Некоторые немецкие историки отмечают, что советское  руководство не поддержало инициативу Международного Красного Креста об оказании гуманитарной помощи военнопленным  и не добивалось улучшения положения солдат в плену, отказавшись от участия в организации связи с ними через нейтральные страны. Это послужило поводом ужесточить обращение с советскими военнопленными. Кремлевское руководство, пишет Б. Бонвеч, сообщало только о плохом обращении немцев с пленными. При всей драматичности судьбы пленных советская сторона не подняла голос протеста. А вскоре мир узнал, что в своей стране советские пленные рассматриваются как предатели и трусы. Немцы не скрывали этого от пленных. В немецкой историографии обсуждается вопрос о вкладе советских военнопленных в германскую экономику. После поражения германской армии под Москвой в декабре 1941 г., провала «блицкрига» на Востоке и изменения военною положения на Восточном фронте нацистское руководство приняло решение о массовом привлечении советских пленных к труду в немецкой экономике. Выявилась колоссальная потребность в рабочей силе, особенно в военной промышленности. Только в октябре 1941 г. она составляла 800 000 человек. Шталаги поставляли работающих военнопленных.

Все исследователи  данной проблемы пишут о каторжных  условиях труда советских пленных. Беспощадно наказывались малейшая провинность  или небрежность. Жестко изолированные  от других иностранных и немецких рабочих они работали по 10—12 часов  в сутки. Платили им мизерную зарплату. Немецких рабочих ставили в положение господ по отношению к русским. О солидарности рабочих не могло быть и речи .

В книге  К. Зигфрида о принудительном труде  пленных на заводах «Фольксваген»  рассказывалось, как представители предприятия приехали в шталаг XI Б Фаллингбостель «отбирать» пленных. Здесь они увидели ужасную картину: русские пленные напоминали диких зверей — грязные, больные, голодные и истощавшие. Управляющим пришлось срочно заняться улучшением питания пленных, лечить, одевать, восстанавливать силы и здоровье пленных, а затем посылать на работу. По мнению Херберта, из-за болезней и истощения русские военнопленные зимой 1941 г. фактически не могли трудиться. В ноябре 1941 г. в лагерях рейха из 390 000 советских пленных трудоспособных было самое большее 70 000.

В историографии  ФРГ приводятся разные данные о советских  военнопленных и числе погибших. Отмечается, что статистика смертности занижалась. По данным Штрайта, из 5 734 528 пленных до конца войны погибло 3,3 млн человек, то есть 57,8%. По годам общее число пленных выглядит, по его подсчетам, следующим образом: в декабре 1941 г. — 3 350 000, в середине июля 1942 г. — 4 716 903, в январе 1943 г. — 5 003 697, в феврале 1944 г. — 5 637 492, на 1 февраля 1945 г. — 5 734 528 человек. Действительное количество пленных в введении армейского высшего командования (ОКХ и ОКВ) после огромной смертности зимой 1941—1942 гг. составило в марте 1942 г. 976 458 чел., к сентябрю 1942 г., за счет нового притока пленных, их стало 1 675 626. После этого число пленных стало сокращаться: 1 501145 на 1 января 1943 г., 1 054 820 на 1 мая 1944 г., 930 287 на 1 января 1945 года. 500 тысяч, согласно сведениям ОКХ, бежали из плена, 1 млн пленных освободили. Остальные же 3 300 000 погибли или были расстреляны. Большая часть погибших—около 2 млн чел. — умерла до весны 1942 года.

И. Хоффман  полагает, что «точное число советских  пленных составило 5 245 882 чел.». Примерно 2 млн погибло в результате голода и эпидемий. Десятки тысяч стали жертвами «отбора». Р. Лоренц считает, что в плену погибло 4 млн красноармейцев. Приводимые немецкими историками цифры о числе советских военнопленных и погибших существенно расходятся с данными Генерального штаба Вооруженных сил Российской Федерации, который считает, что было захвачено или сдалось в плен, пропало без вести 4 млн 559 тыс., а число погибших пленных было 1 млн 400 тысяч.

