Путь  русской культурологии от Чаадаева к Герцену — начальный этап ее становления, теснейшим образом  связанного с вызреванием реформаторского  и радикалистского сознания в российском обществе накануне отмены крепостного права, с формированием интеллигентской идейной программы в русской духовной культуре, секулярист-ской (во всех своих течениях) по отношению к древнему (христианско-православному) мировоззрению русского народа. Связь русской культурологии с наукой и философией Западной Европы в первой половине XIX в. предопределила в дальнейшем ее расцвет и глубокое автономное развитие между 1861 и 1917 годами.

Культурологические  теории второй половины XIX—начала XX в.

       Богатство русской мысли этого периода  поражает воображение и является важной составной частью и одним  из ярчайших выражений мирового уровня, достигнутого великой русской культурой. Из всего этого богатства мы возьмем  только то, что свидетельствует о  возникновении самостоятельных  и значимых для мировой мысли  культурологических теорий, а также  является отражением главных идейных  течений в русской общественной мысли. На наш взгляд, это:

       1) теория культурно-исторических типов  Н. Я. Данилевского, возникшая  в рамках «почвенничества», продолжившего  в ряде отношений славянофильскую  линию в развитии отечественной  мысли; 

       2) научно-историческая цивилизационная  теория С. М. Соловьева, представляющего  умеренное крыло либерального  западничества пореформенной эпохи; 

       3) философско-историческая цивилизационная  теория Б. Н. Чичерина — одного  из крупнейших мыслителей России  XIX в., видного идеолога и теоретика либерализма с консервативной окраской;

       4) универсальная философская теория  истории и культуры, созданная  величайшим русским мыслителем  В. С. Соловьевым, резко выразившего  стремление к синтезу западнических  и славянофильских идей и универсальному  культурно-историческому синтезу  вообще;

       5) марксистская теория истории  и культуры, представленная на  рубеже XIX—XX вв. Г. В. Плехановым.

       В 1871 г. вышла знаменитая работа Николая Яковлевича Данилевского (1822—1885) «Россия и Европа». Изложенная в ней культурологическая теория считается родоначальницей теорий «замкнутых культур» и «локальных цивилизаций», ставших наиболее заметным явлением в интеллектуальной жизни Западной Европы в XX в. Основной недостаток господствовавших исторических теорий Данилевский усматривал в общепринятом разделении всемирной истории на древнюю, среднюю и новую, в неправильном понимании отношения национального к общечеловеческому, в «предрассудочном понятии о характере того, что называется Западом и Востоком». Основную мысль собственной культурологической теории он выразил следующим образом: «Формы исторической жизни человечества... не только изменяются и совершенствуются повозрастно, но еще и разнообразятся по культурно-историческим типам». Каждый такой тип представляет собою, прежде всего, некоторый специфический для данного народа или группы родственных народов, самостоятельный и независимый от других «план» религиозного, социального, бытового, промышленного, политического, научного, художественного исторического развития.

       Базирующаяся  на этой идее «естественная система  истории различает в рамках «круга ее явлений» троякого рода исторические образования (подобные космической  материи, кометам и планетам): 1) племена, составляющие «этнографический материал»  для собственно исторических организмов; 2) народы, совершающие лишь «разрушительный  подвиг» в истории (типа гуннов, монголов, турок); 3) народы, достигшие «до исторической индивидуальности» и являющиеся «положительными деятелями в  истории человечества». Народы этой группы составляют десять основных культурно-исторических типов (у Шпенглера их число сокращено  до восьми, у Тойнби увеличено до двадцати одного). Каждый из них развивал самостоятельным путем то начало, которое было заложено в особенностях его духовной природы, а также  коренилось в особенных внешних  условиях его жизни. Некоторые из них существовали как «совершенно  уединенные цивилизации» (Китай, Индия), другие — как «цивилизации преемственные» (египетский, древ-несемитический, греческий, римский, западноевропейский культурно-исторические типы). Выделяя три периода в  исторической жизни народов (культур), а именно: этнографический, политический (государственный) и цивилизаци-онный, — Данилевский отмечал, что некоторые  из них не достигли третьей, цивилизационной, стадии: например, Иран — вследствие разрушительных воздействий со стороны  македонян, арабов и монголов или  же славянский (российский в своей  основе) тип — в силу исторической молодости.

