Неоклассика и институционализм: сравнительный анализ

Экономическая теория со времени своего возникновения как самостоятельной области знания использовала модель экономического человека. Создание такой модели обусловлено необходимостью исследования проблемы выбора и мотивации в хозяйственной деятельности индивидов.

В рамках неоклассического подхода рациональность экономического человека может быть определена следующим образом [13]: субъект (1) никогда не выберет альтернативу X, если в то же самое время (2) ему доступна альтернатива Y, которая, с его точки зрения (3), предпочтительнее X.

В современной научной литературе для обозначения экономического человека используется акроним REMM, что означает «изобретательный, оценивающий, максимизирующий человек». Такая модель предполагает, что человек по поводу извлечения полезности из экономических благ ведет себя полностью рационально. Это предусматривает следующие условия:

1) информация, необходимая  для принятия решения, полностью  доступна индивиду;

2) человек в своих поступках  в сфере экономики является  совершенным эгоистом, т. е. ему безразлично, как изменится благосостояние других людей в результате его действий;

3) не существует никаких  внешних ограничений для обмена (при условии, что обмен ведёт  к максимизации полезности);

4) желание увеличить свое  благосостояние реализуется только  в форме экономического обмена, а не в форме захвата или кражи.

О. Уильямсон предложил классификацию, которая состоит их двух основных моделей экономического поведения человека:

1) рациональность (как таковая);

2) следование своим интересам.

Существует три основные формы рациональности [5]: 1) максимизация (сильная форма); 2) ограниченная рациональность (полусильная форма); 3) органическая рациональность (слабая форма).

Максимизация предполагает выбор лучшего варианта из всех имеющихся альтернатив. Этого принципа придерживается неоклассическая теория.

В рамках этой предпосылки фирмы представлены производственными функциями, потребители –функциями полезности, распределение ресурсов между различными сферами экономики рассматривается как данное, а оптимизация является повсеместной.

Ограниченная рациональность – познавательная предпосылка, которая принята в экономической теории трансакционных издержек. Это полусильная форма рациональности, которая предполагает, что субъекты в экономике стремятся действовать рационально, но в действительности обладают этой способностью лишь в ограниченной степени

Органическая рациональность – слабая рациональность процесса. Такая форма рациональности изначально присуща человеку. Например, склонность к рыночному обмену у А. Смита есть проявление органической рациональности. Предпосылка органической рациональности используется в эволюционной экономике.

Также существует три формы следования своим интересам: 1) оппортунизм; 2) простое следование своим интересам; 3) послушание.

Под оппортунизмом в новой институциональной экономике понимают следование своим интересам, в том числе обманным путем, включая сюда такие явные формы обмана, как ложь, воровство, мошенничество, но едва ли ограничиваясь ими. Намного чаще оппортунизм подразумевает более тонкие формы обмана, которые могут принимать активную и пассивную форму, проявляться «exante» и «expost». В общем случае речь идёт только об информации и всём, что с ней связано: искажения, сокрытие истины, запутывание партнера.

Простое следование своим интересам – это тот вариант эгоизма, который принят в неоклассической экономической теории. Стороны вступают в процесс обмена, заранее зная исходные положения противоположной стороны. Все их действия оговариваются, все сведения об окружающей действительности, с которыми им придется сталкиваться, – известны. Данная форма аналогична рациональности в форме максимизации.

Последняя, слабая форма ориентации на собственный интерес – послушание. Данная предпосылка реализуется в случае монолитного коллективизма, где плановые задания в централизованном порядке выполняются функционерами, которые полностью идентифицируют себя с поставленными перед ними задачами. Данная форма лучше всего соответствует модели поведения человека в плановой экономике.

К настоящему времени разработано много новых моделей субъектов социально-экономического развития, отражающих современные реалии. Этим моделям присущи значительная информированность о мире, более высокий общеобразовательный и культурный уровень, многообразие и динамизм потребностей [14]. Подобные модели социально-индивидуального человека предполагают наличие общества, основанного на демократических и плюралистических началах с развитыми межгрупповыми связями и размытыми границами между социальными общностями.

При конструировании модели поведения человека в экономической системе в наших условиях необходимо изучение состояния обыденного и научного общественного сознания, социальной структуры общества, целей, экономической деятельности и способов их достижения.

Подводя итог, выделим основные акценты неоклассики и институционализма.

Общим для всех неоинституционалистов являются следующие положения: во-первых, что социальные институты имеют значение и во-вторых, что они поддаются анализу с помощью стандартных инструментов микроэкономики.