Среди немецких историков идет спор о числе  погибших советских военнопленных  в отдельных лагерях. Например, на кладбище советских военнопленных в Штукенброке похоронено 65 тыс. человек. В последние годы эта цифра оспаривается и ее стараются приуменьшить в 2—3 раза. В мае 1997 г. в газете «Westfalen Blatt» появилась статья В. Люке «Освобождение закончилось в Сибири», который утверждал, что в шталаге 326 погибло не 65 000, а всего—около 20 000 советских пленных. Через два месяца журналист Д. Кемпер в той же самой газете опубликовал статьи, озаглавленные «Русские архивы сообщают сведения о жертвах шталага» и «Русский военный архив дает ключ к раскрытию вопроса о жертвах в лагерях». В предисловии к этим статьям приводятся высказывания историка Р. Келлера, который, познакомившись с некоторыми документами о военнопленных в военном архиве в Подольске, пришел к выводу, что «число жертв среди пленных явно устарело. Первые обобщения документов показали, что количество погибших в лагерях значительно ниже». Кемпер приводит оценки многих историков, включая и упоминаемых выше, которые пересматривают свои взгляды. Так, если К. Хюзер в книге, написанной в соавторстве с Р. Отто, считал, что цифра 65 тыс. погибших в лагере 326 — «примерная величина», то ныне он утверждает, что в нее нужно внести основательные поправки «на понижение» с учетом новых источников. К тому же в 1992 г. не осуществлялась идентификация могил. Не желая связывать себя какой-либо величиной, он предлагает принимать за число погибших в лагере 326 как «верхнюю границу» — 30 000—35 000 человек, то есть в два раза меньше по сравнению с прежней цифрой. Рабочий кружок «Цветы для Штукенбрска», отстаивает цифру 65 тыс. человек. Его председатель В. Хенер утверждает: «Число 65 тыс. пока является действительным. Опровержения пока бездоказательны». Он убежден, что число погибших значительно больше. Возможно, когда называют цифру 65 000 человек, идет речь об общем количестве погибших в шталаге 326 и двух лазаретах военнопленных — Штауиюле и Хаустенбек.

По мнению немецких историков, движение Сопротивления в лагерях принимало различные формы: побеги пленных—наиболее распространенная форма протеста, саботаж военного производства, слушание радиопередач, сбор и распространение информации среди военнопленных, выпуск листовок, газет, чтение иностранных газет, поддержка пленных при распределении на работу, помощь им в лазаретах, диверсионные акции на рабочих местах, подготовка к восстанию — высшей форме Сопротивления, захват лагеря, агитация против вербовки военнопленных в армию Власова. Для пленных, занятых в работах в сельской местности, характерны были небрежность, отказ от труда в поле.

Немецкие историки подчеркивают, что вермахт и гестапо прилагали массу усилий, чтобы выявить признаки нараставшего Сопротивления, но подавить его полностью так и не смогли. В первые месяцы плена о боевом Сопротивлении не могло быть и речи. Голод, болезни, расстрелы, неудачи на фронте вызывали уныние, развивались настроения депрессии. Плен порождал чувство растерянности и неуверенности в своих силах. Остерло считает, что до осени 1942 г. в шталаге Цейтхайн не было организованного Сопротивления советских пленных, но отмечались лишь отдельные выступления. Только в начале 1943 г. были предприняты первые попытки организоваться. Центральной фигурой в этом шталаге стал советский писатель Степан Злобин. Он и его товарищи стали издавать газету «Правда о пленных». Благодаря усилиям Злобина в апреле 1943 г. возникла группа Сопротивления, куда входил 21 человек.

По мнению Боргзена и Волланда, широкое, многостороннее движение Сопротивления среди советских  военнопленных началось в 1944 г., когда  возникла уверенность в неизбежной гибели нацистского государства. Но даже тогда операции были по большей части тайными, очень осторожными и местными, во всяком случае, региональными. Авторы называют причины, почему среди советских военнопленных в Германии отсутствовали единое и массовое движение Сопротивления. К этим причинам они относят: эффективную работу вездесущей службы безопасности, постоянный голод, раскольническую практику нацистов, ставивших советских пленных на более низкую ступень в иерархии пленных по сравнению, например, с английскими, американскими и французскими. Сказывалось и то, что Сталин называл советских пленных «предателями», а нацистская пропаганда, особенно после Сталинграда, призывала советских пленных к «антибольшевистскому освобождению Европы». Кроме того, пленные уповали на скорое освобождение, что склоняло их в 1944—1945 гг. к мысли не надо рисковать своей жизнью.

В 1942—1943 гг. оформились интернациональные подпольные комитеты Сопротивления и в концлагерях: в Заксенхаузене, Бухенвальде. Подпольная борьба приняла более целенаправленный, систематический и организованный характер. Советские пленные вели терпеливую и упорную борьбу за свое выживание и, как могли, боролись против нацизма. В этой, на первый взгляд незаметной, борьбе погибли тысячи патриотов. В работах немецких историков отмечается, что наиболее благоприятные условия для этой борьбы давали лазареты, больничные бараки, а также рабочие команды. Именно там создавались группы Сопротивления, центры информации и очаги волнений. Все попытки абвера подавить эти очаги, закончились неудачей. В шталаге XI С Берген-Бельзен члены медперсонала организовали «Ганноверский комитет», который распространял листовки, помогал беглецам, вел пропаганду против вступления в немецкие добровольческие отряды и рабочие группы.

