Технология выполнения прически из длинных волос с применением пастижорного изделия

       Наряду с демократическими нововведениями в новейшее время сохранили свою роль классические демократические институты и нормы. Среди них особое значение принадлежит разделению властей. Модель, созданная американскими отцами-основателями, доказала свою жизнеспособность и гибкость: основы ее сохранились и одновременно соотношение и взаимоотношение властей приспосабливались к требованиям времени. Так, во взаимоотношениях двух главных ветвей власти - исполнительной и законодательной - обнаружилась закономерность, оформившаяся именно под воздействием различающихся исторических реалий. Полномочия исполнительной власти, в первую очередь президента, расширялись, как правило, в кризисные эпохи, а в посткризисные законодательная власть брала реванш, пытаясь, и не без успеха, восстановить равновесие двух ветвей власти. В связи с такими перепадами американские исследователи писали о наступлении то эпохи "имперского президентства", то эпохи "имперского Конгресса" [40]. Но в определенный момент обнаруживалось, что эти страхи преувеличены, опасность доминирования одной ветви власти снималась без трагического накала страстей и в рамках конституционного процесса. В целом же взаимоотношения двух ветвей власти находились в состоянии динамичного равновесия, означающего, что возвышение одной ветви власти неизменно вызывало к жизни контртенденцию расширения полномочий другой ветви и предусмотренный конституцией баланс властей восстанавливался.  

       Показательные изменения испытала в новейшее время третья ветвь власти - судебная. Безраздельное господство судебного консерватизма, характерное для предшествующей эпохи, не наблюдалось ни на одном из современных этапов. Со второй половины 1930-х годов соотношение сил в Верховном суде стало меняться в пользу либералов, а наивысшего влияния судебный либерализм достиг в 1950-1960-е годы. В последующие десятилетия установилось равновесие судебного либерализма и консерватизма, но постепенно более заметным стало влияние умеренного консерватизма. Идеологические привязанности судей влияли на их мнения и решения, но такой идеологической зашоренности, которая была характерна для Верховного суда в 1870-1920-е годы, не наблюдалось ни разу. Вместе с тем Верховный суд умел преодолевать опасности догматического буквоедства и в своих решениях реагировал на меняющиеся условия национального общественного договора.  

       Вышеизложенное дает основание для вывода, что в новейшее время позиция демократических норм, процедур, институтов определенно упрочилась. Но при всей важности нормативно-процессуальных аспектов содержание демократии ими не исчерпывается. Напомню ее знаменитую, совпадающую с классической, формулу, высказанную Авраамом Линкольном: "правление народа, посредством народа и для народа". Как же обстоит дело с реальным воздействием на власть и участием в ней народа, под которым классическая демократическая формула понимает большинство общества? В новейшее время главной формой реализации народного суверенитета стали выборы. В американской политической науке укоренилось мнение, что значимы шесть показателей вовлеченности граждан в эту политическую форму. Это выдвижение своей кандидатуры на выборный пост; проявление активности в предвыборной борьбе; внесение денежных средств в поддержку того или иного кандидата; принадлежность к партии или иной организации, которая поддерживает того или иного кандидата; агитация или иные методы убеждения друзей и окружения при обсуждении кандидатов; наконец, само участие в выборах.  

       Первые пять показателей имеют в американской политической практике минимальное значение. Менее 1% американцев когда-либо выдвигали свои кандидатуры на выборные должности. Только 5% проявляли активность в партийной и избирательной кампании и приблизительно 10% делали финансовые взносы. Около 1/3 американских граждан участвовали в организациях, которые могут быть названы группами политических интересов, и несколько большая часть убеждала своих близких проголосовать определенным образом. В праймериз участвовало не более 30% избирателей. И только непосредственно в самом голосовании в новейшее время принимало участие в среднем около 50% взрослых американцев [41]. Таким образом, на американском политическом рынке подавляющее большинство ограничивается ролью "покупателей" тех или иных политических программ, делая выбор из идей и кандидатур политической элиты, которой и вручается власть реального принятия государственных решений и управления страной.  

       Для характеристики демократической составляющей американской власти важен и вопрос о том, насколько осознанным является выбор большинства. Напомню, что родоначальник американской демократической мысли Т. Джефферсон считал подлинно демократическим только волеизъявление просвещенного народа, который в полной мере осознает, за кого и за что он голосует. Анализ американской политической практики новейшего времени показывает, что демократический идеал Джефферсона, так же как и знаменитая формула Линкольна, остаются не более чем демократической мечтой.  

