Самураи

 Гордость  и самоуважение самурая  должны были проявляться  не только в храбрости  на поле боя, но и  в стойкости, столь  необходимой каждому  в повседневной жизни:

 "Даже  в случайном разговоре  самурай не имеет  права жаловаться. Он должен постоянно  контролировать себя, чтобы случайно  не проронить словечка, уличающего в слабости. По случайному  замечанию, произнесённому  невзначай, можно  догадаться об  истинной природе человека", пишет Ямамото Цунэтомо.

 Не  приходится удивляться, что в феодальной клановой системе, где благополучие буси и его рода целиком зависело от расположения сюзерена, главным  из всех "пяти видов человеческих отношений" раз и навсегда стала  связь между господином и слугой. Хотя самураи воспитывались на дидактических конфуцианских хрестоматиях вроде "Двадцати четырёх почтительных сыновней Китая", верность господину часто брала верх над сыновней почтительностью и постоянно - над родительской любовью, относящейся к сфере "чувствительности". Предания о знаменитых самураях и литературные произведения, в которых правда переплетается с вымыслом, изобилуют примерами торжества вассального долга над узами родства и дружбы.

 Сюжет заклания собственного сына (дочери, внука) ради спасения жизни или чести членов семьи сюзерена получил повсеместное распространение. Нечего и говорить о том, с какой радостью самурай приносил свою жизнь на алтарь служения великому закону гири. Быть щитом и мечом господина - в этом видели буси свой долг и единственную возможность следования своему Пути (До). Единственной же гарантией наилучшего выполнения долга, предначертанного самураю в его земной жизни, было овладение тайнами воинских искусств и через них - тайной мироздания, гармонического единства Неба, Земли и Человека.

 Стоит остановиться также  более подробно и  на догмате абсолютной верности вассала  сюзерену, положенному  в основу морали воинов.

 Бесспорно то, что идея преданности  слуги своему господину  не всегда было бескорыстным. Самураи храбро сражались на поле боя, но не забывали требовать награду за свою "военную доблесть". Многочисленное количество прошений с изложением обстоятельств проявления доблести, написанных с целью получения награды свидетельствует о том, что мораль самураев не была истинной моралью самопожертвования. Все интересы самураев были сосредоточены на том, чтобы поддерживать свою семью и обеспечить будущее своим потомкам, верность же господину была лишь средством для достижения этой цели.

 Следствием  стало желание самурая выделиться среди других, совершить личный подвиг и тем самым отличиться перед господином, заслужить себе славу, почёт и соответственно вознаграждение. Отсюда специфика и своеобразие самурайских дружин эпохи средневековья. Личные армии феодальных князей были не единым целым, а скорее массой воинов-одиночек, стремившихся к героическому поступку, что и обусловило в немалой мере огромную массу подвигов, совершённых самураями. Упоминаниями об этих "героических деяниях" буквально заполнена литература о войнах эпохи средневековья.

 Таким образом, налицо двоякое  отношение самураев к богатству. Самураи  подчёркивали своё презрение  к деньгам и  всему, что с ними связано. Это предписывала мораль. Что же касается крупных феодалов, то им особенно выгодно  было культивировать данный принцип среди воинов-профессионалов. Идеология самурайства развивала его и направляла в определённое русло, подчиняла целям служения господину. Человек, захваченный идеей презрения к материальным ценностям, должен был стать в руках феодала машиной, не останавливающейся ни перед чем, слепо исполняющей требования даймё и подчиняющейся только ему одному. Такой воин, по бусидо, не должен был в силу своей неподкупности предавать хозяина до самой смерти и при любых обстоятельствах. С другой стороны, и вассалы и феодалы были одинаковы по своей сути. И феодальные князья и самураи стремились урвать для себя по возможности как можно больше. Тут и происходило нарушение принципов бусидо, возникала коллизия, обусловленная действительностью феодального времени. В свою очередь это приводило иногда к прямому предательству. 
 

 Общество  самураев. Самурай  и его семья!!! 

 В этой пустыне  
Вдруг расцвел волшебный цветок...  
И он цветет среди льда...

 А.Б. 

