Семипалатинский полигон

В феврале 1987 года я был направлен на работу в Семипалатинскую область первым секретарем обкома Коммунистической партии Казахстана.

В Семипалатинск  прибыл вместе с тогдашним первым секретарем ЦК Компартии Казахстана Г. В. Колбиным.

После беглого знакомства с городом  мы зашли в гастроном «Центральный». Не очень-то густо было на его прилавках. Толпился народ в ожидании, когда привезут молочные продукты. Выйдя из гастронома, оказались в плотном людском кольце. Кто-то спросил у Колбина:

— Когда  дадите нам первого секретаря  обкома?

— Вот  он — перед вами,— сказал Геннадий Васильевич, - показывая на меня.— Ваш земляк, из Аягуза, если, конечно, изберете.

А где  будет жить новый первый секретарь?- спросил женский голос. Позже  я понял, что вопрос был задан  не без умысла. Так называемый филиал малой гостиницы, построенный в  самом центре города для высоких гостей, занимал первый секретарь обкома партии со своей семьей. Видимо, были у него веские семейные аргументы, чтобы расположиться в трехэтажном отдельно стоящем доме, однако этот факт стал поводом для кривотолков.

Я никогда  не жил в особняках. Привык жить в общих многоквартирных домах, в обычной, как у всех, квартире и чувствовал себя вполне комфортно. В Семипалатинске занял трехкомнатную квартиру в обычном многоэтажном доме. Трое моих детей, все взрослые, имеют свои семьи, они остались в Усть-Каменогорске. Нас с женой наша квартира вполне устраивает. Правда, к нам часто наведываются в гости дети с внуками и тогда в квартире становится и тесно, и шумно. Но сетовать на это было бы грешно — жизнь есть жизнь...

А что  касается филиала малой гостиницы, то этот особняк был передан здравоохранению - здесь разместился филиал детского восстановительного центра.

На организационном  пленуме обкома партии Г. В. Колбин, представляя меня, заметил: что мы решили вернуть вам вашего человека.

Со стороны эта процедура официального представления выглядела обычным в таких случаях ритуалом. И в то же время Колбин воспользовался случаем, чтобы убедить партийный-актив области в правильности своего взгляда на события, происшедшие в Алма-Ате в декабре 1986 года. Выступая на пленуме, Колбин обрушился на Кунаева, заигрывал с национальным вопросом.

Я не мог  перебороть в себе внутренней настороженности  — между нами стояли декабрьские  события, после которых прошло всего  полтора месяца.

Какова  истинная подоплека случившегося в Алма-Ате в декабрьские дни 86-го? Как и многие, я понимал, что за этим стоит очередная, ставшая нормой, акция Центра, который и во времена перестройки продолжал придерживаться номенклатурного принципа - ставить у руководства республикой своего человека.

В дни, когда в Семипалатинске проходил пленум обкома партии, обстановка в  республике по своей остроте напоминала туго натянутую пружину: шла «охота за ведьмами», иными словами, преследовались не только участники, но и сочувствующие  декабрьским событиям.

Пленум  прошел спокойно, без проблем, встретили  меня семипалатинцы весьма доброжелательно. Так началась новая страница в  моей трудовой биографии.

Сразу же с головой окунулся в водоворот  вопросов, бесконечной чередой встающих перед областью.

Я несколько подробно остановился на своей работе в партийных органах. Это мое прошлое, и думается, недостойным было бы без объективного анализа перечеркнуть пройденный долгий и честный путь. Люди, склонные к критике, могут меня зачислить в ряды защитников интересов компартии, которая объективно обвиняется сейчас во многих бедах.

Мне, человеку от земли, волею судьбы прошедшему по крутым ступеням партийной работы, известна искренняя, самоотверженная  преданность многих коммунистов  ее идеалам. Моя трудовая биография была связана с низовыми парторганизациями. И скажу без преувеличения: тысячи, тысячи коммунистов прошли в партии трудную школу становления личности.