       Подвергая критике утвердившуюся в философии  истории антитезу «Восток — Запад», Данилевский — в полемике с  С. М. Соловьевым — утверждал: если Европа (западно-христианская цивилизация) «действительно составляет самостоятельное, культурно-историческое целое», то Азия (Восток) «ничему подобному  не соответствует, никакого единства в  этом смысле не имеет». Критика европоцентризма (продолженная впоследствии Шпенглером и Тойнби) была вызвана у Данилевского не только стремлением к научной  истине (в отношении интерпретации  исторических судеб народов Востока и античных народов), но и желанием выработать осознанное и в определенной мере критическое отношение России к Европе. В этом контексте должна восприниматься его схема (имеющая и серьезное научное значение) «одноосновных», «двуосновной» и «многоосновной» цивилизаций. Если первичные культуры (Египет, Китай, Вавилон, Индия, Иран) не выявили в резкой форме ни одной из четырех основных сторон культурной жизни, то «одноосновные» цивилизации проявили себя либо в религиозной сфере (европейский народ), либо в собственно культурной (искусство, наука и т. д.) сфере (греки), либо в политической сфере (римляне). Европейцы создали «двуосновную» цивилизацию, охватив в своей исторической жизни и культурную, и политическую сферы. Но до сих пор осталась неосвоенной сфера экономическая, а также никому пока не удавалось связать воедино все четыре сферы социокультурной жизни. Эту роль, по Данилевскому, сможет выполнить славянский культурно-исторический тип.

       В критике предшествующей и современной  ему западной исторической мысли Данилевский особо выделял философско-историчеекую концепцию Гегеля. Другим серьезным критиком этой концепции в 70-е гг. XIX в. был ученый-историк, автор знаменитой «Истории России с древнейших времен» Сергей Михайлович Соловьев (1820—1879). Начинал он свой творческий путь под влиянием Гегеля и его русских учеников — Д. Л. Крюкова и Т. Н. Грановского. Но уже в трактате «Философический взгляд на историю России» исходит из идеализации русской культуры, основа которой (христианство) сохранится, по его мнению, «вечно»: не только в период «юности», когда все народы живут активной религиозной жизнью (хотя и бессознательно, чувственно), но и в «зрелом» возрасте, предполагающем сознательную и разумную жизнь культуры, но без «спасительного влияния религии». Русский народ рассматривается, таким образом, как единственное исключение из общего правила. Россия, ее культура и ее история поставлены Соловьевым в центр мирового развития — в качестве «европейской страны», представляющей «образец христианского государства». Своеобразным отзвуком этой идеализации является противопоставление (в «Истории России») реформ Петра I и революции 1789 г. во Франции. Правда, на этом этапе Соловьев уже не абсолютизирует культурно-историческую жизнь древней России, запоздавшей с переходом во второй возраст органического развития на целых два столетия (в сравнении с Западной Европой). В 70-е гг. эта тенденция выступает еще более резко.

       В 1868 по 1876 г. Соловьев публикует (в «Вестнике  Европы») свое основное культурологическое сочинение «Наблюдения над исторической жизнью народов», представляющее прямую антитезу гегелевской «Философии истории». Принципиально отказываясь от спекулятивных  построений в обобщающей характеристике исторических форм культуры, он — путем их сравнительного изучения — стремится к детерминистическому объяснению своеобразия культурно-исторических индивидуальностей. В этом осмыслении тринадцати выделенных им в результате анализа обществ-цивилизаций (Китай, Египет, Вавилония, Ассирия, Финикия, Израиль, Индия, Мидия, Персия, Греция, Рим, Западная Европа и Россия) Соловьев использует четыре основных критерия-различителя — географический («природа траны»), этнографический («характер племени»), культурологически-исторический (характер «народного воспитания» и «исторические обстоятельства его внутренней и внешней жизни») и религиозный (антитеза «язычество — христианство»).

