Технология выполнения прически из длинных волос с применением пастижорного изделия

       Подобную же свободу рук Верховный суд США согласился предоставить властям южных штатов, которые после прекращения Реконструкции быстро попали под контроль расистов и обратились к ревизии демократического законодательства эпохи Гражданской войны. При этом знаменитые XIV и XV поправки к федеральной Конституции, неподвластные штатам, формально не отвергались. Черные американцы были лишены гражданских и политических прав с помощью хитроумных обходных мер. Первой такой мерой стало введение в южных штатах избирательного налога: сотни тысяч чернокожих из нижних социальных слоев предпочли уплате налога неучастие в выборах. Второй мерой стало введение ценза грамотности: число неграмотных среди чернокожих избирателей колебалось от 40 до 60%. Третьей мерой стали "дедушкины законы": претендент на избирательное право должен был доказать, что таковым пользовался его дед. Вследствие трех мер 90% черных избирателей Юга оказались лишенными избирательного права, гарантированного федеральной Конституцией [34]. В 1898 г. Верховный суд США признал эти законы южных властей правомерными, поскольку, как указывалось в его решении, они не противоречили XV поправке к федеральной Конституции, запрещавшей лишать избирательного права только по признаку расовой принадлежности или цвета кожи.  

       Подчинение политических институтов воле высшего класса ярко проявилось в деятельности политических партий. В эволюции двух главных партий выделялись следующие главные тенденции.  

       Во-первых, различия между партиями сузились и обе они в финансовом и организационно-функциональном отношении оказались тесно привязаны к финансово-промышленному капиталу.  

       Во-вторых, сами партии превратились в подобие корпораций, озабоченных не только борьбой за власть, но и обогащением.  

       В-третьих, в руководстве и организации практической деятельности обеих партий возобладали авторитарно-вождистские методы.  

       Последняя тенденция стала известна как боссизм. Боссы обеих партий добивались власти и влияния по схожей схеме. В своих штатах они стремились превратить в опорные пункты партии самые доходные учреждения и службы. Так, опорным пунктом республиканцев в Нью-Йорке стала таможня, крупнейшая в Соединенных Штатах. Доходы и взятки, получаемые чиновниками на таможне, в совокупности были сравнимы с прибылями удачливых бизнесменов. Служащие таможни не только делились доходами с боссом, но и отдавали значительную часть своего времени организационной и пропагандистской деятельности партии. На такой же основе действовали боссы и в других штатах и городах. Раз в четыре года на национальных конвентах республиканцев и демократов боссы собирались в узком кругу и согласовывали кандидатуру на должность главы государства. Таким образом практически была возрождена практика узкоэли-тарных кокусов, контролировавших "циркуляцию элит".  

       Последняя четверть XIX в., пожалуй, дает наиболее весомые аргументы для концепции, господствовавшей в советской американистике и рассматривавшей политическую власть в США как форму классовой диктатуры капитала. Но даже в том периоде заключены свидетельства односторонности этой концепции и многогранности американской политической власти, которая, как и прежде, но в других пропорциях включала элитарный, плюралистский и демократический компоненты и которая являлась объектом борьбы между элитарным меньшинством общества и ущемленным большинством, также как и между многочисленными социальными классами и группами. Среди этих последних некоторые впервые заявили о себе со всей решительностью. А главным среди них оказался американский рабочий класс. Более высокую политическую самостоятельность, в сравнении с предшествующими периодами, проявили и средние слои общества. Так что период наибольшего воздействия на политическую власть верхнего класса оказался и периодом наивысшего политического соперничества разных социальных групп.  

       На основе новых социальных движений оформились две успешные политические партии - Популистская и Социалистическая, собиравшие на президентских выборах до 10% голосов (популисты в 1896, а социалисты в 1912 гг.) и заставившие верхний класс говорить о реальной угрозе политического радикализма в США. Левые партии впервые в американской истории стали массовыми, изменив соотношение сил, воздействовавших на политическую власть. Но войти в эту власть и оттеснить верхний класс от ее кормила им не удалось. Логично задать вопрос: существовала ли такая возможность реально? Обсуждение его, однако, грозит затянуться до бесконечности; много проще ответить на вопрос, почему такая возможнось, даже если она существовала, не реализовалась. Одна из очевидных причин заключена в предпринятых политической элитой реформистских маневрах, которые смогли вернуть ей утраченную поддержку нижних социальных групп.  

