Самозванцы в России в начале 17 века

‘’ царевича ’’ не потому, что поверил его бессвязным и наивным басням. В затеянной  игре у князя Адама были свои цели. Вишневецкий враждовал с московским князем из-за земель. Приняв самозванца, он получил возможность оказать давление на русское правительство. Признание со стороны

Вишневецкого имело  неоценимое значение для Отрепьева. Покровительство князя

Адама сулило самозванцу большие выгоды, поскольку эта семья состояла в дальнем родстве с Иваном Грозным. После того как Вишневецкий признал безродного проходимца ‘’ своим ’’ по родству с угасшей царской династией, самозванческая интрига вступила в новую фазу своего развития. [13] 

Отрепьев и его  покровитель рассчитывали навербовать  несколько тысяч казаков и  вторгнуться в пределы России в тот момент, когда русские  полки будут связаны борьбой  с крымцами. Весной 1604 года вторжения  орды ждали со дня на день, но Крым так и не решился на войну с царем, а вольница не собралась под знамена самозванца, силы же, собранные в имении Вишневецкого, были слишком невелики, чтобы начинать войну. Военные планы Отрепьева потерпели полное крушение. 

Вишеневецкий не оправдал надежд самозванца. Он отверг требования

Бориса о выдаче ‘’ вора ’’, но не решился отправиться  с царевичем в московский поход. Отрепьев порвал с князем и перебежал  в Самбор к разорившемуся католическому  магнату Юрию Мнишеку. Мнишек спешил взять игру в свои руки. Он не только принял Отрепьева с царскими почестями, но и поспешил породниться с ним. Поощряемый Мнишиком, самозванец сделал предложение его дочери Марине. Отец встретил эту новость благосклонно, но объявил, что даст ответ после того, как ‘’ царевич ’’ будет принят королем в Кракове. В Самборе Григорий тайно принял католичество и подписал договор с обязательством в течение года привести все православное царство Московии в лоно католичества. Также ‘’ царевич ’’ подписал грамоту о передаче

Мнишеку и его  наследникам на вечные времена Северской земли и Смоленщины, а также смежных земель ‘’ из другова государства, близь Смоленской земли, еще много городов, городков, замков ’’. Воспользовавшись помощью Сигизмунда

III, Юрия Мнишека  и других магнатов, самозванец  навербовал до двух тысяч наемников. Весть о ‘’ спасшемся царевиче ’’ быстро достигла казачьих станиц, и с Дона, к нему на помощь, двинулись отряды казаков. Но оказавшись в России наемное войско Лжедмитрия I ,разбежалось после первых столкновений с войсками Годунова, лишь поддержка вольных казаков, да восставшего населения Северщины спасла Отрепьева от неминуемого поражения. 

Правительство жестоко  расправлялось с теми, кто помогал  самозванцу.  

Но ни пролитая кровь, ни попытки укрепить армия верными  Борису воеводами не смогли остановить гибель его династии. Ее судьба решилась под стенами небольшой крепости Кромы. Царские войска осаждали занятый сторонниками самозванца городок, когда пришла весть о неожиданной кончине Бориса. Бояре

заговорщики сумели склонить полки на сторону Лжедмитрия. 

Оставшись без армии, оказавшись в политической изоляции, наследник

Бориса Федор Годунов  не смог удержаться на троне. 1 июня 1605 года в Москве произошло восстание. Народ разгромил царский дворец, царь Федор был взят под стражу. Под давлением обстоятельств Боярская дума должна была выразить покорность самозванцу и открыть перед ним ворота Кремля.[14] Лжедмитрий I велел тайно умертвить Федора Годунова и его мать, и лишь после этого отправился в Москву. 

С падением Годуновых  закончилась целая полоса в политическом развитии

Русского государства. Годунов обещал благоденствие для  всех, но трехлетний голод развеял  в прах иллюзии, порожденные его  обещаниями. Вслед за тяжелым экономическим  потрясением страна испытала ужасы  гражданской войны, в ходе которой земская династия окончательно утратила поддержку народа. 