Каждая теория состоит из ядра и защитного слоя. Не составляет исключения и неоинституционализм. К числу основных предпосылок он, как и неоклассика в целом относит прежде всего: методологический индивидуализм; концепцию экономического человека; деятельность как обмен. Однако в отличие от неоклассики эти принципы стали проводиться более последовательно.

Для институционализма характерно преобладание объяснения каких-либо процессов, а не их прогнозирование, как в неоклассической теории. Институциональные модели менее формализованы, поэтому в рамках институционального прогнозирования можно сделать гораздо больше различных предсказаний.

Институциональный подход связан с анализом конкретной ситуации, что приводит к более обобщенным результатам [6]. Анализируя конкретную экономическую ситуацию, институционалисты осуществляют сравнение не с идеальной, как в неоклассике, а с другой, реальной ситуацией.

Таким образом, институциональный подход является более практичным и приближенным к реальности. Модели институциональной экономики более гибкие и способны трансформироваться в зависимости от ситуации. Несмотря на то, что институционализму не свойственно заниматься прогнозированием, значение этой теории отнюдь не уменьшается.

2 Анализ применения неоклассического и институционального

   подходов в России

2.1 Идеи неоклассики в рыночном реформировании России

Так как неоклассики считают, что вмешательство государства в экономику не эффективно, поэтому должно быть минимальным или вообще отсутствовать, рассмотрим приватизацию в России в 1990-х г. Многие специалисты, прежде всего сторонники «Вашингтонского консенсуса» и «шоковой терапии», считали приватизацию стержнем всей программы реформ, призывали к ее масштабному проведению и использованию опыта западных стран, обосновывая необходимость одновременного введения рыночной системы и превращения государственных предприятий в частные. При этом одним из главных аргументов в пользу ускоренной приватизации служило утверждение, что частные предприятия всегда более эффективны, чем государственные, следовательно, приватизация должна явиться важнейшим средством перераспределения ресурсов, улучшения управления и общего повышения эффективности экономики [8]. Однако они понимали, что приватизация столкнется с определенными трудностями. В их числе указывалось на отсутствие рыночной инфраструктуры, в частности рынка капитала, и неразвитость банковской сферы, отсутствие достаточных инвестиций, управленческих и предпринимательских навыков, сопротивление со стороны управляющих и работников, проблемы «номенклатурной приватизации», несовершенство законодательной базы, в том числе в области налогообложения. Сторонники энергичной приватизации отмечали, что она проводится в условиях высокой инфляции и низких темпов роста и приводит к массовой безработице. Указывалось также на не последовательность реформ и отсутствие четких гарантий и условий реализации прав собственности, необходимость реформирования банковского сектора, пенсионной системы, создания действенного фондового рынка. Важным представляется мнение многих экспертов о необходимости предварительных условий для успешной приватизации, а именно проведения макроэкономических реформ и создания деловой культуры в стране. Для этой группы специалистов характерно мнение о целесообразности в условиях России широкого привлечения западных инвесторов, кредиторов и консультантов для успешного проведения мероприятий в области приватизации [13]. По мнению многих специалистов, в условиях нехватки частного капитала выбор сводился к: а) нахождению формы перераспределения государственной собственности между гражданами; б) выбору немногих владельцев частного капитала (приобретенного зачастую незаконным путем); в) обращению к иностранному капиталу с учетом ограничительных мер. Приватизация «по Чубайсу» это скорее разгосударствление, чем реальная приватизация. Приватизация должна была создать многочисленный класс частных собственников, а вместо этого появились «богатейшие монстры», образовавшие союз с номенклатурой. Роль государства остается чрезмерной, производители по-прежнему имеют больше стимулов воровать, чем производить, монополия производителей не ликвидирована, малый бизнес развивается очень слабо. Американские специалисты А. Шлейфер и Р. Вишни на основе изучения положения дел на первоначальном этапе приватизации охарактеризовали ее как «спонтанную». Они отмечали, что права собственности были неформально перераспределены среди ограниченного круга институциональных субъектов, таких, как партийно-государственный аппарат, отраслевые министерства, местные власти, трудовые коллективы и администрация предприятий. Отсюда – неизбежность конфликтов, причина которых кроется в пересечении контрольных прав таких совладельцев, наличии многих субъектов собственности с неопределенными правами владения.

Реальной приватизацией, по мнению авторов, является перераспределение прав контроля за активами госпредприятий с обязательным закреплением имущественных прав собственников. В связи с этим они предлагали проведение широкомасштабного акционирования предприятий.

Следует отметить, что дальнейшее развитие событий в значительной мере пошло по этому пути. Крупные государственные предприятия были превращены в акционерные компании, происходил процесс фактического перераспределения собственности.