Теперь  они расплачиваются за преступные действия ее верхушки. Меня могут упрекнуть: а где были вы? Почему молчали? На это отвечу так: командно-административная система исключала гласность и осведомленность - такие звенья, как обкомы, горкомы, райкомы партии, первичные организации, многого не знали. А если и просачивались какие-то сведения, то они быстро пресекались. Эта система скрытности, веры и преданности «верхам» была разрушена позднее. А до той поры на долю руководителей средних и низовых звеньев партии доставалась лишь трудная работа — они были в ответе за все: за экономику, социальную сферу, за воспитание людей.

Начиная эту книгу, я не ставил перед собой  цель рассказать о себе. Но пришлось заглянуть в свое прошлое. И вот  почему. Хотелось бы на примере робкого  паренька из далекого степного аула, каким  я был в годы юности, показать, как под влиянием рабочего коллектива, в тесном общении с большой индустрией идет процесс воспитания характера человека и его становления. Именно это стало главным фактором моего вхождения в трудовую жизнь.

Не могу сказать, что, работая в Усть-Каменогорске, знал о ядерном полигоне понаслышке: ядерные взрывы давали о себе знать ощутимыми толчками через сотни километров. Но особого значения этому я, как и многие, не придавал.  

ЗНАКОМСТВО (Часть 1) 

Итак, 1987 год вошел в мою деятельность как время близкого знакомства с  Семипалатинским ядерным полигоном. Разумеется, прежде мне предстояло увидеть город атомщиков, который не был обозначен на географической карте. Что за таинственный Семипалатинск-21, куда въезд посторонним строго воспрещен. Одновременно было у города и второе имя - Курчатов.

Не стоит, наверное, подробно рассказывать об этом выдающемся ученом-физике, внесшем  огромный вклад в развитие отечественной  науки. Ему посвящены книги, фильмы, о нем достаточно широко писалось и пишется.

Те, кто  вместе с Курчатовым создавали первую атомную бомбу, отзывались о нем как об удивительно колоритной фигуре, оставившей незабываемое впечатление у всех, кто с ним встречался по работе, сочетавшей в себе величайшего, разносторонне развитого ученого и талантливейшего руководителя, прекрасного человека, находящегося как бы в вечном безостановочном движении, не знающего понятия - усталость.

За длинную  красивую бороду И. В. Курчатова за глаза  все величали не иначе, как «Бородой», а некоторые даже называли Игоря  Васильевича «Козлом», причем эта, казалось бы, оскорбительная кличка всеми, в том числе и «Бородой», встречалась веселым хохотом.

Бывали  случаи, когда на затянувшемся до 2-3-х  часов ночи техническом совещании  Игорь Васильевич вдруг прерывал все разговоры, объявлял конец совещания, приказывая всем расходиться отдыхать, хорошенько выспаться, а в 8 часов  утра со свежими силами собраться вновь и продолжить неоконченные разговоры.

О том, что в г. Курчатове с именем ученого связано почти все, достоверно знают, наверное, лишь посвященные. Это  прежде всего центральная улица  Курчатова. Это одетый в гранит величественный памятник, символ и гордость города. Город своим появлением и становлением обязан этому великому человеку.

Вот и  настал час. Я, как первый секретарь  Семипалатинского обкома партии, по долгу службы приехал в Курчатов, расположенный на территории области, чтобы ознакомиться с ним.

Честно  говоря, не ожидал увидеть далеко в  степи современный, белокаменный город  с благоустроенными коммуникациями, дорогами, площадями. Город стоит  на берегу Иртыша, выглядит компактно  и уютно. Здесь есть почти все  для плодотворной работы и полнокровной жизни: большие и красиво отделанные магазины, дом культуры, музей, типовые школы, гостиницы, рестораны, детские сады и ясли, коттеджи. И все — рядом с жилыми кварталами, как и положено в цивилизованном городе. На самой его окраине, в стороне от многолюдья жилых массивов, раскинулся больничный комплекс, оборудованный в соответствии с последними требованиями практической медицины.

На северо-восточной  окраине города, ближе к Иртышу стоит двухэтажный коттедж, построенный  в 1949 году в связи с приездом на полигон на испытание первой атомной бомбы Берии. Берия жил здесь два дня. С тех пор традиционно проживают в коттедже начальники полигона. Подальше на самом берегу Иртыша, развернуты дачи, огороды. Здесь в часы досуга большая часть курчатовцев занимаются огородничеством.