       Итоговая  картина культурно-исторической жизни  народов у Соловьева является гораздо более богатой и понятной, чем у Гегеля. В ней обнаружилось не простое противостояние Запада и  Востока (с их синтезом в христианско-германском мире), но, во-первых, различие трех изначальных  типов общества и культуры — «трудового» (Китай и Египет, Индия), «военного» (Вавилония и Ассирия, Мидия и  Персия) и «предпринимательского» (Финикия, Греция); во-вторых, различие в культурах  неарийских (относительно устойчивых и пассивных) и арийских (более  подвижных и активных) народов; в-третьих, различие между восточными и западными  обществами-цивилизациями (в том  числе — среди арийских народов), представляющими, соответственно, господство родового или личностного принципов  в социальной организации и духовной культуре. Наконец, Греция и Рим, Западная Европа и Россия осмыслены в качестве параллельных вариантов развития культуры в древней (языческой) и новой (христианской) истории Запада. С другой стороны, эта картина цивилизаций-индивидуальностей  получена, в отличие от Данилевского, не в результате простой констатации  достигнутого в исторических исследованиях  мировой культуры, но самостоятельным  исследовательским анализом. Путь Данилевского вел, в конечном счете, к иррационалистическим и романтическим построениям  Шпенглера. Путь Соловьева дал в  XX в. величайший образец последовательного сциентистского историзма в теории локальных цивилизаций Тойнби.

       Третий  вариант цивилизационно-исторической теории был создан в 70-е гг. на классической, философско-исторической основе, хотя и с попыткой соединения с ней  методологии научно-исторического  исследования культуры. Имеется в  виду теория Бориса Николаевича Чичерина (1828— 1904), сознательно развивавшего и культивировавшего диалектику гегелевского образца. Диалектическая культурно-историческая концепция Чичерина усиливает (в сравнении с Гегелем) момент линейности в понимании процесса развития культуры и одновременно — политико-центристское осмысление его содержания. В его диалектически-триадическом расчленении всемирной истории культуры впервые приобретает логический статус ставшая к этому времени штампом в западноевропейской историографии известная схема: «древний мир — средние века — новое время» (только что подвергнутая критическому пересмотру у Данилевского и Соловьева). Логический смысл этой формулы — в указании на движение общества и культуры от первоначального единства через раздвоение на противоположности к итоговому единству.

       В историко-юридических сочинениях Чичерина 50-60-х гг. этой формуле дается социологическая  трактовка: «родовой быт — гражданское  общество и союз церковный — государство». В главном его культурологическом произведении «Наука и религия» (1879 г.) каждой из этих ступеней соответствуют  синтетические мировоззренческие  формы: натуралистические религии  древности, христианство и будущая  универсальная религия духа. Формой перехода от первой ступени культуры ко второй выступает философское  мировоззрение греков (первая аналитическая  форма), от второй к третьей —  философия нового времени (вторая аналитическая  форма в культуре). В рамках первой ступени у Чичерина совмещены  две качественно разнородные  социальные формы: общества с родовым  бытом и государства (общества-цивилизации). Этому соответствует в его  схеме развития духовной культуры наличие  двух основных форм натуралистического религиозного сознания и мировоззрения: первобытных (фетишизм, натурализм, анимизм, сабеизм) и философских (поклонение небу, богу силы, богу-духу и индивидуальным божествам). Итак, Восток и его цивилизации  оказались вытесненными на периферию  мировой истории и культуры. Больше того, Чичериным не была осознана (представленная и у Гегеля, и у Данилевского, и у Соловьева) та принципиальная грань, которая разделяет их с  собственно первобытными обществами и  культурами.