 Истинный  самурай следует  Пути смелости и живет  в постоянной опасности. Все его жизненные силы сконцентрированы на следовании этому Пути. Иногда ему нужна тихая гавань, где он мог бы немного передохнуть. Семья для самурая была именно такой гаванью. Многие самураи избегали заводить семью, чтобы не связывать себя ничем. Известнейший рыцарь ХIV века Масацура, достойный сын знаменитого Кусуноки Масасигэ, как об этом повествует автор “Тайхэйки”, однажды совершил подвиг и отбил у разбойников похищенную красавицу — придворную даму. Галантный рыцарь тотчас проводил ее во дворец, а император, восхищенный его благородным поступком, решил подарить ее Масацура.

 Доблестный  рыцарь отверг красавицу  и отослал ее обратно, написав императору в ответ стихи: 

 В этом мире мне

 Жить  осталось, знаю я,

 Уж  недолгий срок,

 Так могу ль я завязывать

 Узы мимолетные? 

 Многие  рыцари не связывали себя брачными узами, а в дни отдыха предавались иллюзии вечной весны в обществе прекрасных гейш¹. Можно провести некоторую параллель между гейшами и знаменитыми древнегреческими гетерами.

 Другие  рыцари вступали в  брачные союзы, желая  продолжения своего рода. Традиционно  считалось, что у  героев должны быть сыновья.

 Самураям, как суровым воинам, была чужда излишняя слезливая сентиментальность  двора, но повести о них сохранили для нас прекрасные и радостные, грустные и трагические истории их любви. В них можно найти истории близкие по смыслу к европейским рыцарским сагам и балладам. Самураи, как правило, жили недолго, исключительно редко доживали они до седин. Порой их возлюбленные становились вдовами, едва став женами, о чем говорит печальное, но правдивое высказывание: “Сегодня — новобрачная, а завтра — вдова”. Их жизнь и радости были мимолетны, но ярки.

 Самурай приходит в жизнь, и он владеет  ей, как женщиной. И она любит его, как Ареса любила Афродита².

 Он  любит Жизнь, но расстается с Ней. Он — Самурай.

 В этом мире он стоит, опираясь на меч. Его  время кратко. Он оплодотворяет жизнь, дает ей энергетический толчок и уходит из Нее с улыбкой.

 “Мужчина  не должен искать мира и спокойствия. Мужчина  должен искать приключений, сражений и стремиться быть первым”, —  писал самурай. —  “Мужчина, погрязший  в домашних заботах, как хороший муж  и отец, кончает тем, что теряет уважение жены и детей”.

 В соответствии с самурайскими канонами этики и  спутница жизни воина  должна быть под стать  ему. Она должна быть с мужем и душой  и телом, быть идеалом  верности, терпения и долга. Она должна ждать своего рыцаря и повелителя из его бесконечных походов даже тогда, когда нет никакой надежды. Идеал женщины самурая — возлюбленная верная и прекрасная, хорошая мать их детям, способная пожертвовать всем ради мужа. Этот образ соответствует рыцарским идеалам Запада, где дама так же пристально вглядывалась в даль с высокой стены своего замка, в надежде, что увидит своего искателя приключений, возвращающегося из трудного похода на взмыленном коне.

 Но  в отличие от европейского рыцарского эпоса, в  японском отсутствует  тема служения Прекрасной Даме и совершения подвига во имя дамы своего сердца. Японские рыцари совершали свои подвиги исключительно во имя славы своего сюзерена и имени своего рода. Женщине отводится второстепенная и подчиненная роль. Причем, если в древней японской истории и при власти императоров матриархальные мотивы были сильны³, то с приходом к власти самураев, все меняется, акценты смещаются. Мужчина становится безусловным и безоговорочным главой семьи, ее царем и богом. Женщина — мать и хранительница очага, но не более того.

 “Приближайтесь  к Вашему мужу, как  к самому Богу, ибо, если вы обидите своего мужа, вас накажет  Небо”, — поучительно  рекомендует женщинам Каибара Эккэн (1630–1714), автор своеобразного Бусидо для женщин.

 “У  женщины нет особого  господина”, – продолжает Эккэн, — “она должна смотреть на своего мужа, как на своего господина, и должна верно служить  ему. Никогда не презирать  его и не думать о нем легкомысленно. Её величайший долг, который длится всю жизнь, — повиновение”.