       Изменение стратегической линии политической элиты произошло в Прогрессивную эру 1900-1914 гг. Ее противоречивость в значительной мере объясняет серьезные расхождения в оценках историков. Либеральные авторы склонялись к тому, что прогрессизм объединил перед лицом угрозы экономического и политического господства корпораций самые разные общественные слои, во главе которых выступила просвещенная часть элиты во главе с Т. Рузвельтом и В. Вильсоном, сумевшими оттеснить от государственного руководства консерваторов [35]. Радикальные историки доказывали, что прогрессистские реформы были результатом целенаправленных усилий той части правящей элиты, которая с помощью либеральной политики хотела упрочить позиции правящего класса. В ходе прогрессистских преобразований оформился "корпоративный либерализм", ставший основополагающей системой классового господства и в последующем [36].  

       По моему заключению, односторонность присуща как либеральной, так и радикальной интерпретации. Представляется, что прогрессистские реформы явились результатом усилий как минимум трех социальных сил. Первой среди них были радикальные движения от популистов до социалистов, нацеленные на антимонополистические меры и развитие прямой демократии. Второй силой оказались средние городские слои и либеральная интеллигенция (ее боевым ядром были знаменитые "разгребатели грязи" из журналистской среды). Третьей силой, способствовавшей успеху реформ, была просвещенная часть экономической и политической элиты США, мотивы которой носили по преимуществу охранительный характер.  

       В американской литературе существует точка зрения, согласно которой роль радикализма, первой из названных сил, состоит в том, чтобы побудить нацию к действию, уступая политическую авансцену главным партиям, после того как те созреют до одобрения необходимых преобразований. Эта точка зрения справедлива в том смысле, что большинство реформаторских эпох в США развивались по этой схеме. Возражение вызывает заключенная в ней тенденция оценивать радикализм только как своего рода младшего партнера главных политических сил. На самом деле радикализм, формировавшийся часто в гуще народного протеста, выражал собственные социальные и политические интересы нижних классов, оппозиционные по отношению к интересам верхнего класса и политического истеблишмента. Другое дело, что у радикализма в силу разных причин недоставало потенциала самому успешно бороться за власть, и он отдавал голоса своих сторонников той части элиты, которая включала в свою программу хотя бы часть его требований.  

       Подобный исход соперничества различных политических сил был в значительной мере обусловлен и продемонстрированной уже не в первый раз способностью влиятельной части американской правящей элиты пойти на изменение общественного договора с гражданским обществом и включение в этот договор положений (реформ), которые были необходимы для восстановления национального консенсуса. Эту способность, которую один из современных американских исследователей назвал "просчитанным демократизмом" [37], невозможно определить только как обманный маневр. Это был именно обновленный общественный договор с нацией, в котором были заинтересованы и от которого получали реальные результаты средние и нижние слои, но который одновременно сохранял и упрочивал политическое лидерство и власть элиты.  

       В прогрессивную эру были одобрены разнообразные социально-экономические и политические реформы. Среди первых выделялась XVI поправка к Конституции США, вводившая федеральный подоходный налог, и закон Клейтона, с одной стороны, усиливавший антимонополистические меры в отношении объединений бизнеса, а, с другой стороны, выводивший из сферы действия антимонополистического законодательства объединения рабочих. Среди политических реформ выделялись XVII поправка к федеральной Конституции, вводившая прямые выборы сенаторов, и XIX поправка, предоставившая избирательные права женщинам. Кроме того, с 1898 по 1918 г. 22 штата внесли поправки в собственные конституции, наделявшие избирателей правом законодательной инициативы и референдума в собственных штатах, причем в 12 случаях избиратели получили право вносить поправки в конституции штатов.  

       Прогрессивная эра пресеклась в годы первой мировой войны. Войны плохо совмещаются с реформами. Национализм, патриотизм и мессианизм, расцветшие в США в период первой мировой войны, оттеснили прогрессистские реформы на задний план. Другая причина затухания реформ состояла в том, что начавшаяся на исходе первой мировой войны большевистская революция серьезно напугала своим радикализмом и возможностью экспансии большевизма большинство американцев, способствуя выдвижению на ведущую политическую позицию консерватизма. Наконец, еще одна причина угасания либерального реформаторства заключалась в том, что Соединенные Штаты той эпохи не сталкивались с угрозой экономического кризиса, которая бы не позволяла либералам и просвещенной части элиты расслабиться и прекратить методическое реформистское врачевание капитализма. Особенно успешно действовали крупные корпорации, реабилитировавшие себя в глазах нации за грехи эпохи сколачивания финансово-промышленных империй.  

