Модернизм

Начался период переоценки ценностей: новая городская  архитектура перестает черпать  творческие силы в футуристических  видениях. Напротив, в своих помыслах она обращается к непреходящему - к истории» [4].

А. В. Гулыга по этому поводу пишет:

"Оставив на  совести Дженкса утверждение, что «жилищные потребности населения полностью удовлетворены» (эта проблема не столько архитектурная, сколько социальная), мы должны вместе с тем признать, что архитектура действительно обращается к истории. Хорошо или плохо — это другое дело.

Иногда —  удачно, иногда — эклектично, порой  — безвкусно. Всегда ли серьезно? На первых порах, как бы смеясь над собой, архитекторы позволяли себе пародировать формы прошлого. Но утверждает себя серьезное отношение к традиции. При том, что все достижения функционализма - новые строительные материалы, обилие света и воздуха в постсовременной архитектуре остаются незыблемыми"[5].

В новейшей западной живописи и скульптуре также возникло ощущение тупика (из которого путь один — назад), но в отличие от архитектуры  ситуация здесь безрадостная.

«Впервые понятие  авангарда стало бесполезным»,- констатировал  бюллетень «Dokvmenta-Press», выходивший на международной выставке изобразительного искусства в Касселе (август 1987 г.).

"Мне довелось  повидать эту выставку, – пишет  А. В. Гулыга, – и впечатление от нее осталось удручающее — как будто побывал на кладбище: искусство умерло. Здесь тоже говорили о «постмодерне», но демонстрировались лишь различные вариации модернизма, который привел искусство к самоистреблению"[6].

Философия постмодернизма призвана обосновать постмодернистские  новации в искусстве, оправдать  его самоистребление, но неспособна истолковать более серьезные  позитивные явления нынешней духовной жизни, хотя бы ту же архитектуру. Постмодернизм  ведет борьбу с целым, а для  зодчего его творение всегда выступает  как целое. Плюрализм, за который  ратует постмодернизм, хорош, но в меру.

Вот комплексная  характеристика постмодернизма, данная И. Хассаном:

1. Неопределенность, культ неясностей, ошибок, пропусков.

2. Фрагментарность  и принцип монтажа.

3. "Деканонизация", борьба с традиционными ценностными центрами: сакральное в культуре, человек, этнос, логос, авторский приоритет.

4. "Все происходит  на поверхности" – без психологических  и символических глубин, "мы  остаемся с игрой языка, без  Эго".

5. Молчание, отказ  от мимесиса и от изобразительного начала.

6. Ирония, причем  положительная, утверждающая плюралистическую  вселенную.

7. Смешение жанров, высокого и низкого, стилевой  синкретизм.

8. Театральность  современной культуры, работа на  публику, обязательный учет аудитории.

9. Имманентность  – срастание сознания со средствами  коммуникации, способность приспосабливаться  к их обновлению и рефлектировать  над ними[7].

Несмотря на эклектизм и схематичность данного  перечня, он как-то передает напряженный, противоречивый дух культуры постмодернизма, ее апокалиптические настроения, пафос веселого разрушения, эпатажный характер, ироничность.

Впрочем, понятие  постмодернизма в последнее время  толкуется столь широко, что границы  его стали крайне расплывчаты. Достаточно вспомнить музыку Шенберга, абстрактные  картины Джексона Поллока, романы Клода Симона, чтобы ощутить, что в культуре нашего века теряют силу традиционные представления о гармонии, художественной иллюзии, целостности, органичности и понятности произведения.

Дело не сводится к тотальному отрицанию – наше время утверждает необходимость  более сложных форм гармонии и  мышления, учитывающих нарастание энтропии. И художники, и критики озабочены  провалами в коммуникации, размышляют о хрупкости и ненадежности ее средств.