В статьях  У. Гёкена, Б. Бонвеча, К. Гества исследуется  судьба бывших советских военнопленных в момент и после их репатриации на родину. История советских военнопленных не закончилась после их репатриации, на родине против них использовался широкий спектр наказаний, преследований и репрессий: фильтрационные лагеря, бесконечные допросы, ссылки, бесправие, долголетний надзор органов безопасности и милиции, рабочие батальоны, штрафные лагеря, тяжелый принудительный труд, смертельный исход. Слово «плен» стало позорным пятном в биографии бывших военнопленных. 
 

Глава2. Плен - трагедия миллионов

В соответствии с устоявшимися международно-правовыми  нормами, изложенными в Гаагской (1907 г.) и Женевской (1929 г.) конвенциях, военнопленные находятся во власти неприятельской державы, а так как Германия подписала их то она несла перед мировой общественностью ответственность за их сохранение жизни и здоровья военнопленных, захваченных немецкими войсками на всех фронтах второй мировой войны вообще и на советско-германском (восточном) фронте в частности.

К сожалению, до настоящего времени мы не располагаем  достоверными сведениями о численности  советских военнослужащих, плененных  немецко-фашисткими захватчиками в 1941 1945 гг. Зарубежные исследователи Д. Гернс, К. Штрайт, опираясь на документы вермахта считают, что в немецком плену находилось от 5,2 до 5,7 млн. бойцов и командиров Красной Армии. При этом следует заметить, что к числу пленных фашистами были отнесены и часть мужского пола призывного возраста (18-45 лет).

Комиссия  Генерального штаба ВС СССР, возглавляемая генерал-полковником Г.Ф. Кривошеевым пришла к заключению, что в плен попало 4559 тыс. советских военнослужащих. Однако в число советских военнопленных комиссия не включила военнослужащих оказавшихся ранеными и находившихся в госпиталях, которые были захвачены противником при отступлении Красной Армии.

Проводившиеся исследования зарубежными и отечественными историками, юристами, журналистами дают основания говорить о высокой смертности советских военнопленных в фашистских лагерях. 

Официальные отечественные источники говорят  о том, что из 4 559 тыс. человек возвратились на Родину 1836 тыс., а погибло в  плену 2,7 млн.

К сожалению, нет полной картины потерь Красной Армии в годы Великой Отечественной войны и у авторского коллектива Всероссийской Книги Памяти.

Столь большие потери среди советских  военнопленных можно объяснить  идеологическими установками А. Гитлера относительно ведения войны на Востоке.30 марта 1940 г. на совещании Высшего военно-командного состава Гитлер заявил, что эта война будет резко отличаться от войны на Западе. На Востоке сама жестокость благо для будущего. Речь идет об уничтожении. Далее он говорил о борьбе двух мировоззрений, о необходимости вынести уничтожающий приговор большевизму, о разгроме не только Красной Армии, но и уничтожении государства.

Идеологические  установки, распоряжения, приказы, директивы  военно-политического руководства  Германии до начала вторжения на территорию СССР, а затем в ходе войны были нацелены на массовое уничтожение советских граждан, включая и военнопленных. У противника не вызывало сомнения о беспощадном уничтожении в первую очередь политически нежелательных военнопленных: евреев, большевистских подстрекателей, партизан.

22 июня 1941г. без объявления войны,  немецко-фашистские войска в составе  трех групп армий Север, Центр,  Юг напали на Советский Союз. Вражеская армия, имея высокую  мобильность и опыт ведения  войны в Европе, быстрыми темпами продвигалась в глубь советской территории. Несмотря на массовый героизм бойцов и командиров Красная Армия несла огромные потери в живой силе, технике и вооружении.

В чем  же причина поражений Красной  Армии в первые недели и месяцы войны? Наряду с причинами чисто военного характера следует назвать низкую психологическую устойчивость бойцов и многих командиров Красной Армии. В этом вопросе противник оказался более подготовленным, по всей видимости, сказался боевой опыт ведения войны в завоевании европейских государств.

Уместно напомнить, что человек за столь  короткое время, без определенной подготовки не в состоянии быстро перейти  от обывателя к профессиональному воину.

Кроме того, нельзя забывать тот факт, что  наряду с растерянностью многих воинов перед обрушившейся вражеской армадой, часть воинов проявила безответственность и добровольно без какого-либо сопротивления сдалась в плен.

Многочисленные  документы, воспоминания бывших военнопленных и тех кто охранял их говорят о том, что здоровье, моральное состояние, а иногда и сама жизнь во многом зависят от условий и режима содержания в лагерях. Для советских военнопленных периода Великой Отечественной войны выпала страшная судьба. Условия и режим содержания были ужасающими.