Вторая мировая война

  27 июня 1927 года состоялась восточная  конференция, в работе которой  участвовали руководители японского  министерства иностранных дел,  армии и флота, а так же  японские дипломаты, аккредитованные  в Китае.

  Главной проблемой в работе конференции  была выработка политики в отношении  Китая.

  Обсуждение  вопроса о Китае было вызвано  не только целями экономической экспансии, но и стремлением подавить освободительную  борьбу китайского народа, которая  вылилась в революцию 1925-1927 г.г.

  7 июля 1927 года был принят и опубликован  документ «Политическая программа  в отношении Китая», суть которого  заключалась в том, что 
Маньчжурия и Монголия были объявлены «предметом особой заботы Японии». 
(4,с. 15).

  Таким образом, эта конференция подтвердила  неизбежность маньчжурского инцидента.

  Стратегические  цели японского империализма были сформулированы в меморандуме генерала Танака Гиити, который он вручил 25 июля 1927 г. императору. В преамбуле меморандума сообщалось: «Для того, чтобы покорить 
Китай, мы должны прежде покорить Маньчжурию и Монголию. Для того, чтобы покорить мир, мы должны прежде всего покорить Китай». (4, с. 15).

  В самом же документе говорилось следующее: «Для того, чтобы завоевать подлинные  права в Маньчжурии и Монголии, мы должны использовать эту область  как базу и проникнуть в остальной  Китай под предлогом развития нашей торговли. Вооруженные уже  обеспеченными правами, мы захватим в свои руки ресурсы всей страны. Имея в своем распоряжении все  ресурсы Китая, мы перейдем к завоеванию Индии, Архипелага Малой Азии, Центральной  Азии и даже 
Европы. Но захват в свои руки контроля над Маньчжурией и Монголией является первым шагом, если Раса Ямато желает отличиться в континентальной Азии» (3, с. 301).

  Важным  этапом осуществления этой экспансионистской  программы рассматривалась война  Японии против СССР. Это нашло отражение  и в меморандуме Танака: «…в  скором будущем неизбежно наступит момент, когда наша страна столкнется с Красной Россией в районе Северной Маньчжурии…» (4, с. 16).

  Таким образом, меморандум выдвигал как первоочередную задачу японского империализма захват Китая и подготовку войны против СССР. Танака не ограничился представлением меморандума, но попытался приступить к его осуществлению. Однако, в  конце 1920-х годов Япония еще не была готова к большой войне на Дальнем Востоке. Более реальной была локальная война в 
Маньчжурии.

  Также шла критика правительств, сформировавшихся из представителей двух крупных парламентских  партий – Минсейто и Сэйюкай, связанных  со старыми концернами Мицуи, Мицубиси, Ясуда. «Новые концерны» имели слабую финансовую базу и находились в зависимости  от старой финансовой олигархии 
(Мицуи, Мицубиси, Сумитому, Ясуда). Между ними велась конкурентная борьба, особенно обостряющаяся в годы мирового экономического кризиса 1929-1933 гг. 
В составе офицерского корпуса в армии к 1930 году произошли значительные изменения. Большинство офицеров, пришедших в армию и флот в период между 
1925-1930 гг. были выходцами из мелкой буржуазии из города и деревни. Эти офицеры были настроены крайне шовинистически, но, вместе с тем, выступали против «сильных мира сего». Именно к началу 30-х годов в армии и на флоте возник термин «молодое офицерство», означавший появление офицерского корпуса нового направления. По мнению этого офицерства, политика государства была недостаточно решительной.

  Е. М. Жуков в своей работе «Японский  милитаризм» подробно рассмотрел процесс  становления новой политической силы в Японии в начале 30-х годов. 
«Молодое офицерство», связанное с «новыми концернами», открыто выражало недовольство и внутренней политикой, и внешней политикой партийных кабинетов. «Молодое офицерство» подчеркивало свою преданность императору, требовало ограничение активности основной четверки «старых» концернов, выступило против парламента, устраивало заговоры, организовывало террористические акты.

  С 1929 по 1931 годы у власти в Японии находилось правительство, сформированное из представителей из буржуазно-помещичьей партии Минсэйто. В японской военной печати группа Судзики-Минами называлась «электрической»: она пыталась примирить старое и  новой в военном искусстве. Признавая  необходимость обновления и перевооружения армии, эти люди в то же время отдавали предпочтение моральному духу японского  воина-самурая.

  Это сочетание старого и нового в  военном деле отталкивало значительную часть офицеров и генералов японской армии, особенно тех, которые сыграли  большую роль в реорганизации  армии после интервенции на 
Советском Дальнем Востоке. Противники Минами-Судзаки создали свою группу под руководством члена Высшего военного совета генерала Муто.