       Американские политологи Г. Алмонд и С. Верба в своем знаменитом труде "Гражданская культура. Политические установки и демократия в пяти государствах" пришли к выводу, что в США больше, чем в недемократических странах, просвещенно-информированных, действующих на основе рационального выбора граждан, но что и в Соединенных Штатах они составляют меньшинство нации [42]. А политологи Мичиганского университета разработали специальную шкалу для выявления уровня политического сознания и просвещенности американских избирателей. Согласно их выводам, на разных этапах новейшей истории просвещенные американские избиратели, вполне разбирающиеся в своем выборе, оставались в явном меньшинстве [43]. На основе этих данных можно заключить, что в лучшем случае только одна треть американцев обладает просвещенным политическим сознанием, большинство же граждан воспринимает предлагаемые "сверху" решения на веру. Для такого большинства американские ценности обладают превосходством над любыми иными "по определению", потому что иначе просто не может быть. Было бы явным упрощением считать подобную веру продуктом простых манипуляций, но несомненно и то, что она целенаправленно и успешно пестуется элитой. Безусловно, большинство общества с помощью выборов контролирует правящее меньшинство, но сценарии контроля определяются самим меньшинством и зависят от характера и содержания соперничества различных группировок элиты.  

       Обратимся теперь к вопросу о содержании и влиянии в новейшее время в США политического плюрализма. Для многих американских исследователей вопрос о характере политического плюрализма сводится, по сути, к возможностям легального и реального политического действия разных социальных групп, но, на мой взгляд, не менее существенным является вопрос об эффективности и результатах воздействия на власть разных классов и слоев. Обеспечивает ли политический плюрализм в США, по меньшей мере, относительное равенство разных социальных групп в политическом процессе?  

       Есть основания утверждать, что в новейшее время сохранялись серьезные различия как в политической активности, так и в результатах воздействия на власть разных социальных групп. Так, среди экономических классов доминирующая роль принадлежала благополучным американцам, а среди расово-этнических групп - коренным белым гражданам. Американский политолог Т. Эдзол, подсчитавший политический вес на выборах бедных и зажиточных граждан, пришел к выводу, что гораздо большая избирательная активность благополучных граждан обеспечивала им подавляющее, намного превышающее пропорцию в электорате, превосходство и определяла исход избирательных кампаний [44]. Особенно велик разрыв в политическом волеизъявлении между самыми богатыми и самыми бедными: из самой богатой квинты (1/5) американских граждан в выборах участвует 75%, а из самой бедной квинты вдвое меньше [45] Гораздо большая политическая активность верхних слоев являлась важным условием сохранения их явного превосходства в воздействии на власть.  

       Возможности разных социальных слоев и групп в американской политике давно и прочно обусловлены возможностями финансирования политической деятельности. Неравные возможности американских избирателей в оказании финансовой поддержки кандидатам традиционно являлись притчей во языцех для поборников демократии. Но только в 1974 г. в США был принят фундаментальный федеральный закон, регламентирующий расходы на избирательные кампании, что должно было привести к выравниванию возможностей воздействия на политику разных социальных групп. Согласно закону, отдельный индивидуум не мог пожертвовать кандидату в депутаты более 1 тыс. долл. Что касается коллективных доноров избирательных кампаний, среди которых доминирующая роль принадлежит комитетам политического действия (КПД), создаваемым разными социальными группами, то каждый из них может перечислить на счет одного кандидата не более 5 тыс. долл, а на счет партии - от 15 до 20 тыс. долл.  

       Принятие закона сопровождалось следствиями, непредвиденными его творцами и свидетельствующими, что с помощью законов крайне трудно уравнять шансы на политическом рынке для индивидуумов и групп с различными финансовыми возможностями. Воспользовавшись тем, что закон не ограничивал ни число кандидатов, которые могли финансироваться одним донором, ни общую сумму расходов доноров на разных кандидатов, верхние социальные слои, действуя через предпринимательские и профессиональные объединения, обратились к созданию все новых комитетов политического действия, расходы которых стали стремительно возрастать. Каждый КПД мог профинансировать любое количество приемлемых для него кандидатов, а последние могли получить деньги от всех заинтересованных в их избрании комитетов. Финансовые возможности кандидатов после принятия закона 1974 г. не только не уменьшились, но даже возросли. Необходимо отметить также, что федеральный закон не ограничил избирательные расходы КПД (например, политическую рекламу), осуществляемые ими самими, а не идущие напрямую кандидату.  

       После 1974 г. КПД стали стремительно увеличиваться в численности. В конце XX в. их было зарегистрировано 4 тыс., при этом количество КПД, зарегистрированных предпринимателями, в 5 раз превышало количество профсоюзных КПД [46]. Бурное развитие КПД отразило и общую тенденцию возрастания роли в политике групп интересов. Собственно говоря, и сами КПД являлись креатурами групп интересов, т.е. корпоративных, профессиональных и общественных объединений американских граждан, которые с помощью сложения своих индивидуальных усилий хотят более эффективного достижения общих для той или иной социальной группы целей. Группы интересов насчитывают долгую историю, но подлинного расцвета они достигли во второй половине XX в. Среди групп интересов, в свою очередь, выделяются те, которые занимаются лоббистской деятельностью. Согласно американскому федеральному закону, лоббистские организации, функция которых состоит в том, что они способствуют принятию или, наоборот, отклонению того или иного закона, обязаны быть зарегистрированы. По официальной статистике лоббистскими организациями располагают от 15 до 20% групп интересов. В отличие от КПД, пик активности которых приходится на избирательные кампании, лоббистские организации повседневно пробивают в государственных структурах интересы своих клиентов.  

