Экономическая интеграция

В восточноазиатских объединительных процессах наблюдается еще один аспект, существенно отличающий их от интеграции западноевропейской - в своей основе Европейский союз - это осмысленный альянс самых мощных государств - лидеров Европы, всегда ведущих за собой остальных. В Восточной Азии экономическое взаимодействие двигается группой средних и даже малочисленных стран.

Специфическая черта азиатской институциональной модели выражается не в воплощении элементов наднациональности, а в концепции "вбирания в себя" полезных черт становления каждого из восточноазиатских государств. Специфика развития каждой из стран привносит в общий процесс интеграции свой опыт, и это делает восточноазиатскую интеграцию не только самодостаточной, но и не нуждающейся в распространенных на Западе процедурных решениях. В качестве примера можно привести Ассоциацию государств Юго-Восточной Азии (далее - АСЕАН), члены которой (Индонезия, Малайзия, Сингапур, Филиппины, Таиланд, Бруней, Вьетнам, Лаос, Камбоджа, Мьянма) выработали особый стиль взаимоотношений. Данная модель базируется на консенсусе и личных контактах руководителей соответствующих государств, их взаимных консультациях при принятии решений, т.е. на минимальной институциализации.

Таким образом, применительно к Восточной Азии динамика их экономического сближения, скорость и этапы объединения неизменно определяются руководством государств, а европейские интеграционные процессы, как представляется, основаны на объективных механизмах саморегулирования, что свойственно открытым системам.

Следовательно, выработка оптимального варианта сотрудничества в Азиатско-Тихоокеанском регионе (далее - АТР) позволяет сделать выбор на примере Евросоюза: или допустить перерастание чисто экономического взаимодействия в нечто большее, т.е. создание единого публичного образования с формально унифицированными властными институтами, или нет. Однако, чтобы понять, насколько тяжеловесна система управления Евросоюзом, достаточно даже беглого взгляда на европейский вариант интеграции, свидетельствующий о наличии обоснованных сомнений в отношении европейских претензий на универсальную эффективность такого интеграционного формата.

Вместе с тем объективная заслуга европейского образца интеграции состоит, без сомнения, в том, что сложившийся опыт позволяет выделить главные типологические черты интеграции, при анализе которых восточноазиатский вариант избежит очевидных ошибок и сделает ряд правовых шагов, основанных как на универсальных чертах, так и региональных особенностях. Опора на них позволит конкретному восточноазиатскому интеграционному проекту стать эффективным. Несмотря на то что типологические различия между интеграционными процессами в Западной Европе и Восточной Азии предопределяют особые процедуры принятия стратегических решений, в обоих случаях налицо стремление участников к формированию механизмов управления экономикой в конкретных региональных условиях. Вряд ли такие действия заслужат высокую оценку, если не будут активно способствовать преодолению экономических барьеров.

Экономическая интеграция, а именно она является преобладающей формой интеграции в АТР, - это высшая форма интернационализации хозяйственной жизни, достигаемая в процессе соединения различных национальных экономик в единый комплекс, отличающийся своей институциональной структурой и функционирующий на базе согласованной экономической политики как на межгосударственной, так и на наднациональной основе.1 Принято выделять несколько стадий экономической интеграции, основанных на европейском опыте, например соглашение о торговых преференциях, зона свободной торговли, таможенный союз, общий (единый) рынок, экономический (валютный) союз, полная экономическая интеграция.

В связи с этим стоит говорить о признаках регионального экономического процесса, главным из которых можно считать устойчивую ориентацию участников интеграции на преференциальность отношений друг с другом, приоритетность развития внутригрупповых связей по отношению к внегрупповым, готовность ради этого предоставлять друг другу на взаимной основе особые права, льготы и привилегии. Именно такое понимание объединительных процессов постепенно складывается в Азии, хотя оно не всегда соответствует классическому. Так, в начале 1990-х гг. членами АСЕАН принимается решение об ускорении темпов либерализации торговли, и на саммите в Сингапуре была достигнута договоренность о создании зоны свободной торговли АСЕАН (ASEAN Free Trade Agreement, AFTA) (АФТА). Главным механизмом либерализации в АФТА является общий эффективный преференциальный тариф (Common Effective Preferential Tariff, CEPT)1. При этом АФТА не является таможенным союзом, т.е. каждый ее участник вправе применять свои собственные тарифы в отношении товаров, завозимых из-за пределов АСЕАН.

