Вице-адмирал Корнилов Владимир Алексеевич

      В. А. Корнилов 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

           Владимир Алексеевич Корнилов, будущий  герой Севастопольской обороны,  появился на свет 1 февраля 1806 года в родовом имении Ивановском  Тверской губернии. Отец Владимира  Корнилова был морским офицером, за службу на флоте получил  чин капитан-командора, затем занимал губернаторские должности в сибирских краях, в конце жизни стал сенатором. Идя по стопам отца, Корнилов-младший в 1821г. поступил в Морской кадетский корпус, через два года закончил его, став мичманом. Богато одаренный от природы, горячий и увлекающийся молодой человек тяготился береговой строевой службой в Гвардейском морском экипаже. Он не выдержал рутины плац-парадов и муштры конца царствования Александра I и был отчислен из флота «за недостаток бодрости для фронта». В 1827г. по ходатайству отца ему разрешили вернуться во флот. Корнилов был назначен на только что построенный и пришедший из Архангельска корабль М. Лазарева «Азов», и с этого времени началась его настоящая морская служба.

     В составе экипажа «Азова» мичман Корнилов принял участие в трудном  переходе из Кронштадта в Средиземноморье. В один из дней плавания Лазарев  выкинул через люк в море стопку французских романов, лежавших в  каюте мичмана, взамен он принес ему  книги по морскому делу и в дальнейшем опекал его, помогая становлению  молодого офицера. В Средиземном  море «Азов» вошел в состав объединенной русско-англо-французской эскадры, пришедшей на помощь восставшей Греции, и Корнилов стал участником знаменитого  Наваринского сражения против турецко-египетского флота. В этом сражении (8 октября 1827г.) экипаж «Азова», несшего флагманский флаг, проявил высшую доблесть и первым из кораблей русского флота заслужил кормовой Георгиевский флаг. Рядом с Корниловым сражались лейтенант Нахимов и гардемарин Истомин.

     После завершения военных действий Корнилов вернулся служить на Балтику, но затем  Лазарев, ставший начальником штаба  Черноморского флота, вызвал запомнившегося ему доблестного офицера в  Севастополь. В период Босфорской экспедиции 1833г., когда Россия решила содействовать мирному урегулированию египетско-турецких отношений, лейтенант Корнилов выполнял поручение Лазарева по военно-географическому обследованию района Босфора и справился с ним отлично. По окончанию экспедиции он был награжден орденом святого Владимира 4-й степени. По возвращении в Севастополь Владимир Алексеевич был назначен командиром нового брига «Фемистокл», усердно занимался с экипажем, проявляя способности умелого организатора боевой подготовки и нравственной закалки моряков. Совершил с кораблем плавание в Константинополь и Пирей, заслужив следующий отзыв русского посла: «Бриг «Фемистокл» примерным попечением своего командира содержится в самом лучшем виде и смело может соперничать с иностранными военными судами». С 1837г. Корнилов командовал корветом «Орест», затем 120-пушечным кораблем «Двенадцать апостолов», на которых совершенствовал свои умения в искусстве корабельного вождения, заслужил авторитет строгого, но справедливого в своих требованиях начальника, уважающего подчиненных. Постоянно занимался самообразованием, изучая отечественную и иностранную литературу по военно-морским вопросам.

     В 1838г. Корнилов в чине капитана 2-го ранга  получил назначение начальником  штаба при главном командире  Черноморского флота Лазареве. Несмотря на относительную молодость Владимира  Алексеевича, Лазарев выбрал на этот пост именно его и не ошибся в  своем выборе. Корнилов стал его  незаменим помощником в деятельности по управлению черноморскими портами, развитию флота и обучению корабельного состава. Начальник штаба разработал штаты снабжения и вооружения судов Черноморского флота, принимал непосредственное участие в организации  регулярных плаваний и учений эскадры. В 1840г. Корнилов был произведен в  капитаны 1-го ранга. Участвовал он и  в боевых походах эскадры вдоль  восточного побережья Черного моря, в занятии Туапсе и Псезуапсе, высадке десантов в Субаши и Шахе, в других боевых делах, связанных с покорением Кавказа.

     В 1846г. Владимир Алексеевич был командирован в Англию для наблюдения за строительством паровых судов по заказу Черноморского  флота, одновременно знакомился с состоянием британских морских сил и организацией управления ими. Вернувшись через два  года в Россию, и произведенный  в контр-адмиралы, он состоял для  особых поручений при Лазареве, в 1849г. вернулся в должности начальника штаба Черноморского флота. Имея авторитет не только в Севастополе, но и в Петербурге, Корнилов в 1851г. был зачислен в свиту его императорского величества с правом доклада как  у начальника Главного морского штаба  А.С.Меншикова, так и у  самого Николая I.

