Советско Финская война

Во все века и времена, человеку было свойственно подчинять себе не только зверей, но и себе подобных. Войны прослеживаются на протяжении всей истории человечества. Между  племенами разгорались конфликты. Более сильные временно оказались  поработителями. В этих войнах гибли некоторые члены племени. В последующем  времена становились народами. И все продолжилось. Человечество так устроено, что соперничество на почве ожесточенной  борьбы за рынки, источники сырья – являются главной причиной нараставших противоречий, которые могли разрешить только с помощью оружия. Этот синдром можно назвать воинственной  неприятностью другой общественной системы.

     В своей работе  мне хотелось бы коснуться  темы «Советско-Финская война», которая  явилась результатом кризисных отношений между СССР и Финляндии. На протяжении ряда лет Советско-Финская война увы не была блистательной, и не принесла славу русскому оружию. А теперь рассмотрим действия двух сторон, которые увы не смогли договориться.

     Тревожно было в эти последние дни ноября 1939 года в Финляндии: в западной Европе продолжалась война, неспокойно было на границе с Советским Союзом, шла эвакуация населения из крупных городов, газеты упорно твердили о злых намерениях  восточного соседа. Часть населения верила этим слухам, другая надеялась, что война обойдет Финляндию стороной.

      Но утро, наступившее  30 ноября 1939 года, все прояснило.  Орудия береговой обороны Кронштадта, открывшие в 8 часов огонь по  территории Финляндии, обозначили  начало Советско-Финской войны.

      Что же в действительности  произошло в эти осенние месяцы 1939 года на Карельском перешейке?  О чем же говорят факты, с  признания которых, как говорят,  начинается мудрость?

      Конфликт назревал  исподволь. На протяжении двух  десятилетий между СССР и Финляндией существовало взаимное недоверие. Если Финляндия опасалась возможных великодержавных устремлений со стороны Сталина, действия которого как диктатора нередко были непредсказуемы, то советское руководство не без оснований было озабочено крупнейшими связями Хельсинки с Лондоном, Парижем и Берлином. Вот почему для обеспечения безопасности Ленинграда в ходе переговоров, состоявшихся с февраля 1937 года по ноябрь 1939 года, Советский Союз предлагал Финляндии различные варианты. Вследствие того, что правительство Финляндии не считало возможным принимать эти предложения, советское руководство проявило инициативу решения спорного вопроса силовым способом, с помощью оружия.

Боевые действия в первый период войны протекали для советской  стороны неблагоприятно. Расчет на скоротечность достижения цели малыми силами не увенчался успехом. Финские войска, опираясь на укрепленную линию Маннергейма, применяя разнообразные тактические приемы и умело используя условия местности, вынудили советское командирование сосредоточить более крупные силы и в феврале 1940 года предпринять генеральное наступление, которое и привело к победе и заключению мира 12 марта 1940 года.

      Длившаяся война  105 дней была тяжелой для обеих  сторон. Советские войны, выполняя  приказы командования, в трудных условиях снежной зимы бездорожья проявляли массовый героизм. В ходе войны как Финляндия, так и Советский Союз добивались достижения своих целей не только боевыми действиями войск, но и политическими средствами, которые, как оказалось, не только не ослабили взаимную нетерпимость, но, наоборот, обострили ее.

      Политический характер  Советско-Финской войны  не  укладывался в обычную классификацию, ограниченную этическими рамками понятий о «справедливой» и «несправедливой» войне. Она была не нужной для обеих сторон и не праведной преимущественно с нашей стороны. Нельзя не согласиться в этом отношении с высказываниями таких видных государственных деятелей Финляндии, как президенты Ю. Паасикиви и У. Кекконен, что вина Финляндии состояла в ее неуступчивости в ходе предвоенных переговоров с Советским Союзом, и вина этого последнего в том, что он не использовав до конца политические методы. Отдал приоритет военному решению спора.

      Неправомерные действия  советского руководства состоят в том, что советские войска, без объявления войны на широком фронте перешедшие границу, нарушили советско-финский мирный договор 1920 года и договор ненападении 1932 года, продленный в 1934 году. Советское правительство нарушило так же собственную конвенцию, заключенную с соседними государствами в июле 1933 года. К этому документу присоединилась тогда и Финляндия.  В нем определялось понятие агрессии и четко отмечалось, что никакими соображениями политического, военного, экономического или какого-либо другого характера нельзя будет обосновывать или оправдывать угрозы, блокаду или нападение на другое государство-участника.