Система ваучеров, имеющая целью равное распределение акционерного капитала между населением страны, возможно и неплоха, но при этом должны существовать механизмы, гарантирующие недопущение концентрации акционерного капитала в руках «богатого меньшинства». Однако на деле непродуманная приватизация передала имущество по сути процветающей страны в руки, коррумпированной политически мощной элиты.

Российская массовая приватизация, начатая с целью ликвидации старой экономической власти и ускорения реструктуризации предприятий, не дала желаемых результатов, а привела к чрезвычайной концентрации собственности, причем в России это явление, обычное для процесса массовой приватизации, приняло особо крупные размеры [14]. В результате трансформации старых министерств и относящихся к ним ведомственных банков возникла мощнейшая финансовая олигархия. «Собственность, – пишет И. Самсон, – это институт, который не меняется ни одним декретом, ни одномоментно. Если в экономике попытаться слишком поспешно повсюду насаждать частную собственность через массовую приватизацию, то она быстро сконцентрируется там, где есть экономическая власть»

Как полагает Т. Вайскопф, в условиях России, где совершенно неразвиты рынки капитала, ограничена мобильность рабочей силы, трудно представить себе, чтобы работал именно тот механизм перестройки промышленности, который в высшей степени зависит от мобильности капитала и труда. Целесообразней было бы создать стимулы и возможности совершенствования деятельности предприятий силами администрации и рабочих, а не привлекать внешних акционеров.

Неудача в самом начале с формированием крупного сектора новых предприятий привела к значительным отрицательным последствиям, в том числе облегчила мафиозным группам захват контроля над значительной частью государственного имущества. «Основная проблема сегодня, как и в 1992 г., заключается в создании инфраструктуры, способствующей развитию конкуренции. К. Эрроу напоминает, что «при капитализме расширение и даже поддержание на прежнем уровне предложения часто принимает форму вхождения в отрасль новых фирм, а не развития или простого воспроизводства старых; это относится в особенности к мелкой и низко капиталоемкой промышленности». Что касается приватизации тяжелой промышленности, то этот процесс должен быть по необходимости медленным, но и здесь «приоритетная задача – не передача имеющихся капитальных активов и предприятий в частные руки, а постепенная замена их новыми активами и новыми предприятиями.

Таким образом, одна из насущных задач переходного периода состоит в увеличении количества предприятий всех уровней, активизации предпринимательской инициативы. По мнению М. Голдмана, вместо быстрой ваучерной приватизации следовало направить усилия на стимулирование создания новых предприятий и формирование рынка с соответствующей инфраструктурой, отличающейся прозрачностью, наличием правил игры, нужных специалистов и хозяйственного законодательства. В этой связи встает вопрос о создании в стране необходимого предпринимательского климата, стимулирования развития мелкого и среднего бизнеса, устранении бюрократических преград. Специалисты отмечают далеко не удовлетворительное состояние дел в этой области и отсутствие оснований ожидать его улучшения, о чем говорит замедление роста и даже сокращение числа предприятий уже с середины 90-х годов, а также количество убыточных предприятий. Все это требует совершенствования и упрощения регулирования, лицензирования, налоговой системы, обеспечения доступного кредита, создания сети по поддержке малого предпринимательства, программ обучения, инкубаторов бизнеса и т.п.

Сравнивая итоги приватизации в различных странах, Я. Корнаи отмечает, что наиболее печальным примером провала стратегии ускоренной приватизации служит Россия, где все характеристики этой стратегии проявились в крайней форме: навязанная стране ваучерная приватизация вкупе с массовыми манипуляциями при передаче собственности в руки менеджеров и приближенных чиновников. В этих условиях вместо «народного капитализма» фактически произошла резкая концентрация бывшей государственной собственности и развитие «абсурдной, извращенной и крайне несправедливой формы олигархического капитализма».

Таким образом, обсуждение проблем и итогов приватизации показало, что ее форсирование вовсе не ведет автоматически к рыночному поведению предприятий, а методы ее проведения фактически означали игнорирование принципов социальной справедливости. Приватизация, особенно крупной промышленности, требует масштабной подготовки, реорганизации и реструктурирования предприятий. Большое значение в становлении рыночного механизма имеет создание новых, готовых для вхождения в рынок предприятий, что требует соответствующих условий, поддержки предпринимательства. В то же время не следует и переоценивать значение изменений форм собственности, которые важны не сами по себе, а как средство повышения эффективности и конкурентоспособности предприятий.

Либерализация цен являлась первым пунктом программы неотложных экономических реформ Бориса Ельцина, предложенной V съезду народных депутатов РСФСР, состоявшемуся в октябре 1991 года. Предложение о либерализации встретило безоговорочную поддержку съезда (878 голосов «за», и только 16 «против»).