  Примечательно и то, что в «группу Сага»  вошла значительная часть генералов, занимавшихся разработкой плана  оккупации Маньчжурии.

  «Молодое  офицерство» поддерживало «группу  Сага», поднимала его авторитет  в армии. Эта группа «заигрывала» с массой офицеров в армии. В выступлениях пред ними, а также в военной  печати об офицерском корпусе руководители группы говорили и писали только в  высоких тонах.

  Генерал-лейтенант  Тамон опубликовал 3 марта 1930 г. в  газете «Мияко» статью «Мозг нации  в армии», в которой заявил, что  «никакая административная или политическая организация страны не может заменить собой офицерский корпус, несущий  в себе высокий дух японизма, беспредельную  преданность божественному императору и готовность умереть за него» (5, с. 
114).

  Японская  военщина открыто выражало недовольство внешней политикой правительства: резко критиковала «излишнюю  осторожность», уступчивость во взаимоотношениях Японии с другими государствами, которые «игнорируют» ее права и  интересы в Азии, и в особенности, в Китае. Военные круги осуждали внешнюю политику прошлых правительств в Японии за невыгодные для нее  результаты Вашингтонской конференции 1922 г., Дайренской 1921 г., 
Чаньчунской 1922 г., за «нерешительность» в отношении Дальневосточной республики, за признание СССР и установление с ним дипломатических отношений.

  С 1930 по 1932 гг. «молодые офицеры» совершили  несколько путчей и политических убийств, что в большой степени  приблизило их к цели. 15 мая 
1932 г. офицеры армии и флота организовали фашистский путч, совершены нападения на МВД и ряд банков, был смертельно ранен премьер-министр.

  После этого путча возрастают в обществе военные настроения. Под их давлением  был создан надпартийных кабинет.

  Таким образом, с этого времени и  до капитуляции Японии в 1945 г. не было кабинетов министров, формировавшихся  на партийной основе. Это был шаг  на пути к отказу от парламентской  многопартийной системы и к новой  политической структуре.

  В основном программа военных кругов к началу 30-х годов сводилась  к двум основным требованиям: 1. Активизация  захватнической политики Японии на континенте и война против СССР; 2. Мобилизация  всех экономических ресурсов страны для более интенсивной подготовки войны, для создания великой империи  в Азии.

  Таким образом, в Японии велась интенсивная  политическая, экономическая и идеологическая подготовка к оккупации Маньчжурии, которая и была осуществлена в  сентябре 1931 года.

  Захват  Манчжурии.

  «Маньчжурия – это первая линия государственной  обороны Японии» это был основной мотив в пропаганде войны с  Китаем (6, с. 425).

  Японская  экспансия в Маньчжурии принимает  большие размеры уже после  русско-японской войны 1904-1905 гг. При  помощи системы таможенного барьера, финансового контроля и железнодорожных  концессий Япония постепенно сосредоточила  в своих руках основные экономические  ресурсы Южной 
Маньчжурии. До 1924-1925 гг. Япония беспрепятственно расширяла свои концессионный права в Маньджурии. Но с 1925 г. китайское правительство при поддержке США попыталось противодействовать Японии, которая противоречила сама себе: во время подготовки к войне с Россией в 90-х годах XIX века японцы доказывали, что Маньчжурия – неотъемлемая часть Китая; теперь же: 
Маньчжуроия – ни исторически, ни этнографически не имеет ничего общего с 
Китаем, она может сама решать свою судьбу. Уже в меморандуме Танака указывалось, что «Монголия и Маньчжурия никогда не были китайской территорией» (6, с. 425). Это, якобы, было тщательно исследовано японскими учеными. Также в отношении Манчжурии в меморандуме провозглашался путь 
«мирного проникновения» при помощи японских отставных офицеров, которые возьмут в свои руки контроль над монгольскими князьями (6, с. 427).

  Японские  притязания на господство в Китае  обосновывались так называемой паназиатской доктриной «Азия для азиатов». Эта доктрина стала пропагандироваться всей прессой и другими органами средств массовой информации. К тому же эта идея пропагандировалась и  методов введения в школе такого предмета как геополитика. В японских школах была распространена карта «Соседи  Японии» (4, с. 427) из пяти концентр: в  центре 
– Токио, первый круг – сама Япония; второй – острова в Тихом океане, Корея, 
Маньчжурия и часть Монголии; третий – Северный Китай и часть Сибири; четвертый – остальной Китай, Индо-Китай, Гавайские острова, Борнео; пятые – 
Австралия, западные берега Канады, США.

  Японская  дипломатия рассчитывала, что мировой  экономический кризис помешает Западу вмешаться в дальневосточные  дела.

  Японию  «стимулировало» также то, что  в Европе царила атмосфера пацифистских деклараций и конференций, что создавало  уверенность в компромиссах и  уступках агрессору.