     Подписывая название  документа, Советское правительство  не допустила, что сама Финляндия могла совершить агрессию против своего великого соседа. Она опасалась лишь того, что ее территория может быть использована третьими странами в антисоветских целях. Но поскольку подобное условие не было оговорено в этих документах, то, стало быть, договаривающиеся страны не признавали его возможность и им надо было уважить букву и дух указанных договоренностей.

    Конечно, одностороннее  сближение Финляндии с западными  странами и особенно с Германией обременяло советско-финляндские отношения. Послевоенный президент Финляндии У. Кекконен это сотрудничество считал логическим  последствием внешнеполитических устремлений впервые десятилетия независимости Финляндии. Общим отправным моментом этих устремлений, как считали в Хельсинки, была угроза с востока. Поэтому Финляндия стремилась обеспечить поддержку других стран в кризисных ситуациях. Она тщательно оберегала образ «форпоста Запада» и избегала двустороннего урегулирования спорных проблем со своим восточным соседом.

     В силу этих обстоятельств  Советское правительство допускало  возможность военного конфликта с Финляндией еще с весны 1936 года. Именно тогда было принято постановление СНК СССР  о переселении гражданского населения  

( речь шла о 3400 хозяйствах ) с  Карельского перешейка для строительства  здесь полигонов и других военных  объектов. В течение 1938 года Генштаб, по крайней мере, трижды ставил вопрос о передаче военному ведомству лесного массива на Карельском перешейке для оборонного строительства. 13 сентября 1939 года нарком обороны СССР Ворошилов специально обратился к председателю Экономсовета при СНК СССР Молотову с предложением об активизации этих работ. Однако тогда же предпринимались дипломатические меры, чтобы предотвратить военные столкновения. Так, в феврале 1937 года состоялась первое посещение Москвы министром иностранных дел Финляндии со времени обретения его независимости Р. Хопсти. В сообщениях о его беседах

с наркомом иностранных дел СССР М. М. Литвиновым говорилось, что «рамках  существующих советско-финских соглашений имеется возможность бесперебойно развивать и укреплять дружественные добрососедские отношения между обоими государствами  и что к этому стремятся и будут, стремится оба правительства».

     Но прошел год,  и в апреле 1938 года Советское  правительство сочло своевременным  предложить правительству Финляндии провести переговоры относительно совместной выработки мер по укреплению безопасности морских и сухопутных подступов Ленинграду и границ Финляндии и заключению с этой целью договора о взаимопомощи. Переговоры, продолжающиеся несколько месяцев, оказались безрезультатными. Финляндия это предложение отвергла.

     С начала 1939 года Советский  Союз продолжал прилагать настойчивые  усилия к тому, чтобы склонить  Финляндию к уступкам. В начале  марта М. М. Литвинов внес  новое предложение – сдать Советскому Союзу в аренду на 30 лет несколько островов в Финском заливе. Но на сей раз не для строительства военно-морских баз, а для сооружения на них наблюдательства. Ответ их Хельсинки,  как и в предыдущих случаях был отрицательный. Последовавшее вскоре новое предложение обменять эти острова на советскую территорию в Карелии севернее Ладожского озера также не привлекло внимание финнов. Правда, в своих мемуарах, написанных в эмиграции в Швейцарии после второй мировой войны, маршал Маннергейм рассказывал, что некоторые военные, в том числе и он, не придавали этим островам никакого значения для обороны страны и готовы были произвести соответствующий обмен с Советским Союзом.

     Вскоре для неофициальных  переговоров по поручению Советского  правительства в Хельсинки прибыл Б.Е. Штейн. Он привез принципиально новое Советское предложение, состоявшее в следующем: Финляндия уступает Советскому Союзу определенную территорию на Карельском перешейке, получая взамен большую Советскую территорию и компенсацию финансовых расходов по переселению финских граждан уступаемой территории. Ответ финской стороны был отрицательным с тем же обоснованием – суверенитет и нейтралитет Финляндии.

    В этой обстановке  Финляндия предприняла оборонительные  меры. Было усилено военное строительство, проводились учения, на которых присутствовал начальник генштаба сухопутных войск Германии генерал Ф. Гальдер, войска получали новые образцы вооружения и боевой техники.

