития. Сама по себе прямолинейность не указывает четкого направления; возможно развитие и вперед, и назад, и даже в сторону от наметившихся тенденций. В контексте развития, которое ассоциируется с переходом от простого к сложному, от низшего к высшему, от старого к новому, прямолинейность приобретает четко выраженную направленность вперед, к будущему. В этом смысле линейное развитие можно представить как линию прогресса. 

Впервые теории линейного развития возникли в достаточно своеобразной форме в античной философии. Линейность усматривалась в постепенном удалении общества от ценностей и идеалов "золотого века". То есть, это был, по сути, не прогресс, а регресс развития. Но такова была специфика мышления античного человека. Он с трудом воображал будущее, представить которое мог лишь по аналогии с прошлым. Мыслительный мифологический традиционализм античной европейской философии исключал создание полной концепции линейного развития. 

Не знали концепции  прогресса и средние века. Господство религиозного мировоззрения было несовместимо с этой гипотезой. Невозможно было совместить первородную греховность человека, беспомощность его перед лицом судьбы с такими признаками прогресса как историческая самодеятельность людей, творческий выбор жизненного пути. 

Вера в прогресс осуществлялась в борьбе с религиозной верой. Триумф идеи прогресса пришелся на XVIII век Просвещения. О прогрессе в это время писали многие: Вольтер, Дидро, Даламбер. Но глубже всех в этом вопросе был Ж.А. Кондорсе. 

Прогресс человечества, общества видится Кондорсе как прогресс человеческого разума. Разум, знания, науки, просвещение являются для него критерием общественного развития. Они захватывают и покоряют своим динамизмом все элементы человеческого бытия, все подсистемы, институты, события и связи общественной жизни людей. Любое препятствие преодолевается при помощи знаний и разума. 

В конечном счете  разум является основанием исторического  единства истины, счастья, добродетели. "Природа неразрывно связала прогресс просвещения с прогрессом свободы, добродетели, уважения к естественным правам человека" [46. C. 12]. Разум – лучшее средство борьбы с предрассудками и суевериями, в частности с теми, которые возводят все правила поведения, все истины к воззрениям древних, к опыту прошедших веков.