Восстание в Москве покончило с земской выборной династией; наступило короткое междуцарствие. Дума не сразу приняла решение  направить своих представителей к ‘’ царевичу ’’. Никто из старших и наиболее влиятельных бояр не согласился ехать на поклон к нему. Со времени избрания Бориса

Годунова Боярская дума во второй раз должна была согласиться  на передачу трона неугодному и, более  того, неприемлемому для нее кандидату. Как и в

1598 году, вопрос о престолонаследии был перенесен из дворца на площадь, но в 1605 году передача власти была осложнена кровопролитной гражданской войной. 

Лжедмитрий был  взбешен тем, что главные бояре  отказались подчиниться его приказу  и прислали в Тулу второстепенных лиц. Находясь в Туле,

Лжедмитрий I известил страну о своем восшествии на престол, рассчитывая на неосведомленность  дальних городов, Отрепьев утверждал, будто его узнали как прирожденного  государя Иов патриарх московский, весь священный собор, дума и прочие чины. Но самозванец не мог занять трон, не добившись покорности от Боярской думы и церковного руководства. Между тем патриарх

Иов не желал идти ни на какие соглашения со сторонниками Лжедмитрия.  

Отрепьев пытался  спасти двойную игру: провинцию он желал убедить в том, что

Иов уже узнал  в нем прирожденного государя, в столице же Отрепьев готовил  почву для расправы с непокорным патриархом. Иов сохранил верность Годуновым и поэтому должен был  разделить их участь.[15] 

Судьба патриарха  решилась, когда Лжедмитрий был в десяти милях от столицы. Местом заточения Иова был избран Успенский монастырь в Старице, где некогда он начал свою карьеру в качестве игумена опричной обители. 

Казнь низложенного царя и изгнание из Москвы патриарха  расчистили самозванцу путь в столицу. По дороге из Тулы в Москву путивльский ‘’ вор ’’ окончательно преобразился в великого государя. 

В окрестностях Москвы Лжедмитрий провел три дня Он постарался сделать все, чтобы обеспечить свою безопасность и выработать окончательное  соглашение с думой. В московском манифесте Лжедмитрий обязался пожаловать бояр и окольничих их ‘’ прежними вотчинами ’’. Это обязательство составило основу соглашения между самозванцем и думой. 

Наконец, 20 июня 1605 года Лжедмитрий I вступил в Москву. На Красной площади его встретило все высшее московское духовенство. Архиереи отслужили молебен посреди площади и благословили самозванца иконой. Многие поверили самозванцу, а иные пристали к нему из ненависти к Годуновым. 

В истории гражданской  войны в России наступил, быть может, самый значительный момент. Повстанческие силы, сформированные в ходе восстания в

Северской земли  и состоявшие из вольных казаков, ратных людей Путивля и прочих мятежных гарнизонов, холопов, посадских  людей, мужиков, заняли

Кремль и взяли  под контроль другие ключевые пункты столицы. Они привели в

Москву своего царя, а потому чувствовали себя полными  хозяевами положения. 

Отрепьев же тем  временем приступил к исполнению своих обязанностей в качестве правителя. Зная, какую власть над умами имеет  духовенство, он поспешил сменить высшее церковное руководство. Не доверяя русским иерархам, самозванец решил поставить во главе церкви грека Игнатия. Игнатий первым из церковных иерархов предал Годуновых и признал самозванца. В награду за это

Лжедмитрий сделал его патриархом. Поставив во главе церкви своего ‘’ угодника ’’, Лжедмитрий занялся Боярской думой. Отрепьев решил расправится с Василием Шуйским и его братьями. Шуйским предъявили обвинение в государственной измене. Лжедмитрий распорядился привлечь к суду вместе с Шуйскими еще несколько второстепенных лиц, вследствие публично казнив их.[16] 

А население Москвы тем временем приветствовало нового царя.  

На его стороне  была военная сила. Лжедмитрий находился  на вершине своего успеха. 

Триста тридцать один день ровно столько полных суток Лжедмитрий

Первый оставался  властелином с того самого дня, как  триумфально въехал в

Москву, до той ночи, когда в Кремль ворвались заговорщики. 

Если охарактеризовать правление Лжедмитрия каким-то одним  словом, лучше всего будет сказать спокойное. Не отмеченное мало-мальски серьезными бунтами и потрясениями. 