Классический  случай: картина Рене Магрита с изображением курительной трубки и подписью "Это не трубка" иллюстрирует расхождение зрительного и словесного ряда и призывает не верить или изображению, или подписи. Тем самым задается иронический настрой, воспитывается чувство дистанции у зрителя.

Мы живем в  эпоху сосуществования различных  политических, экономических, культурных систем, образов мысли и жизни, но ощущаем себя единым целым —  человечеством, решающим общую для  всех задачу выживания. 
 

1. Истоки постмодернизма  в культуре и искусстве

2. Основные черты  и особенности культуры постмодернизма

3. Постмодернизм  и массовая культура

4. Постмодернизм  в искусстве

1. Истоки постмодернизма  в культуре и искусстве

Постмодернизм — совокупное обозначение наметившихся в последние 25-30 лет тенденций в культурном самосознании развитых стран Запада.

Постмодернизм (или «постмодерн») буквально означает то, что после

«модерна», или  современности.

Однако понятие  «современность» не имеет сколько-нибудь строгого общепризнанного определения. Исток «современности» усматривают  то в рационализме Нового времени, то в Просвещении с его верой  в прогресс и опорой на научное знание, то в литературных экспериментах второй половины

XIX в., то в авангарде 10—20-х гг. XX в.— соответственно ведется и отсчет

«постсовременности».

Задача усложняется  тем, что термином Postmodern обозначаются две различные тенденции нынешней культуры. Чтобы их не спутать, приходится воспользоваться двумя возможностями русского перевода — «постмодернизм» и

«постсовременность».

Генеалогия термина  «постмодерн» восходит к 1917 г. Впервые  его употребил немецкий философ  Рудольф Панвиц в работе «Кризис европейской культуры». Речь шла о новом человеке, призванном преодолеть упадок. Это был всего лишь парафраз ницшеанской идеи «сверхчеловека».

Если отвлечься  от дальнейших спорадических употреблений термина, то следующей вехой, непосредственно  ведущей к современным спорам, была литературоведческая дискуссия  шестидесятых годов в США.

Первоначально в ходе ее «постмодерн» указывал на кризисное состояние авангардистской  литературы. Затем, однако, в термин вложили положительный смысл, обозначив  им надежды на преодоление кризиса, в частности, разрыва между элитарной  и массовой культурой.

Этот термин все чаще применяется для характеристики новаций в литературе и искусстве, а также трансформации в социально-экономической, технологической и социально-политической сфере.

Статус понятия  постмодернизм получает в 80-е гг.—  прежде всего, благодаря работам  Лиотара, распространившего дискуссию о постмодернизме на область философии.

Философии постмодернизма как таковой не существует — не только по причине отсутствия единства взглядов между относимыми к постмодернизму мыслителями, но и, главным образом, по той причине, что постмодернизм  в философии возник как раз  из радикального сомнения в возможности  последней как некоего мировоззренческо-теоретического и жанрового единства.

Уместно вести  речь не о «философии постмодернизма», а о «ситуации постмодернизма»  в философии, сопоставимой с «ситуацией постмодернизма» в культуре вообще.

2. Основные черты  и особенности культуры постмодернизма

Культура постмодернизма имеет онтологические, гносеологические, историко-культурные и эстетические параметры. В онтологическом плане  феномен постмодернизма связан с  осмыслением того обстоятельства, что  предмет противится человеческому  воздействию, отвечая на него противодействием: что порядок вещей «мстит»  нашим попыткам его переделать, обрекая  на неизбежный крах любые преобразовательские  проекты.

Постмодернизм возникает как осознание исчерпанности  онтологии, в рамках которой реальность могла подвергаться насильственному  преображению, переводу из «неразумного»  состояния в «разумное». Квалификация такой онтологии как «модернистской»  и исторически исчерпавшей себя есть вместе с тем провозглашение новой эпохи — постмодернизма.

Скептическое  отстранение от установки на преобразование мира влечет за собой отказ от попыток  его систематизации: мир не только не поддается человеческим усилиям  его переделать, но и не умещается  ни в какие теоретические схемы. Событие всегда опережает теорию (Бодрийар).