     После смерти Лазарева (1851 г.) главным командиром Черноморского флота был назначен адмирал Берх, но все смотрели на это назначение как на временное и условное, имея в виду кандидатуру Корнилова. В 1852 г. Владимир Алексеевич был произведен в вице-адмиралы и получил звание генерал-адъютанта. Фактически вся власть в управлении Черноморским флотом и портами находилась в его руках. Ожидая дальнейшего обострения обстановки на южных рубежах России, Корнилов предпринял энергичные меры по строительству новых судов в Николаеве, расширению доков и адмиралтейства в Севастополе, пополнению артиллерийских арсеналов. Но ему уже не хватило времени, чтобы укрепить крымские берега – слишком быстро развивались события. После неблагоприятного результата миссии Меншикова в Константинополь, в котором принимал участие и Корнилов, война России с англо-франко-турецкой коалицией стала совсем близкой.

     20 октября 1853 г. Россия объявила  о состоянии войны с Турцией.  В тот же день адмирал Меншиков, назначенный главнокомандующим  морскими и сухопутными силами  в Крыму, послал Корнилова с  отрядом кораблей на разведку  противника с разрешением “брать  и разрушать турецкие военные  суда, где бы не встретились”. Дойдя до Босфорского пролива и не обнаружив противника, Корнилов направил два корабля для усиления эскадры Нахимова, крейсировавшей вдоль Анатолийского побережья, остальные отправил в Севастополь, сам же перешел на пароходофрегат “Владимир” и задержался у Босфора.

     5 ноября Корнилов увидел вдали  шесть больших судов и принял  их за эскадру Нахимова; но  тут же, на более близком расстоянии, показался большой неприятельский  пароход. Корнилов немедленно  пустился за ним в погоню. После  четырехчасового преследования  “Владимир” нагнал неприятельский  пароход, оказавшийся турецко-египетским  и называвшийся “Перваз-Бахри” (Морской вьюн). Он был в 220 сил и вооружен 10 орудиями большого калибра. С начала боя, Метким взглядом хладнокровного и опытного моряка, командир Бутаков заметил у “Вьюна” отсутствие кормовой обороны. Воспользовавшись этим недостатком, после двухчасового боя, в котором египетский экипаж оказал большую храбрость и нанес русскому пароходу некоторую потерю в людях, причем был убит возле самого Корнилова его адъютант, - “Владимир” не только перебил у неприятеля половину команды, но привел его в беззащитное состояние, убил капитана и принудил спустить флаг.

     Это был первый в истории военно-морского искусства бой паровых кораблей, и экипаж “Владимира” во главе  с капитан-лейтенантом Г. Бутаковым одержал в нем убедительную победу. Турецкий корабль был захвачен в плен и на буксире приведен в Севастополь, где после ремонта вошел в состав Черноморского флота под названием «Корнилов».

     Вскоре  Владимир Алексеевич во главе отряда пароходофрегатов вновь направился в море: Меншиков послал его к эскадре Нахимова с указанием взять руководство на себя. Но к главным событиям Синопского сражения 18 ноября, в котором Нахимов разгромил турецкий флот, он опоздал (преследовал уходивший из Синопской бухты турецкий пароход «Таиф»), чему был даже рад, так как не хотел перехватывать победу у чтимого им флотоводца.

     Синопское поражение турок ускорило вступление в войну Англии и Франции, и на плечи начальника штаба Черноморского флота через несколько месяцев легла тяжелая ноша - защита недостаточно подготовленного к обороне Севастополя. Малоудачные действия сухопутной армии Меншикова в борьбе с англо-французскими войсками, высадившимися на крымские берега, поставили Севастополь в критическое положение. Корнилов, возглавив оборону города, предпринимал срочные меры для его укрепления, в чем ему активно помогал военный инженер Э.Тотлебен. Вскоре Черноморский флот оказался запертым в Севастопольской бухте англо-франко-турецкой эскадрой, превосходившей его по числу кораблей втрое, а по паровым судам в девять раз. На совете флагманов и командиров, решавшем судьбу Черноморского флота, Корнилов выступил за выход кораблей в море, чтобы сразиться, пусть и в последний раз, в бою с неприятелем. Однако большинством голосов членов совета (при молчании удрученного Нахимова) было принято решение затопить флот, исключая пароходофрегаты, в Севастопольской бухте и тем самым перекрыть прорыв противника к городу с моря. 11сентября 1854г. затопление парусного флота началось. Все орудия и личный состав утраченных кораблей начальник обороны города направлял на бастионы.