Царствование началось с милостей. Практически всех, кто  был репрессирован при Годунове, вернули из ссылки, возвратили конфискованное имущество, произвели в новые  чины. Реформы были обширными и толковыми. Даже ярый и непримиримый враг Лжедмитрия, голландский купец Исаак Масса в своих мемуарах вынужден был признать, что новые законы «безупречны и хороши». 

Прежде всего новый  царь объявил торговли, промыслов  и ремесел, отменив все прошлые ограничения. А вслед за тем уничтожил «всякие стеснения» тем, хотед выехать из России, въехать в нее или свободно передвигаться по стране. Многим вернули имения, отобранные еще Иваном

Грозным. Иным князьям  разрешил жениться, что было запрещено  в свое время

Годуновыми из опасения, что слишком много станет тех, в ком течет кровь

Рюриковичей. Всем служилым людям вдвое увеличили жалование, ужесточили наказания для судей  за взятки и сделали судопроизводство бесплатным. В

Россию стали во множестве приглашать иностранцев, знающих ремесла, которые могут оказаться полезными для Московского государства. 

Кое в чем Лжедмитрий пошел даже дальше, чем его предшественники: при прежних царях высшее православное духовенство приглашалось в Боярскую думу лишь в исключительных случаях, но Лжедмитрий отвел патриарху и архиереям постоянные места в тогдашнем «сенате». По воспоминаниям современников, двадцатичетырехлетний царь охотно председательствовал в думе, где не без остроумия быстро решал запутанные дела, а заодно не прочь был упрекнуть бояр в невежестве и предлагал съездить в Европу, чтобы подучиться там чему- нибудь полезному.[17] 

Очень важными были новые законы о холопстве. При Годунове человек, запродавший себя в холопы, «по наследству» вместе с прочим имуществом переходил к наследникам своего хозяина, мало того, все его потомство автоматически становилось холопами. Согласно указу Лжедмитрия, эту практику отменили со смертью господина холоп получал свободу, а запродаться в

«кабалу» мог только сам, его дети оставались свободными. Кроме того, было постановлено, что  помещики, не кормившие своих крестьян во время голода, не смеют более  удерживать их на своих землях; а помещик, не сумевший изловить своего беглого крепостного в течение пяти лет, теряет на него все права. 

Из воспоминаний практически всех, как дружелюбно настроенных к новому царю, так  и заядлых недругов, встает человек, крайне напоминавший молодого

Петра Первого умный, живой и любознательный, охотно перенимавший европейские новшества, доступный  и простой в обращении, сплошь и рядом ломавший замшелые традиции. Что примечательно, в отличие  от истеричного и кровожадного Петра, Лжедмитрий был совершенно не жесток, временами заходя в доброте чересчур далеко, к своей же невыгоде. 

Вскоре же после  венчания Лжедмитрия на царство, Василий  Иванович

Шуйский, развернул  бурную деятельность: стал по ночам  собирать доверенных лиц, главным образом из влиятельного московского купечества, убеждал их, что новый царь самозванец, намерен продать Русь полякам, уничтожить православную веру, а посему его следует побыстрее свергнуть. Люди Шуйского попытались забросить эти идеи в массы однако массы не проявили никакого интереса, наоборот, поспешили донести куда следует. Братьев Шуйских со товарищи быстро арестовали, однако Лжедмитрий отказался судить их сам и передал дело «собору» из духовенства, бояр и представителей прочих сословий

( Петр Первый наверняка  тут же приказал бы отсечь всем головы на заднем дворе, не особо и разбираясь ). Собор приговорил Василия Шуйского к смертной казни, а его братьев Дмитрия и Ивана к ссылке. 

Лжедмитрий помиловал  всех, вернул Шуйских ко двору что  его впоследствии и погубило...[18] 

Чрезвычайно похоже на то, что молодой царь стал первым, кто на своем примере подтвердил печальную истину: самодержец, даже если он умен, добр и преисполнен  наилучших намерений для страны, удержаться на русском престоле может  только в том случае, если сечет головы направо и налево. 

Именно Лжедмитрий первым стал строить планы покорения  Крым, к тому времени, превратившегося  в источник постоянных бедствий для  России.  

Началось ускоренное производство оружия, устраивались маневры  но со смертью молодого царя эти замыслы пришлось отложить на добрых восемьдесят лет ... как и дипломатическое сближение с западноевропейскими странами, о чем всерьез думал Лжедмитрий.