Антисистематичность как характерная черта постмодернизма не сводится к простому отказу от притязаний на целостность и полноту теоретического охвата реальности — она связана с формированием неклассической «онтологии ума». Дело заключается в объективной невозможности зафиксировать наличие жестких, самозамкнутых систем, будь то в сфере экономики, или политики, или искусства.

В процессе интеллектуального  освоения этой трансформации возникает  мышление вне традиционных понятийных оппозиций (субъект — объект, целое  — часть, внутреннее — внешнее, реальное - воображаемое), мышление, не оперирующее  какими-либо устойчивыми целостностями (Восток—Запад, капитализм — социализм, мужское — женское).

Возникновение постмодернизма вызвано также и  изменением эпистемологической ситуации, связанной с критикой классической философской парадигмы неклассической философией (марксизм, психоанализ, структурализм).

Результатом этой критики был распад субъекта как  центра системы представлений (репрезентаций), постмодернизм не только фиксирует, но и максимально заостряет эту  ситуацию, создавая «скандальный», с  точки зрения классических мыслительных навыков, тип философствования —  философствование без субъекта.

Место категорий  «субъективности», «интенциональности»,

«рефлексивности» занимают безличные «потоки Желания», имперсональные

«скорости», неконцептуализируемые «интенсивности».

Непосредственным  источником постмодернистского сдвига в гносеологической плоскости была «деконструкция», в которой классическая философия дезавуируется как  «метафизика присутствия». Основной интуицией последней является абсолютная полнота смысла, его тотального, не знающего пустот и разрывов присутствия (presence).

Классический  дискурс неизбежно выступает поэтому как дискурс репрезентации (representation) — представления некоего изначального, первичного смыслового содержания в производных, вторичных, деривативных формах. Всякое отдельное событие получает здесь смысл лишь благодаря причастности абсолютной полноте изначального смысла; оно истинно лишь постольку, поскольку может быть возведено к первосмыслу как своему истоку.

В классической парадигме все содержания мысли  суть лишь репрезентации смысла как  первоосновы — субстанции и истока. Все знаки культуры значимы здесь  лишь за счет проступающего сквозь них первосмысла —

«трансцендентального  означаемого». Отказать этой интуиции в праве на универсальность и  сосредоточить внимание на проблематике дисконтинуума и отсутствия —  значит перестать смотреть на события  как на отблеск истины бытия, обратиться к ним в их самодостаточности.

Тем самым осуществляется выход из лингвистической плоскости  в плоскость «событийности» и  «телесности». Это происходит в форме  «философии сингулярностей» (Вир Илио) и «мышления соблазна» (Бодрийар), «мышления интенсивностей» (Лиотар) и «философии Желания» (Делез и Ф. Гваттари).

Противостояние  постсовременности и постмодернизма (как жизни и смерти культуры) особенно заметно в философии, где оно возникло в самое последнее время. Первыми «э» сказали французы. Франсуа Льотар выступил с концепцией постмодернистского знания. В двух словах ее суть — «война целому» (именно так заканчивается его статья «Ответ на вопрос, что такое постмодернизм»)[1].

Гегель когда-то провозгласил: истина - это целое. Для  постмодернистов дело обстоит наоборот: целое - опасное заблуждение мысли, идея тотальности ведет к тоталитаризму, а там и до террора рукой  подать. Истина плюралистична.

Французы дали только имя тому, что немцам в  ФРГ давно было известно.

Одо Марквард назвал одну из своих книг «Апология случайного». Здесь опять- таки эскапада против Гегеля: великий диалектик считал, что философия должна устранить все случайное. Это значит,— восклицает Марквард,- философия без философов, без живых людей! Он считает себя «гожуалистом» (от английского слова usual - обычный), философом обыденной жизни, которая полна случайностей.