Необходимо отметить в связи с этим, что АСЕАН по праву считается одной из авторитетных региональных группировок в АТР. В эволюции АСЕАН можно выделить ряд ключевых этапов: подписание учредительной Бангкокской декларации в 1967 г.; подписание Декларации о создании зоны мира, свободы и нейтралитета (Zone of Peace, Freedom and Neutrality, ZOPFAN) в 1971 г.; подписание Балийского договора о дружбе и сотрудничестве в Юго-Восточной Азии в 1976 г.; проведение первого саммита глав государств и правительств стран-участников и вынесение решения о формировании зоны преференциальной торговли АСЕАН; принятие решения о создании АФТА в 1992 г.; принятие решения об углублении интеграции в рамках АСЕАН и создании Сообщества АСЕАН в политике, экономике и социально-культурной сфере в 2002 г.; подписание Устава АСЕАН и решение о создании к 2015 г. экономического сообщества АСЕАН со свободным передвижением товаров, услуг, квалифицированной рабочей силы и капиталов в 2006 г.

Основной причиной, побудившей членов АСЕАН более решительно взяться за либерализацию торговли, стали их опасения потерять свою привлекательность для прямых зарубежных инвестиций, которые к тому времени превратились в один из главных двигателей экономического роста азиатских стран .

Следует отметить, что самым мощным конкурентом АСЕАН в борьбе за инвестиции стала КНР, идущая по пути не только рыночных реформ, но и открытости.

В связи с этим вызывает интерес такое высказанное обоснование интеграционных процессов в АТР: во-первых, это макроэкономический и политический уровни, где доминирует английский язык, а США являются важнейшим источником технологий, гарантируют безопасность и играют роль главного потребителя товаров. Во-вторых, микроэкономический уровень, на котором лидирует Япония, контролирующая производственные сети и задающая тон в стратегиях промышленного развития. В-третьих, китаецентричный уровень, опирающийся на китайские диаспоры в регионе и на сам Китай в качестве главной производственной базы .

С учетом того, что с конца 1990-х гг. центр тяжести всех интеграционных тенденций сместился в АТР, выглядит логичным появление институциональной группировки десяти стран АСЕАН и трех стран Восточной Азии: Китая, Японии и Южной Кореи, т.е. "АСЕАН + три" (далее - АПТ), учредителем которой в 1997 г. выступил Китай. АПТ способна была превратиться в самодостаточный экономический блок, сопоставимый с Евросоюзом и НАФТА. Она рассматривалась многими юристами в качестве институционального ядра экономической и политической интеграции в Восточной Азии, являющегося несомненным центром АТР.

Однако этого не произошло. В связи с этим следует признать логичным правовой ход Пекина по инициированию в 2010 г. решения о создании зоны свободной торговли между странами АСЕАН и Китаем - "АСЕАН + один". Указанное решение является одним из очень немногих примеров того, как государство с более крупным рынком пошло на ряд односторонних уступок более слабой стороне. Согласно данному объединению Китай предоставил входящим в АСЕАН азиатским странам гарантии доступа на китайский рынок, позволив им извлекать выгоды из своего бурного экономического роста. Именно таким образом были ослаблены опасения соседних государств, что они могут пострадать в конкурентной борьбе с Китаем. Вместе с тем, как отмечает Ричард Фейнберг, "торговля - далеко не только обмен товарами и услугами; в XXI веке зоны свободной торговли являются важными инструментами внешней политики, предназначенными для укрепления партнерства, подобно военным альянсам в прошлые времена".

Как продолжение внешнеэкономической политики Китая, в логику восточноазиатской интеграции укладывается его растущая инициативность в создании анализируемых преференциальных торговых соглашений и зон свободной торговли по периметру китайских границ. Соглашение о зоне свободной торговли (далее - ЗСТ) с АСЕАН юридически позволило КНР заключать или готовить такие соглашения с Таиландом, Новой Зеландией и Пакистаном, с Австралией, Чили и Сингапуром, с Южной Кореей и Индией. С 2002 г. Китай предлагает рассмотреть возможность создания ЗСТ в Северо-Восточной Азии с участием Японии и Южной Кореи.

Однако для формирования в Азии единого, интегрированного и по-настоящему конкурентоспособного на мировом уровне экономического пространства недостаточно лишь устранения тарифных барьеров. Очевидно, назрела необходимость более активной либерализации и в иных областях, в связи с чем участники АСЕАН провозгласили создание Экономического сообщества АСЕАН (ASEAN Economic Community, AEC) (AEC), которое поддержит логику функционирования АФТА, делая главный упор на либерализацию в сферах услуг и инвестиций, сокращении нетарифных барьеров, гармонизации стандартов и содействии свободному передвижению квалифицированной рабочей силы. По сути, реализация целей АЕС будет означать создание в рамках АСЕАН единого общего рынка. Как отмечалось, если сначала создание Экономического сообщества АСЕАН намечалось к 2020 г., то на Сингапурском саммите в 2007 г. было решено сформировать единое экономическое пространство уже к 2015 г.