     В преддверии осады Севастополя, Владимир Алексеевич, получивший указания от царя сказал: «Пусть прежде поведают войскам  слово Божье, а потом я передам  им слово царское». И вокруг города был совершен крестный ход с хоругвями, иконами, песнопениями и молебнами. Лишь после этого прозвучал знаменитый корниловский призыв: «Позади нас море, впереди неприятель, помни: не верь отступлению!»

     13 сентября город был объявлен  на осадном положении, и Корнилов  привлек к строительству укреплений  население Севастополя. Были увеличены  гарнизоны южной и северной  сторон, откуда ожидались главные  атаки неприятеля. 18сентября Меншиков, наконец, приблизив свою амию  к Севастополю, побывал в городе, виделся с Корниловым и «предупреждал  его, чтобы впредь он не беспокоился,  если действующему отряду потребуется  сделать еще какую-нибудь диверсию  затем, чтобы отвлечь внимание неприятеля от Севастополя». Но Корнилов плохо верил в стратегию главнокомандующего и упорствовал на необходимости усилить гарнизон, и князь, «снисходя на односторонний взгляд еще неопытного в военном деле адмирала, уважая лихорадочную его заботливость о сосредоточении себе под руку всех средств к обороне Севастополя, главное же сознавая как важно ободрить столь незаменимого своего сподвижника», -согласился. Другими словами, Меншиков в это время  не очень уверенно себя чувствовал и не решился спорить с Корниловым.

     Тотчас  же из команд, снятых с кораблей, стали  формироваться батальоны под  начальством корабельных командиров для действий на берегу.

     Нахимов все эти дни – 12,13,14 сентября и  дальше – непрерывно перевозил орудия с кораблей на береговые бастионы, формировал и осматривал команды, следил за вооружением батарей Северной стороны.

     Начиная с 20 сентября, артиллерийская перестрелка  между Севастополем и неприятелем  стала несколько усиливаться. Русские  старались мешать работе англичан и  французов по устройству насыпей  в их параллелях. Французы и англичане  прощупывали слабые места оборонительной линии, стремились помешать кипучей  деятельности Тотлебена и его рабочих, которые проявляли совсем неслыханную энергию и спокойствие духа, когда им приходилось местами работать под неприятельским огнем. Этот огонь то замирал, то усиливался. Выпадали сравнительно спокойные дни. Приготовления с обеих сторон принимали все больший размах.

     Близилось страшное 5 октября.

     Все усиливалась и грандиозно развивалась  в самых разнообразных направлениях неутомимая деятельность Нахимова и  Корнилова по обороне. Они соперничали, выказывая неслыханную отвагу (этим в Севастополе было трудно удивить, но они оба все-таки удивляли и  матросов и солдат), а также проявляли  быструю находчивость и распорядительность.

     Тотлебен уже начал свое дело, и Корнилов, и Нахимов мечтали лишь об одном, чтобы штурм последовал как можно позже, когда Тотлебен успеет произвести хоть часть своих работ.

     Штурма  не последовало, но с 5 октября 1854 с восходом солнца противник предпринял первую массированную бомбардировку города с суши и моря.

     Три адмирала – Нахимов, Корнилов, Истомин  – с рассвета руководили ответным огнем русских батарей и объезжали  бастионы. В этот день в двенадцать часов дня при объезде оборонительных порядков Владимир Алексеевич был смертельно ранен  в голову на Малаховом  кургане. «Отстаивайте же Севастополь», - были его последние слова. Огонь уже ослабевал, бомбардировка подходила к концу, когда Нахимов узнал роковую весть…

     Из  четырех человек, организовавших защиту Севастополя, осталось трое – Нахимов, Тотлебен, Истомин, и роль фактического начальника, вождя, «хозяина Севастополя» перешла непосредственно к Нахимову. С этого времени он работал и за себя и за мертвого Корнилова.

       Николай I в своем рескрипте на имя вдовы Корнилова писал: «Россия не забудет этих слов, и детям вашим переходит имя, почтенное в истории русского флота».

     После гибели Корнилова в его шкатулке нашли завещание, адресованное жене и детям. «Детям завещаю, - писал отец, - мальчикам – избрав один раз  службу государю, не менять ее, а приложить  все усилия сделать ее полезною обществу… Дочкам следовать во всем матери». Владимир Алексеевич был похоронен в склепе Морского собора святого Владимира рядом со своим учителем – адмиралом Лазаревым. Вскоре место подле них займут Нахимов и Истомин. 
 
 
 

     Литература: 

     Ковалевский Н.Ф. Российские полководцы, флотоводцы и военачальники. Исторические портреты.: М., «Бивитэк», 2003. -416 с.

     Адмиралы  Российского флота. Россия поднимает  паруса (Сост. В.Д.Доценко.-СПб: Лениздат, 1995