 Самурай женился только на девушке из самурайского рода. Именно девушке, так как в повторные  браки женщины  из самурайского сословия не вступали, за редчайшим  исключением, в виду того, что это категорически порицалось моралью общества того времени. Для социальной карьеры и брака решающее значение имели личные качества, воспитание, наконец, знатное происхождение, а не богатство. Как говорил Фридрих Ницше: “Бог воинств не есть бог золотых слитков”⁴.

 Представляется  любопытным свидетельство христианского  миссионера Франсиско Ксавье, долго  прожившего в Японии, изучившего японский язык, обычаи и нравы эпохи средневековья. Преподобный отец писал:

 “Бедность не считается позором. Буси, даже бедный, с  незнатными не роднится”.

 Девушек воспитывали в  самурайских семьях в чрезвычайно  большой строгости. В них воспитывались  те же качества характера, какими обладали самураи. Женщин учили даже военному искусству, конечно, не для того, чтобы они сражались (хотя женщина из самурайского рода могла постоять за себя, чему много примеров), а для того, чтобы они лучше понимали своего мужа и то дело, каким он занимался в жизни. Женщин также учили лечить раны, готовить лекарственные бальзамы и настои. Поведение женщин самурайского сословия было жестко регламентировано, как и поведение их мужей. Девочек из самурайских семей даже спать приучали в красивой целомудренной позе, лежа на спине со сложенными вместе ногами и вытянутыми вдоль тела руками, для чего им специальным образом привязывали ноги, что со временем создавало требуемую привычку. Выйдя замуж, женщина должна была оберегать сон мужа и лишним движением не побеспокоить его.

 Каибара Эккэн пишет: “Женщина должна тщательно следить за своим поведением. Утром она должна вставать рано, а вечером ложиться поздно. Она должна больше всего уважать родителей своего мужа, а посещение своих родителей резко сократить после замужества. Она сама должна ткать.

 Самые большие недостатки, каким подвержены женщины, - это недовольство, ложь, ревность и глупость”.

 Женщина должна была всецело  посвятить себя мужу и семье. Грустно  ей или тяжело, она  должна быть веселой  и улыбаться своему мужу, поддерживать его в любой  жизненной ситуации.

 Верность  мужу рассматривалась  как верность сюзерену и, как это было принято у самураев, ставилась выше всего  на свете, даже выше любви к родителям  и детям. Такая постановка вопроса всегда была дилеммой, особенно в острых конфликтных ситуациях. Показательна история о молодом князе Ода Нобунага и его жене. Повествование об этом великом воителе ожидает читателя впереди, но эта история, вероятно, ему запомнится. Молодой даймё и его очаровательная жена сочетались браком совсем недавно. Брак оказался удачным и, казалось, ничто не может омрачить счастье новобрачных.

 Но  молодой князь часто вставал  с брачного ложа посреди ночи и  куда–то уходил. В конце концов юная жена не выдержала и спросила горячо любимого мужа, что его так  беспокоит и куда он уходит.

 “Мне  должны подать сигнал ночным фонарем  из замка твоего отца, — ответил  ей князь. — Двое его приближенных мои агенты. Они подадут сигнал, когда можно будет проникнуть в замок. Я атакую твоего отца и  убью его”.

 Молодая женщина ужасно страдала, как бы она ни поступила, она должна была кого–то предать. Душа княгини разрывалась между любовью к мужу и отцу. Даже самоубийство не решало проблемы. Необходимо было делать выбор. И она решила сообщить отцу о готовящемся нападении, а потом сказать мужу, чтобы он не ждал сигнала и не атаковал, так как это будет засада. А потом будь что будет!

 Отец  княгини, узнав о готовящемся  нападении, казнил своих ближайших  советников–стратегов. Ода Нобунага отослал заплаканную княгиню  обратно к отцу, сказав ей на прощание:

 “Я  проверял тебя. Ты не верна мне до конца, поэтому ты мне не нужна. Но я благодарю тебя: с твоей помощью я избавился от двух своих злейших, самых опасных врагов, самых преданных и талантливых стратегов твоего отца. Ему их некем будет заменить и никто не будет ему доверять. Он обречен, и я сокрушу его. Прощай!”