Прокурорский надзор по судебной реформе 1864 года

Согласно ст. 251 УСУ ревизию производили председатели судов. В том случае, если лично  они не могли это сделать, то по решению общего собрания

суда проверку проводил член суда . Надзор за судебными приставами общих судов, проживавшими в уездах, осуществлял уездный член окружного суда, который доносил о результатах ревизии их делопроизводства председателю окружного суда. Итогом ревизии было заключение об "удовлетворительности или неисправности книг" судебного пристава153. Последнее могло являться основанием принятия следующих мер в отношении пристава, допустившего нарушение: 1) разъяснение о сути "неисправностей или упущений" в каждом отдельном случае; 2) отмены неправильных постановлений и распоряжений, если это не противоречит законам о судопроизводстве; 3) восстановление нарушенного порядка по конкретным делам; 4) привлечение виновного к ответственно-сти154.

150 См.: ГАКО. Ф. 795. On. 1. Д. 21. Л. 7; В.М., Л.А. К вопросу о сокращении письмоводства у

судебных приставов  окружных судов// Судебная газета. 1891. № 44.

151 См.: Носенко  А.Д. Указ. соч. С. 29.

См.: Решения  общего собрания кассационных департаментов  Сената за 1881 г. № 60; Циркуляр Министерства юстиции от 27 февраля 1882 г. № 16839.

Решения общего собрания кассационных департаментов  Сената за 1881 г. № 60. 154 См.: ПСЗ - III. Т. 5. СПб., 1887. № 2959.

В соответствии с судебными уставами контроль за деятельностью судебных приставов осуществляли участники исполнительного производства. Они

имели право  подавать жалобы в суд "на личные действия и медлительность" судебных приставов (ст. 330 УСУ) или неправильное исполнение ими судебного решения (ст. 962 УГС). Суд, в свою очередь, осуществлял  гражданско-процессуальную проверку законности действий судебного пристава.

Личные действия пристава участники исполнительного  производства обжаловали председателю того суда, при котором состоял  судебный пристав, а в кассационных департаментах Сената - их обер-прокурорам. Такая практика объяснялась тем, что судебные приставы назначались  на должность председателями судов, находились в их подчинении, и, следовательно, последним принадлежало право подвергать их дисциплинарной ответственности. Данное положение получило нормативное  оформление в ст. 267 УСУ, которая устанавливала, что чиновники канцелярий окружных судов и судебных палат подлежали  дисциплинарной ответственности по усмотрению председателей этих судебных мест, а лица, служившие при кассационных департаментах, - их обер-прокуроров.

См.: Носенко  А.Д. Указ. соч. С. 39-40.

Однако если было понятно, кому следовало подавать жалобы, то не совсем ясно, что имелось  в виду под "личными действиями" судебного пристава. А.Д. Носенко  систематизировал сведения о практике рассмотрения этой категории жалоб  в различных округах, и оказалось, что понимание "личных действий" являлось порой диаметрально противоположным. Так, одни суды рассматривали таковыми любые деяния судебных приставов, не предусмотренные в ст.ст. 962, 966, 1202, 1204, 1205 УГС, другие только действия, вытекавшие из неправильного применения закона при исполнении судебного решения, третьи - связанные с неверным толкование закона, четвертые - произвол, злоупотребление и вообще явное отступление от закона, пятые - незначительные действия, могущие повлечь исключительно выговор и не требовавшие дисциплинарного производства и др.155 Помимо явного разночтения нормы ст. 330 УСУ,

прослеживается  также и смешение личных действий и действий по исполнению решений, что  являлось следствием расширенного толкования ст. 330 УСУ. К негативным последствиям этого принадлежало не только нарушение  закона и неправильное обжалование  деятельности судебных приставов, но и  ухудшение правового положения  последних. Дело в том, что при  обжаловании исполнительных действий в порядке ст. 962 УГС существовал  срок давности, а на жалобы, принесенные  в порядке ст. 330 УСУ, он не распространялся. В результате на действия судебных приставов жалобы могли быть поданы в любое время, даже после завершения исполнительного производства, что, естественно, выступало в качестве дезорганизующего фактора, поскольку создавало повод для злоупотребления правом обжалования участниками исполнительного производства. Выход мог быть только один, и он применялся в некоторых округах: при определении порядка рассмотрения жалобы отталкиваться от требования заявителя. Если последний ходатайствовал только о привлечении пристава к ответственности, жалобы разрешались в порядке ст. 330 УСУ. В том случае, если заявитель требовал отмены или изменения результата действий судебного пристава, тогда полагалось рассматривать жалобу в порядке ст. 962 УГС.