Реализация намеченных целей может привести к изменению всей системы мировой торговли, где будут доминировать два торговых блока - Евросоюз и Азиатско-Тихоокеанский, несмотря на то что сохраняются значительные перепады в уровне социально-экономического развития стран АСЕАН: с одной стороны, обладающие самыми высокими в мире показателями по душевому ВВП Сингапур и Бруней, а с другой - одни из самых бедных государств на планете: Лаос, Камбоджа, Мьянма. При этом в АСЕАН отсутствуют механизмы финансовой помощи для менее развитых стран, подобные тем, что существуют в Евросоюзе. Разнятся и политические режимы в АСЕАН, где соседствуют государства, выбравшие различные пути политического развития. Вместе с тем общеизвестно, что формирование однородности в Азии представляет собой не столько начальную стадию интеграции, сколько один из возможных ее результатов.

В последние годы наблюдается новый восходящий виток экономической активности КНР в АТР. Так, в сфере многосторонней региональной безопасности приоритетом для КНР продолжает оставаться развитие взаимодействия в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА), форума "Восточная Азия - Латинская Америка" (ВАЗЛАФ), встреч "Азия - Европа" (АСЕМ). Выделим, что значимость для КНР ШОС проявляется в том, что это единственная юридически оформленная организация регионального взаимодействия, участником которой является Китай.

Как видно, роль Китая в правовых процессах интеграции в АТР быстро возрастает, поскольку он все более активно входит в структуры многостороннего регионального сотрудничества, а они в азиатском регионе способствуют формированию "зоны стратегического продолжения китайской экономики". Китай, по сути, по справедливому мнению Я.М. Бергера, должен стать центром Восточной Азии, вытесняя Японию и США и превращая регион в свою стратегическую сферу влияния1. Трансформация Китая в ядро экономической интеграции в Восточной Азии неизбежно порождает вопросы о том, какие политико-стратегические последствия это влечет для Российской Федерации.Полноправное вступление России в состав стран - участниц форума "Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество" (АТЭС) состоялось 14 ноября 1998 г. в Куала-Лумпуре. Как представляется, вступив в АТЭС, Россия ответила на вызов глобализации, однако не менее важно установить структуру и очередность задач и действий по достижению целей. Целями же вступления называлась интеграция регионов Сибири и Дальнего Востока в экономику АТР, расширение связей и рынков сбыта, привлечение внутренних и внешних инвестиций.

Уникальное экономико-географическое положение данных регионов, являющихся одной большой контактной зоной России со странами АТР, определяет прохождение через них значительных товарных потоков производственного и потребительского назначения.

По утверждению И.И. Меламеда, Дальний Восток и Прибайкалье обретают перспективу стать "мостом" для развития торгово-экономических связей АТР со странами Европы .В связи с тем что ориентация на сотрудничество со странами АТР проявляется все четче, обустройство дальневосточных земель становится приоритетом национального масштаба.

Взят внешнеполитический и внешнеэкономический курс на развитие восточного интеграционного вектора, чтобы теснее "притянуть" и постепенно интегрировать российский Дальний Восток в АТР, однако не в маргинальном заброшенном состоянии. С учетом этого в Стратегии социально-экономического развития Дальнего Востока и Байкальского региона на период до 2025 года определено, что стратегические ориентиры "должны опираться на реализацию комплексных мер государственной поддержки, включая создание системы специальных преференций и стимулов".

Необходимо отметить, что товарная структура внешней торговли Российской Федерации со странами АТЭС во многом воспроизводит общую экспортную специализацию: преобладает весьма узкий круг сырьевых товаров. Из всех стран - участниц форума АТЭС именно в Китае возникает новый центр экономического развития, притягивающий энергоресурсы как сопредельных, так и отдаленных территорий.

В сентябре 2012 г. во Владивостоке саммит АТЭС подтвердил растущий интерес Китая к диалогу по ключевым вопросам торгового, инвестиционного и технического сотрудничества в этом уникальном по географическому охвату регионе.

Отметим, что первой межгосударственной интеграционной группировкой, в которую вступил Китай, стал именно форум АТЭС, объединяющий 21 экономику стран-членов. АТЭС помог привлечению в Китай иностранных инвестиций и, как считает китайский исследователь Чжан Юнлин, предоставил Китаю дополнительную возможность играть заметную роль на мировой арене, не налагая на него обязательств, в отношении которых у Пекина нет уверенности, что их выполнение соответствует его интересам. Действительно, современная внешнеполитическая доктрина КНР рассматривает региональную интеграцию в АТР как одну из объективных тенденций глобализации и относится к ней довольно позитивно при условии, что регионализация не ущемляет политических, экономических и стратегических интересов Китая в мире и регионе.