       Это одновременно усилило (уже наметившееся у Гегеля) представление о единстве и преемственности культурно-исторической традиции Запада. Исходным творческим вступлением в эту традицию у  Чичерина оказывается теперь уже  непосредственно греко-римский (античный) мир — с его философией и  свободной, самодеятельной личностью, связанной правовыми отношениями. По существу, он характеризуется как  своеобразное отклонение от нормы, как  выпадение в результате мировоззренческой  революции (имевшей уникальный характер) из рамок цивилизационной традиции (представленной культурами Востока). Античность вместе с тем подготовила  вступление культуры в эпоху раздвоения, представленную христианским мировоззрением. Синонимом раздвоенности культуры на этой ступени служит ее самостоятельное  существование в светской и религиозной  формах, а также распад средневекового христианского мира на церковь восточную и церковь западную. Характерно, однако, что в социологической трактовке этой эпохи Чичерин не находил принципиальных различий между западноевропейским феодализмом и специфической формой гражданского общества в России. В новое время, в переходный период от культуры раздвоения к универсальной культуре примиренных противоположностей и в Западной Европе, и в России возникает централизованное (абсолютистское) государство. Его назначение — свести воедино основные начала существования общества и культуры, достичь их гармонии, что возможно лишь в правовом (либеральном) обществе и государстве.

       Культурологическая  теория Владимира Сергеевича Соловьева (1853 — 1900) также создавалась в русле философско-исторической традиции и также под известным влиянием Гегеля. Правда, в «Философских началах цельного знания» Соловьев заявлял, что он не нашел у Гегеля последовательного и полного применения к истории человечества открытого им общего диалектического закона развития. Но его собственные «три силы», три сферы и три степени общественно-культурного организма человечества, три фазиса мирового и три стадии западного развития — явная дань гегелевской триаде. Рассмотрим, однако, содержательный аспект соловьевской культурно-исторической концепции 70-х годов.

       Смысл человеческой истории, считал мыслитель, заключается в выходе эмпирического  человечества (греховного по своей  природе) к Богу. Искушения плоти, духа и власти препятствуют этому. Но Бог своим откровением помогает состояться грядущему богочеловечеству. Эта метафизическая основа концепции  Соловьева раскрывается далее в  двух основных измерениях — историческом и типологическом. Исторический аспект представлен через осмысление процесса развития общества и культуры. Общий  закон развития предполагает определенные изменения органического существа, ведущие от начала через ряд промежуточных  состояний к цели. Первый этад с  необходимостью выражает принципиальную слитность всех сфер (творчество —  знание — практика) и степеней (материальная — формальная — абсолютная) общечеловеческой жизни. Уже в древности эта  слитность не сохранилась в своей  первоначальной чистоте, но в корне  своем она была решительно «потрясена только с появлением христианства». С этого времени начинается второй этап исторического развития культуры, представленный западной цивилизацией. Средние века, начатое Возрождением новое время и XIX столетие — три стадии ее собственного развития, последним словом которого является социализм. На подходе — третий, заключительный момент мирового культурно-исторического развития.

       Типологический (собственно культурологический) аспект теории Соловьева выражен в его  осмыслении схемы «Восток—Запад—Россия». С этими культурно-историческими  образованиями и ассоциируются  «три силы». Каждая из них представлена Соловьевым не только в качестве доминирующей на одном из трех обозначенных периодов мирового развития, но и во взаимном типологическом соотношении — в  качестве некоторых постоянных моментов культуры. Символ культуры Востока, по Соловьеву, — «бесчеловечный Бог», Запада — «безбожный человек». Любопытно, что римско-византийское общество он считает сохранившим традиционный языческий характер и после принятия христианства и этим объясняет его  падение (вместе с восточной церковью) перед мусульманством — последним  крупным проявлением исторической жизни на Востоке. С другой стороны, и германские варвары — считает  он — приняли католичество совершенно внешним образом, развив «сознание  безусловной свободы, верховное  значение лица». В результате и западная цивилизация не стала общечеловеческой и поэтому оказывается бессильной против целой культуры — мусульманского Востока. «Третья сила» (Россия) должна дать человеческой культуре и историческому  развитию «безусловное содержание», т. е. может быть лишь «откровением ... высшего  божественного мира». Почему Россия? Объяснение таково: от народа — носителя божественной потенции — требуется  только свобода от всякой исключительности и односторонности, возвышение над  узкими специальными интересами. Но именно эти свойства «принадлежат племенному характеру славянства, и в особенности  национальному характеру русского народа».