Жалобы на неправильное исполнение судебных решений полагалось подавать либо в суд, в чьем округе производились исполнительные действия, либо в суд, принявший решение. В  последнем случае суд принимал к  рассмотрению только те жалобы, в которых  указывалось на неправильное толкование судебным приставом исполняемого решения. Его задача состояла в устранении неясностей, поскольку именно ему  была понятна логика решения. Во всех остальных случаях жалобы подавались суду, в округе которого исполнялось  решение, т.к. к нему было удобнее  всего обращаться тяжущимся, и ему  подчинялся пристав, исполнявший решение. Под неправильным исполнением понималось либо допущение со стороны судебного  пристава формальных процессу

альных нарушений, либо искажение "материальной стороны исполнения, самого основания оного"156.

Жалобы в порядке  ст. 962 УГС подавались в двухнедельный  срок со дня совершения оспариваемых исполнительных действий, а не со дня, когда о них стало известно лицу, желавшему их обжаловать. В  некоторых случаях предоставлялся недельный срок обжалования действий судебного пристава. Так, согласно ст. 1205 УГС жалобы на неправильное производство торгов подавались в 7-дневный срок, поскольку лица, которым было предоставлено  такое право, непосредственно участвовали  в торгах, и им не требовалось  продолжительное время для выяснения  всех обстоятельств . Рассмотрение такого рода споров и жалоб производилось в сокращенном порядке и предполагало сообщение стороне, чьи действия оспаривались, копии прошения. Затем суд выслушивал ее и выносил определение, которое могло быть обжаловано в судебной палате.

Объяснительная  записка к проекту новой редакции Устава гражданского судопроизводства. Т. ГУ. Ч. 2. СПб., 1900. С. 57-58.

157 См.: Решения  гражданского департамента Сената  за 1879 г. № 349.158 См.: Российское  законодательство... Т. 8. М, 1991. С. 99.

Прокурорский  надзор в пореформенной России был  ограничен "делами судебного ведомства" (ст. 135 УСУ). Создатели судебных уставов отказались от общего надзора для того, чтобы сосредоточить все силы прокуратуры на надзоре за судом, следствием и поддержании государственного обвинения Прокуратура не имела права производить непосредственные проверки делопроизводства, требовать отчеты и т.п., но ее чиновники, "наблюдая за охранением закона", фиксировали упущения должностных лиц судебного ведомства и на основании ст. 253 УСУ сообщали об этом председателям судебных мест или министру юстиции. Прокуратура могла также возбуждать дисциплинарное преследование, внося соответствующее предложение в суд через его председателя (ст.ст. 272, 274 УСУ). Таким образом, прокуратура имела возможность осуществлять надзор за деятельностью судебных приставов. Однако на практи

ке этим она почти не занималась. В фонде прокурора при Курском окружном суде не было выявлено ни одного дела, касавшегося судебных приставов159. Подобное положение объясняется тем, что прокурорские чиновники в условиях недостатка кадров старались, прежде всего, обеспечить надзор за следствием и государственное обвинение в суде. Поэтому при обнаружении правонарушений, совершенных судебными приставами, они только вносили представление в соответствующий суд, который должен был принимать установленные законом меры. С противоправными поступками судебных приставов представители прокуратуры чаще всего имели дело, когда давали заключения о характере проступка в ходе дисциплинарного производства (ст. 282 УСУ), о возможности взыскания убытков с пристава (ст. 1334 УГС), или поддерживая обвинение судебного пристава в уголовном суде (ст.ст. 543, 630 и др. Устава уголовного судопроизводства, далее - УУС).

См.:ГАКО. Ф. 795. On. 1.

См.: Судебные Уставы... Ч. III. С. 185.

Судебные приставы выступали в качестве органа суда, исполнявшего юрисдикционные акты под его руководством. В виду этого судебные приставы действовали от имени государства, являясь частью аппарата принуждения. Как представитель власти судебный пристав обладал необходимыми признаками. Среди них: обязательность требований судебного пристава, которые предъявлялись только в пределах его компетенции, пристав выступал в качестве субъекта должностного преступления и др. Неслучайно судебные приставы именовались чаще всего "судебной полицией". Это понятие было введено в оборот авторами судебных уставов160, а затем стало широко использоваться в отечественных учебных и научных работах. Оно было избрано в связи с наличием сходства в работе приставов и полиции. Последняя рассматривалась как исполнительно-распорядительный орган государственного управления, "повседневно и профессионально охранявший общественный порядок и внутреннюю