       Политическая роль лоббистских организаций возросла настолько, что их критики заговорили о наличии в США властного "железного треугольника" - альянса лоббистов, законодателей и государственных чиновников, протаскивающих через ветви власти законы и решения, угодные влиятельным группам интересов. Их оппоненты, напротив, считают роль лоббистов, как и групп интересов в целом, позитивной, поскольку они институционализируют частные социальные интересы, предотвращают их хаотичное развитие, обеспечивают цивилизованное соперничество социальных групп, служат важным инструментом политического плюрализма. Вынесение объективного мнения по данному вопросу предполагает ответ на вопрос: каково соотношение групп интересов, представляющих разные социальные слои?  

       Исследователи групп интересов выделяют в качестве главных среди них предпринимательские, профессиональные, фермерские, профсоюзные. Большинством в качестве наиболее влиятельных признаются предпринимательские группы, которые имеют наиболее мощные и высокооплачиваемые лоббистские подразделения. Но с середины XX в. набирали вес и иные, особенно профессиональные (например, медиков) группы интересов. А самой многочисленной группой интересов - более 30 млн. членов - стала Американская ассоциация пенсионеров. Ассоциация, имеющая влиятельное лобби в Вашингтоне, воздействовала на законодательные органы всех уровней. В 80-е годы ассоциация активно и успешно противодействовала попыткам администрации Р. Рейгана снизить уровень отдельных социальных выплат пожилым американцам, а также увеличить возраст выхода мужчин на пенсию с 65 до 68 лет. Она стала главным и надежным гарантом сохранения и упрочения сложившейся системы пенсионного и социального обеспечения пожилых американцев.  

       Место групп интересов в американской политической системе трудно переоценить, если учесть, что их активность охватывает все общественные сферы - экономическую, социальную, политическую. Велика их роль в формировании общественного мнения, политических установок и предпочтений как рядовых избирателей, так и элиты. Львиная доля информации, которую американцы черпают из средств массовой информации - это "черный" или "белый пиар" (современные россияне не хуже американцев знают, что это такое), изготовленный по заказу групп интересов (группы интересов американских медиков, борясь в 1994-1995 гг. против "социалистического" закона о государственном медицинском страховании, истратили на услуги СМИ 300 млн. долл. и добыли-таки себе победу).  

       Точное измерение соотношения сил и влияния на политическую систему разных групп интересов крайне затруднительно и его невозможно обнаружить ни в одном политологическом труде. Вместе с тем, совокупный материал по группам интересов [47] дает, на мой взгляд, основание для следующих заключений. На современном этапе состав групп интересов стал более плюралистичным и среди них возрос удельный вес тех, которые представляют средние слои общества, как и групп, отражающих интересы общества в целом (организации потребителей и защиты окружающей среды - наиболее яркие примеры). Вместе с тем наибольших практических результатов в защите позиций представляемых ими участников и социальных групп добивались организации бизнеса. Они же располагали наибольшими материальными возможностями для воздействия на различные властные структуры и общественное мнение.  

       Прагматическая цель организаций бизнеса заключалась в обеспечении наибольших материальных выгод для представляемых ими предпринимательских групп, а их стратегическая цель состояла в сохранении социально-экономического статус-кво с допущением ряда реформ, необходимых для его достижения. В то же время среди групп интересов практически отсутствовали и не пользовались сколько-нибудь существенным влиянием организации, представляющие нижние слои общества. Вовлеченность американцев в группы интересов находилась в прямой зависимости от их социального статуса и материального положения: более высокое положение на социальной лестнице сопровождалось участием в большем количестве групп интересов. Так, 35% представителей верхнего класса входили в две и более групп интересов, демонстрируя гораздо более высокую лоббистскую активность, нежели представители среднего и тем более нижнего классов [48].  

       На протяжении всей американской истории важнейшей опорой политического плюрализма являлись партии. На современном этапе среди американистов стало высказываться мнение, что значение партий сокращается, что их из системы власти вытесняют другие институты, в первую очередь группы интересов. Партии действительно уступили ряд своих функций другим институтам гражданского общества, но их роль в политике и влияние на систему политической власти сохраняются. Организация и проведение выборов, разработка и выдвижение программ социально-экономического и политического развития нации, рекрутирование политической элиты - по-прежнему прерогативы ведущих партий. В США невозможно подняться на вершину власти, не участвуя в деятельности одной из ведущих партий.