У города суровая история. О ней рассказывают очевидцы тех времен, когда в степи  рождалось поселение первых атомщиков.

В 1947 году первыми сюда прибыли строители  войсковой части. Тогда речь шла  о военном гарнизоне, город, как  таковой, не планировался. У гарнизона было название - Москва-400. Почти одновременно со строителями сюда стали съезжаться ученые. Они жили в палатках и времянках, мирясь с неустройством быта.

Шло время. Объем работ на полигоне расширялся, втягивая в свою орбиту все новых  и новых людей. Росло и поселение: людей надо было размещать и, как оказалось, не на временное, а на постоянное житье. Рядом с построенными наспех штабом и общежитием стали появляться и работать объекты социальной сферы.

Теперь  это уже был не военный гарнизон, как замышлялось ранее, а город со всеми присущими ему признаками. В 1974 году поселение получило статус города. Отныне номерное обозначение Семипалатинск-21 сменено на Курчатов.

В центре Курчатова стоит двухэтажная  гостиница. Она построена как  общежитие в начале пятидесятых годов. Там жили величайшие ученые: И.В. Курчатов, Ю.Б. Харитон, К.И. Щелкин, Я.Б. Зельдович, А.Ф. Иоффе, А.Д. Сахаров и другие. Жили без семей.

Работали  и жили молодые ученые-конструкторы в условиях жесточайшего режима —  ничего лишнего, только дело. Причем, каждый знал лишь свой участок. Они были молоды, и все, присущее молодости, им было не чуждо. Однако установленный строгий распорядок не допускал никаких развлечений. Единственное, что разрешалось - время от времени ездить в Жана-Семей (левобережная часть Семипалатинска). Перед каждой такой поездкой получали строгую инструкцию: не общаться с местным населением и напутствие: «Ведите себя скромно».

Первопроходцы-атомщики вели .аскетический образ жизни. Работа и только работа.

Яков  Зельдович, главный теоретик, один из выдающихся ученых в области ядерной физики, человек исключительно талантливый, искрометный, говорят, возмущался: «Что за жизнь такая, ни погулять, ни выпить...»

И все-таки Зельдович умудрялся иногда по вечерам  убегать на свидание с девушкой - вылезал через окно (жил на первом этаже).

В музее  полигона я видел этих людей в  фотографиях. Эти великие ученые стояли у истоков создания отечественной  атомной индустрии, их имена неразрывно связаны с современной нашей  историей.

А что  о них знаем мы, сегодняшнее поколение? Очень мало, если не сказать - почти ничего.

Большинства из них уже нет в живых, и  они остались такими же безвестными, какими были и при жизни.

Такова  участь тех, на кого наложена была строгая  печать засекреченности. Но не пришла ли пора, сорвав ее, рассказать миру об этих людях - талантливых ученых, конструкторах, руководителях, прекрасных воспитателях, умевших самозабвенно работать и вести за собой коллективы на преодоление любых трудностей.

Они были добрыми товарищами, умели создавать доброжелательную атмосферу в коллективах, они делали все, чтобы напряженный, порой изнуряющий труд приносил моральное удовлетворение.

Своим примером они доказали, что в противоборстве с трудностями закаляются воля, целеустремленность, укрепляются величайшая организованность и внутренняя дисциплина, без которых ученый не состоится.

Размышляя сейчас об этом, думаю о самоотверженности  молодых ученых и специалистов. Что  их держало на полигоне? Заработки? Но заработки были не так уж велики и вряд ли компенсировали жизнь на правах узников. При желании каждый из этих талантливых людей мог бы и заработать больше, и жить в свое удовольствие.

Их держало  избранное раз и навсегда дело, которым они были увлечены. Это  истинные фанаты науки.

В те годы в Семипалатинскую степь стекались выдающиеся умы страны в области ядерной физики.

У нашей  степи поистине судьбоносное предназначение.

В прошлом  веке степь приняла в свои добрые объятия многих ссыльных просветителей, в числе которых были ученые-историки, этнографы, географы, с которыми дружил Абай. Его творческая участь была предрешена окружением прогрессивно мыслящих людей, рядом с которыми великий казахский поэт черпал силы и оптимизм.

Большой вклад в развитие культуры и образования  края внес известный просветитель Е. Михаэлис.