  Однако, положение в Китае все более  обострялось: росло национально- освободительное  движение, которое распространялось уже в Маньчжурии.

  Принимая  все это во внимание японские военные  склонялись к 
«молниеносной» оккупации Манчьджурии, чтобы поставить Америку и Англию уже перед фактом.

  Для этого Япония усилила работу своей  дипломатии по созданию агентурной сети в Маньчжурии, Бейпине, Нанкине, Шанхае, Кантоне и других центрах Китая. Дипломатическим прикрытием истинных целей Японии была компания «против  красной опасности», то есть против СССР, который, якобы, угрожал подчинить  Китай своему влиянию.

  В январе 1931 г. эта кампания была уже  в разгаре, однако свои намерения  Япония тщательно замаскировывала: в январе же 1931 г. японский министр  иностранных дел Сидехара заявил, что между СССР и Японией отмечается значительный рост торговли после восстановления дипломатических отношений (6, с. 430).

  В сентябре 1931 г. участились случаи передвижения и маневров войск 
Квантунской армии. 18 сентября в 10 часов вечера в Лютяогоу, севернее 
Мукдена, произошел небольшой взрыв. Лишь очень немногие обратили на него внимание, но даже они решили, что происходят очередные маневры японских войск, продолжавшиеся в течение нескольких дней. Однако, этот взрыв, инсценированный самими же японцами как акт диверсии, стал поводом для вторжения японских войск. Взрыв произошел на японской линии ЮМЖД, однако по словам Литтона (в начале 1932 г. Лига наций направляет группу наблюдателей во главе с Литтоном для выяснения обстоятельств маньчжурского конфликта и вынесения окончательного решения) этот взрыв не причинил никакого ущерба 
ЮМЖД. «Этот случай не должен был привести к таким серьезным последствиям, каким явился так называемый маньчжурский инцидент» (7, С. 187). Затем, после взрыва, японцами было выдумано «кровопролитное сражение», (очевидцы же утверждали, что китайцы не сопротивлялись вообще). В течение 12 часов оккупация Маньчжурии было завершена.

  24 сентября 1931 г. японское правительство  сделало официальное заявление  о своей позиции в вопросе  о событиях 18 сентября. В заявлении  говорилось, что правительство стремится  не допустить дальнейшего расширения  инцидента и желает уладить  его на месте. Однако, это заявление  не оказало никакого влияния  на правительственные круги и  войска, расположенные в северной  части города.

  Во  втором заявлении императорского правительства  от 26 октября 1931 г. по поводу маньчжурских событий говорилось: «Нынешний маньчжурский инцидент возник из-за провокационных действий китайской армии, а отправка малочисленных отрядов императорской  за пределы Южно-Маньчжурской железной дороги является вынужденной акцией, направленной на защиту жизни и имущества  подданных империи» (7, с. 360).

  По  словам американского профессора Дж. Кроули результатом маньчжурского  инцидента были коренные изменения  во внешней и внутренней японской политике: «Квантунская армия осуществила  вторжение в Маньчжурию и ее захват вопреки решению кабинета министров  от 19 сентября локализовать конфликт. Были нарушены и соответствующие  инструкции начальника японского генерального штаба. Действия квантунской армии  получили широкую поддержку со стороны  различных политических партий и  организаций, осуждавших правительство  за отказ от «национальных идеалом» и потребовавших жесткой и  сильной политики, которая могла  бы поставить ресурсы Маньджурии и Монголии на службу японским интересам» (8, с. 202).

  Это вызвало отставку правительства  Вакацуки. Новое правительство одобрило захват Маньчжурии и приступило к  организации марионеточного государства  Маньчжоу-Го.

  Таким образом, в кратчайший срок, в течение  трех месяцев военных действий, вся  территория Маньчжурии была оккупирована японской армией. 1 марта 1932 г. было создано  государство Маньчжоу-Го, независимость  которого была чисто формальной. 15 сентября 1932 г. Япония «признала» Маньчжоу-Го и  заключила с ним военный союз, который предусматривал право Японии содержать в пределах Маньчжоу-Го свои войска «для поддержания государственной  безопасности» (6, с.440). Все это в  итоге привело к резкому ухудшению  отношений с США и Великобританией.

  Осенью 1932 г. комиссия Литтона представила  Лиге наций доклад о 
«точно составленном плане поведения японцами на случай возможных военных действий между ними и китайцами; о том, что китайские войска не хотели попадать на японцев и не угрожали жизни и имуществу японских подданных; что 
Мманьчжурия является китайской страной» (25, с. 176). Интересно, что в докладе комиссии Литтона было отмечено, что «Договор 9» неблагоприятен для 
Японии» (25, с. 178), что при разрешении маньчжурских проблем надо учитывать интересы СССР, однако и признать интересы Японии (25, с. 184).