    Очевидно, именно эти  меры дали повод командарму  второго ранга К. А. Мерецкову, который в марте 1939 года был назначен командующем войсками Ленинградского военного округа, утверждать, что финские войска с самого начала якобы имели наступательную задачу на Карельском перешейке с целью измотать Советские войска, а затем ударить по Ленинграду.

     Создается впечатление,  что высшее советское политическое  и военное руководство в то  время еще не имело ясного  представления о позиции Финляндии.  Если Сталин и Молотов твердили  о том, что их беспокоит не  столько сама Финляндия, сколько  то, что ее как антисоветский плацдарм могут использовать западные державы, то Мерецков оценивал обстановку более резко и прямолинейно. При  подобной оценке было бы бессмысленно искать политические пути решения проблемы, что и подтвердили последующие решения советского руководства.

     Как вспоминает Мерецков, в конце июня 1939 года он присутствовал  при разговоре Сталина с О. В. Куусиненом. Обсуждалась обстановка в Финляндии и различные варианты наших действий. Главный военный совет по предложению Сталина поручил Мерецкову спланировать действия войск округа на случай военного нападения. Во второй половине июля 1939 года план был рассмотрен в Москве и одобрен. Задача советских войск официально состояли в том, чтобы сковать силы противника, и затем нанести решительный контрудар.

Не исключено что, тогда же у  Сталина и Куусинена возникла идея создания «временного народного правительства Финляндской Демократической Республики» как политического средства давления на Финляндию в дополнение главному военному. Утверждение Молотова, высказанное на шестой сессии верховного Совета Союза ССР 29 марта 1940 года, о том, что « Финляндия, и прежде всего Карельский перешеек, были уже к 1939 году превращена в готовый военный плацдарм для третьих регионов нападение на Советский Союз, для нападения на Ленинград», не подтверждается убедительными фактами.

Если под «третьей державой»  имеется в виду Германия, то тогда  она еще не была готова  к серьезному конфликту с Советским Союзом. Судя по той же речи Молотова, в которой  было сказано, что «Советский Союз не захотел стать пособником Англии и Франции».

Если это так, то подобных планов ни в Лондоне, в Париже вообще не было. Тем более они не имели  возможности воспользоваться «плацдармом» в Финляндии позже, когда были заняты войной в Западной Европе.

Как свидетельствуют факты, приводимые командированием советских пограничных  войск, в первой половине 1939 года обстановка на советско-финской границе была хотя и напряженной, но относительно спокойной. Имели место одиночные нарушения границы, но крупных, а тем более вооруженных инцидентов здесь не отмечалось.

     12 октября 1939 года в новой ситуации, в которой ни Англия и Франция,  ни Германия, занятые войной, не могли оказать поддержку Финляндии, начался еще один тур советско-финляндских переговоров. Они состоялись в Москве. Как и прежде, финляндскую делегацию возглавлял Паасикиви, но на втором этапе в состав делегации был включен министр финансов Ганнер. В Хельсинки тогда ходили слухи, что социал-демократ Ганнер был знаком со Сталиным еще с дореволюционного времени в Хельсинки и даже однажды оказал ему должную услугу.

     В ходе переговоров Сталин  и Молотов сняли свое прежнее  предложение об аренде островов в Финском заливе, но предложили финнам отодвинуть границу на несколько десятков километров от Ленинграда и арендовать для создания военно-морской базы полуостров Хайко, уступив Финляндии вдвое большую территорию в Советской Карелии.

     Развернутый анализ сложившихся  к тому времени советско-финляндских  отношений впервые дал Молотов на заседании Верховного Совета Союза ССР 31 октября 1039 года, когда переговоры еще продолжались. Он определил их как отношения, находящиеся в особом положении, потому что Финляндия испытывает внешнее влияние, что вызывает озабоченность по поводу безопасности Советского Союза, и, особенно, Ленинграда. Он отверг утверждения зарубежной прессы, будто Советский Союз требует себе город Выборг и территорию, лежащую севернее Ладожского озера. Далее Молотов изложил ход переговоров с Финляндской делегацией, отметив, что Советский Союз предложил Финляндии «заключить Советско-Финский пакт взаимопомощи примерно по типу наших пактов взаимопомощи с другими прибалтийскими государствами».

      Новый тур Советско-Финляндских  переговоров 13 ноября был снова  прерван. Финляндия не согласилась на предложение советской стороны продать или обменять район Ханко, или создать военные базы на соседних с ним островах, или передвинуть границу на Карельском перешейке.