       20-е годы стали эпохой триумфа индивидуалистического капитализма, а экономические успехи способствовали укоренению среди американцев консервативных настроений, которые в свою очередь способствовали восстановлению модели политической власти, характерной для последней четверти XIX в. Своего рода символом возрождения политической гегемонии крупного бизнеса явилось одиннадцатилетнее пребывание на посту министра финансов мультимиллионера Э. Меллона. Чтобы занять этот пост, Меллон должен был уйти в отставку из руководства 51 корпорации, но деятельность на новом посту многократно искупила эту жертву, принеся многомиллиардные прибыли большому бизнесу. В 1921 г. по его инициативе ставка налога на доходы, превышавшие 1 млн. долл., была снижена с 66 до 50%, а в 1926 г. до 20%. Таким образом, экономическая власть давала возможность вхождения в политическую власть, а власть политическая позволяла реально укреплять власть экономическую.  

       1930-е ГОДЫ - НАЧАЛО XXI в.: СОВРЕМЕННЫЙ ЭТАП ЭВОЛЮЦИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВЛАСТИ  

       Оттеснение от политического лидерства консервативной части элиты и выдвижение на ведущую позицию ее либеральной части произошло в 1930-е годы и было обусловлено социально-экономическими потрясениями, привнесенными мировым экономическим кризисом 1929-1933 гг. Ф.Д. Рузвельт и поддержавшая его либеральная часть верхнего класса согласились на принятие нового радикально обновленного общественного договора с нацией, который расширил социально-экономические права и возможности средних и нижних слоев и способствовал (после серьезной модернизации) длительной стабилизации и упрочнению американского миропорядка. Начиная с 1930-х годов и на протяжении последующих периодов были осуществлены многочисленные и разнообразные нововведения в систему политической власти. Но изменился ли ее характер и каким стало соотношение демократического, плюралистического и элитарного компонентов?  

       В эпоху после рузвельтовского "нового курса" упрочились институциональные, нормативные и процессуальные основы демократии. Отмечу наиболее существенные нововведения. В 60-е годы XX в. утвердилось самое демократичное по всем меркам избирательное право. Черным американцам были тогда в полной мере возвращены избирательные права, отнятые у них в конце XIX - начале XX вв. В дальнейшем в некоторых южных штатах были предприняты меры, в первую очередь изменение избирательных округов, обеспечившие возможность расширения представительства чернокожих граждан в органах власти (в противном случае такое представительство было обречено оставаться крайне узким в силу явного численного превосходства белых избирателей). Примером такой меры стало изменение в 1992 г. избирательных округов в штате Южная Каролина, в результате чего чернокожим избирателям было обеспечено большинство в двух новых округах, от которых были незамедлительно избраны два чернокожих депутата в палату представителей Конгресса США [38]. Важными демократическими мерами явились XXIV поправка (ратифицирована в 1965 г.) к Конституции США, запретившая увязывать предоставление избирательного права с уплатой какого-либо налога, и XXVI поправка (ратифицирована в 1971 г.), снизившая возрастной ценз до 18 лет.  

       На современном этапе резко возросла роль такого специфического американского демократического механизма, как праймериз (выдвижение кандидатов на выборные государственные должности самими избирателями). Праймериз стали впервые вводиться еще в нач. XX в. как средство ограничения влияния партийных боссов. Но после первой мировой войны процесс затормозился и даже пошел вспять. В 1968 г. национальный съезд Демократической партии решительно потребовал увеличить количество праймериз. Примеру демократов последовала и Республиканская партия. В последующие десятилетия праймериз утвердились в подавляющем большинстве штатов, так что волеизъявление рядовых избирателей стало предопределять выдвижение кандидатов в президенты.  

       Подконтрольность политической власти обществу расширилась и в других сферах. Так, резко увеличилось количество государственных должностей, замещаемых на конкурсной основе, и соответственно снизилась их зависимость от воли партии, побеждающей на президентских выборах. В 1990 г. Верховный суд США вынес решение о том, что при найме государственных служащих на большинство должностей партийная принадлежность не должна приниматься во внимание. Разносторонний контроль общества установлен за деятельностью высших государственных лиц - президента, губернаторов, конгрессменов. Процесс демократизации затронул и деятельность внегосударственных политических институтов, в частности, партий. Влияние боссизма, игравшего огромную роль на предшествующих этапах американской истории, фактически сведено к нулю. Деятельность партийных фракций в Конгрессе США была поставлена под контроль демократических процедур в результате внутриконгрессовских реформ 1970-х гг.